На главную страницу
СкладеньСергей БушмакинСейчас уже никто и не вспомнит, да и не к чему, наверное, вспоминать, откуда на подоконнике двухместной палаты для тяжелобольных, в обычной районной больнице, появился этот простой маленький складень. Непохожий на обычные, уже привычные сейчас дорожные иконки, блестящие, с золотым тиснением и серебром, он – со старой тёмной обложкой и полустёртым крестиком, хранил внутри себя лики Спасителя, Богородицы и Пантелеймона – целителя. Изображение святого Пантелеймона немного отклеилось в правом нижнем углу, краски на потускнели, но этого никто не замечал. При уборке палаты одни санитарки, обсушив руки, бережно переставляли складень на тумбочку, а потом, протерев подоконник влажной тряпкой, вновь ставили его обратно – точно посередине, другие же, небрежно отодвигали иконки в сторону к надоедливым старым затасканным журналам и газетам с исчёрканными кроссвордами. Иногда постояльцы палаты - те, кто постарше – старушки или старички, раскрывали складень и ставили его у себя в изголовье, но чаще всего это делали сидевшие или дежурившие у лежачих тяжелобольных родственники. Хотя, сказать по правде, и они-то относились к иконкам по-разному. Дмитрий Иванович поступил в отделение где-то к обеду. «Скорая помощь» привезла его в приёмный покой ещё утром, но пока жена оформляла необходимые бумаги, бегала, выкупала в аптеке лекарства, искала и укладывала деревянный щит на кровать, он, напичканный уколами, терпеливо лежал за ширмой на кушетке. Рядом постоянно звонил телефон, где-то гулко хлопали двери, кто-то с кем – то ругался, кто–то что-то спрашивал у медсестёр, но Иванович не обращал на это внимания. Постоянная, никуда не уходящая и не отпускающая тело боль, пробивающаяся даже через обезболивающие лекарства, делала мужчину безразличным ко всему окружающему. Она была с ним уже несколько дней. В свои 53 года Дмитрий Иванович, высокий полноватый мужчина, с небольшими залысинами и тёмными, почти всегда серьёзными глазами, давно знал, что такое - сорванная спина. Ещё после армии, «пошабашив» ранней весной на рубке хлевов в соседней деревне, он попал на койку и почти месяц провалявшись, выписался, так и не долечившись. Потом поясницу прихватывало часто и к этому все как-то постепенно в семье привыкли. Прострелы в позвоночнике в последнее время стали особенно сильными. Но чтобы так! Такого ещё не бывало. С трудом, поддерживаемый женой и медсестрой, Дмитрий Иванович поднялся по лестнице на второй этаж и по длинному пустому коридору кое-как дотащился до палаты. Забурлившая внутри левой ноги тяжесть жаром прокатилась по телу и заполнила его, казалось, полностью. Пришёл невропатолог, тщательно осмотрел стонущего пациента, выписал дополнительно что-то из лекарств и объяснил жене и плохо понимающему слова мужчине, что это, всего вернее, позвонковая грыжа , что лечение будет долгим, что придётся делать снимки и ехать в область, как только станет лучше. Да и, видимо, без операции не обойтись. Медсестра поставила капельницу, и все разбежались по своим делам, ушла и жена, пообещав вечером принести чего-нибудь вкусненького. Спина и нога чуть-чуть поутихли и Дмитрий Иванович, оглядел палату. Небольшая, с раковиной в углу и ещё одной кроватью и тумбочкой напротив, она ничем не отличалась от других палат в отделении, единственно, что была двухместной. Вторая кровать была свободной и аккуратно заправленной. Повернувшись, мужчина заметил на подоконнике складень, чуток подтянулся и, достав его рукой, раскрыл. Посмотрел на лики Спасителя, Богородицы, зачем-то попробовал прижать пальцем отклеившийся уголок у иконки Пантелеймона – целителя, а потом закрыл и равнодушно положил на тумбочку рядом. В церковь Иванович не ходил, так, пару раз, и то случайно, за компанию, в большие церковные праздники. Дома у него, на кухне в углу висел вырезанный из большого цветного календаря лик Иисуса Христа и большая почерневшая от времени старинная икона Богородицы в окладе под стеклом, оставшаяся ещё от его бабушки. Жена частенько, рано утром помолившись перед ними, приготовив завтрак и оставив его в печи, убегала в храм на службу. К этому супруг относился с пониманием и никогда не упрекал свою половину, но сам особого рвения к вере не проявлял. . Вечером пришла жена, принесла тёплых блинов с мёдом, молока, и он, с трудом перевернувшись на живот, лёжа поел. Вставать и сидеть спина не давала. Перед отбоем ещё раз заскочила медсестра, уже другая, пришедшая дежурить в ночную смену. Сделала укол, протараторила, что ещё нужно будет сделать утром, оставила направления и майонезную баночку для анализов на подоконнике и упорхнула, не выключив свет, за позвавшей её пить чай санитаркой. После укола Дмитрий Иванович задремал. Разбудила его среди ночи дикая боль. Неудачно повернувшись во сне, он, видимо, разбередил и без того воспалённый нерв, а действие лекарства уже прошло. Кричать и звать медсестру он не мог - проснулось бы всё отделение. Неудобно было как-то. Оставалось только терпеть. Но как? Боль становилась ужасной. Огненной скрученной проволокой проходила она сквозь всё тело, заполняла каждую клеточку, пульсировала и раздирала. Казалось, что ничего нет вокруг: ни больницы, ни палаты - ничего. Только боль. И тут взгляд Ивановича упал на складень. Судорожно, схватив его и раскрыв, мужчина, сам того не осознавая, вдруг начал молиться: « Господи! Помоги мне! Помоги мне! Господи! Не могу я больше так, дай мне силы! Господи! Господи, помоги!» Держа в одной руке перед собой изображения Спасителя и Богородицы, изгибаясь, Иваныч неумело крестился и плакал от боли и бессилия. Он перекатился с кровати на пол и так же, зажав в одной руке иконки, начал ползти к двери в коридор. Каждое, даже самое маленькое движение отдавалось в спине, ногах, но мужчина молился и полз. Полз и молился. И вдруг боль стала отступать. Не сразу, не мгновенно, а как-то потихоньку уменьшаться, уходить огрызаясь. Как ночной морской отлив, как лекарство из капельницы. Кап-кап. Кап-кап. Но Иванович сразу почувствовал это. Стало легче. Обессилев, он лежал недалеко от порога палаты и шептал: «Спасибо, Господи! Слава Тебе, Господи!». Прибежала заспанная медсестра, разбуженная парнишкой из соседней палаты, ходившим в туалет и услышавшим стоны. Сделала укол и помогла взобраться на кровать. Большой боли уже не было, да и оставшаяся потихоньку утекала. Кап-кап. Кап-кап. А потом мужчина, впервые за несколько последних дней, спокойно заснул. Утром Дмитрий Иванович смог сначала потихоньку садиться, а уже на следующий день, доходить до раковины и даже выходить в коридор. Невропатолог, удивлённый таким необычайно быстрым улучшением здоровья пациента, объяснил это тем, что при сползании с кровати произошёл сдвиг позвонков, и защемлённый нерв освободился, что и сняло остроту воспаления. Но мужчина то знал, чтО помогло ему, и первое время не переставал каждый вечер своими словами обращаться к Господу, благодарить, молиться. Он даже решил начать ходить в церковь и хотел попросить жену принести ему молитвослов. Но потом вязкие больничные будни как-то закрутили его, «забинтовали» и к выписке, уже и сам Дмитрий Иванович был убеждён, что всё так и случилось, как объяснил доктор. Да и думать так, было проще. Складень он снова переставил к окну, а про обещание ходить в церковь постепенно забыл. Как-то опять не до храма стало. За время болезни дома накопилось множество дел, столько работы. А складень так и остался на подоконнике в палате. И так же, как всегда, его или бережно ставили на тумбочку, или отодвигали в сторону, за пёстрые от реклам газеты. Господь всегда приходит на помощь к людям по их молитвам и протягивает руку, но как часто мы не видим и не хотим видеть Его руки, Его любви к нам. И так же часто мы неблагодарны, находя всему Божьему свои людские, удобные объяснения, быстро забывая о Его помощи. «Не десять ли очистилось? Да девять где?» ( Евангелие от Луки, гл.17, 11-19) апрель - октябрь 2009 г. Н. Букин ( Сергей Бушмакин) |
На главную страницу