| Протоиерей Николай Агафонов |
"Свет золотой луны". Повесть.Подошло время экзаменационной сессии в институте. Отец хотя и с неохотой, но все же, по настоянию брата, отпустил Хамзата сдавать экзамены. В Тольятти Хамзат ехал с противоречивыми чувствами. Ему надо было честно сказать Наташе, что свадьбы их никогда не будет, но это было сверх его сил. В сердце жила надежда, что произойдет чудо, и родители согласятся на его брак. «Но может быть уже поздно? – С замиранием сердца думал Хамзат. - Может быть, у Наташи уже кто-то другой. Может быть, она не захочет видеть его совсем. Ведь прошло много времени». Дверь открыла Наташина подруга Ирина. Увидев Джанаралиева, она удивленно воскликнула: «Хамзат?». - А потом, сразу посуровев, холодно спросила: «Что вам здесь нужно? - Ирина, мне нужно видеть Наташу. Ирина демонстративно подбоченилась: - Нагулялся, голубчик? А теперь снова к Наташке потянуло? Захочет ли она тебя видеть? Вот в чем вопрос. Совести у вас, мужиков, нет. Вот что я тебе, Хамзатик, скажу: Иди своей дорогой и не смущай сердце девушки. Мне больно было на нее глядеть все это время. Хамзат, стоял смиренно потупив взор. Когда он поднял взгляд на Ирину, в его глазах было столько страдания, раскаяния и муки, что она сразу смягчившись, сказала: - В роддоме твоя Наташка. - Как в роддоме? – растерялся Хамзат. - Обыкновенно, как и все женщины. Не сегодня так завтра родит. - От кого? – упавшим голосом спросил Хамзат. - Ну, ты, Хамзат, даешь. Тебя здесь не было почти восемь месяцев. А девять месяцев назад Наташка только с тобой была, так что тебе лучше знать от кого. Да и после твоего отъезда она ни с кем не гуляла. Все тебя дура ждала. Уж как я ее уговаривала аборт сделать, а она ни в какую. Хамзата это известие потрясло до глубины души. Теперь он не сомневался, как поступить. - Одевайся, Иринка, едем к Наташке. Ребенок должен родиться в нормальной семье, с папой и мамой. В роддом Хамзат явился с огромным букетом цветов и новым платьем для Наташи. С собой он привел работницу ЗАГСа. Наташка расплакалась. Но Иринка увела ее в другую комнату, и вскоре они появились вдвоем. Наташа стояла с раскрасневшимися от слез глазами, в новом платье, поддерживая живот руками. Она не знала куда, спрятать от стеснения, свой счастливый взгляд. Наташа простила сразу, не сколько поняв, сколько почувствовав, как ее Хамзату было трудно сделать этот шаг. Свидетелями на росписи выступили Ирина и врач гинеколог, дежуривший в родовом отделении. Наташка так разволновалась, что у ней уже во время росписи начались схватки, и ее тут же увели в родовую палату. А пока работница загса выписывала свидетельство, Наташа родила Хамзату сына. Иринка шутила: «Надо прямо сейчас, не сходя с места, выписать малышу свидетельство о рождении». Хамзат уже пятый год жил с Наташей в Тольятти и работал на ВАЗе. Наташа ждала уже второго ребенка. От завода им дали квартиру – малосемейку. Как и ожидал Хамзат, его нарушение отцовской воли привело к полному разрыву со всей семьей и всем родом. Создав одну семью, он потерял другую. Он переживал очень болезненно этот разрыв. Жена замечая страдания мужа, страдала вместе с ним. Но не знала, как помочь любимому супругу. После родов второго сына она вдруг собрала детей и объявила мужу, что хочет съездить к своей матери показать внуков. «Погоди, - уговаривал Хамзат, - вот получу отпуск и поедем вместе». Но Наташа все же упросила отпустить ее пока одну, на несколько дней. Наташа робко постучала в дверь. Вскоре дверь отворили, перед Наташей стояла пожилая, небольшого роста чеченка. Она вопросительно поглядела на Наташу, держащую на руках спеленатого младенца, а затем перевела взгляд на старшего сына, озорно выглядывавшего из-за материной юбки. Взгляд ее сразу стал испуганным. «Что с моим сыном?» - спросила она хватаясь за сердце. «Успокойтесь, с вашим сыном все нормально так же, как и с вашими внуками», - улыбнулась, как можно приветливее Наташа. «Как его зовут»? - кивнула головой чеченка в сторону старшего сына. «Как и его деда – Мурат. А младший, в честь отца – Хамзат», - поправляя заботливо конверт на малыше, ответила Наташа. «Что же мы стоим на пороге дома, - вдруг спохватилась чеченка, - проходите, проходите, пожалуйста. Пойдем Мурат, - обратилась она уже к мальчику». Тот вопросительно посмотрел на свою маму. «Это, Муратик, твоя родная бабушка, иди к ней». Мурат доверчиво протянул ручонку к чеченке, та вдруг упала перед ним на колени и, заплакав, стала целовать внука. Тот в смущении пробовал увернуться от неожиданных лас. Мать Хамзата провела гостей в комнату и накормила их обедом. Потом долго обо все выспрашивала. Наташа все рассказала без утайки, и о том, как страдает Хамзат от разрыва с семьей и как она решилась поехать сюда. «Ты правильно сделала, дочка. Мой муж тоже очень страдал о потере сына, но он никогда бы по своей гордости не пошел первым на примирение. Теперь он лежит в районной больнице, ему сделали операцию на почках. Врачи говорят, что осталось ему немного. Сейчас мы поедем к нему с внуками. На все воля Аллаха, я уверена он будет рад». Мурат лежал после операции полностью обессиленный и какой-то опустошенный изнутри. Утешительные речи врачей о том, что он поправится, не могли его обмануть. Он понимал – пришло его время последовать за своим отцом и дедом, туда, откуда никто не возвращается. Он поглядывал на дверь в ожидании, что вот-вот придет его жена. Вскоре дверь открылась, и на пороге появился Хамзат. Мурат с удивлением смотрел на Хамзата, вновь превратившегося в пятилетнего ребенка. «Это твой внук, его зовут Мурат», - сказала жена, входя следом и подталкивая мальчика к постели больного. Мальчик посмотрел в глаза своего деда, и уловил в них что-то очень родное для себя. Потому он смело подошел, и взяв Мурата за руку сказал, как его подучила бабушка: «Здравствуй, дед, как ты себя чувствуешь?» Сказал он это по-чеченски, так как с младенчества был обучен отцом родному языку. Из старческих глаз Мурата ручьем потекли слезы: «Здравствуй, мой внук Мурат, я теперь чувствую себя очень хорошо». «Выздоравливай, дедушка, быстрей», - снова сказал по-чеченски мальчик, и мы с тобой будем играть. «Где твой отец»? – спросил Мурат, поглаживая внука рукой по голове. «С нами мама и мой маленький братик Хамзат, а папа скоро приедет, так сказала мама». «А где твоя мама? – снова спросил Мурат. «Она там, за дверью, - ответил внук, просто она боится тебя и не входит». «А ты не боишься? – спросил дед. «Нет, - ответил гордо Мурат, - папа мне сказал, что настоящий мужчина ничего не должен бояться». «О! Да ты, я гляжу, настоящим джигитом растешь, иди зови маму». Внук кинулся к двери палаты с криком: «Мама, мама, идем скорее, дедушка совсем не страшный». Когда Хамзат получил телеграмму от жены из Чечни, то был удивлен и взволнован. Телеграмма гласила: «Приезжай скорей домой, папа болеет, тебя все ждут с нетерпением. Целую и крепко обнимаю, твоя Наташа и дети». Хамзат прилетел, как на крыльях. Вопреки прогнозам врачей, отец Хамзата прожил еще целых три года, проведя их в счастливом общении с внуками и сыном. Сноху он полюбил, как родную дочь, и очень гордился ею перед все родней за ее ум и скромность. Гаврилов проснулся, когда вечерние сумерки уже накрыли ущелье. Патриев и Серега, так звали солдата, еще спали. Хамзата рядом не было. Гаврилов осторожно, чтобы не потревожить спящих, выполз из пещеры. На краю скалы, свесив ноги в ущелье, сидел Хамзат и смотрел в небо. Гаврилов, подобравшись поближе, молча сел рядом. Хамзат даже не повернул в его сторону головы. На небе уже появлялись первые, пока еще скромно светившиеся звезды. Но чем темнее становилась ночь, тем ярче разгорались звезды, а к ним добавлялись другие. Небо напомнило Гаврилову огромную сцену, на которую постепенно выходят все новые и новые танцовщицы-звезды и сразу же подключаются к общему хороводу. Но вот вдруг все расступаются, и на сцену выплывает главная исполнительница. Гаврилов с восхищением наблюдал, как из-за склона горы медленно выплывала огромная луна. Друзья сидели рядом, зачарованные луной, и молчали. Восторг переполнял душу Гаврилова. У него вдруг возникли в памяти давно забытые строки стихов, которые он тут же начал вполголоса декламировать: Не так ли полная луна Встает из темных чащ? И, околдованный луной, Окованный тобой, Я буду счастлив тишиной, И мраком, и судьбой. Так зверь безрадостных лесов, Почуявший весну, Внимает шороху часов И смотрит на луну, И тихо крадется в овраг Будить ночные сны, И согласует легкий шаг С движением луны. Как он, и я хочу молчать, Тоскуя и любя, С тревогой древнею встречать Мою луну тебя. - Хорошие стихи. Кто написал? Лермонтов? - Нет, Хазрат, это Гумилев. - Тоже хороший писатель, про хазар писал. Здесь они недалеко жили, вначале в районе Терека, а затем в низовьях Волги. Тоже все с Россией воевали, а потом куда-то исчезли. - Нечего было с Россией воевать, - буркнул Гаврилов, - но про хазар писал сын этого поэта – Лев Гумилев. А его отца, поэта Николая Гумилева расстреляли большевики. - Вот так и все у вас, русских: если хороший человек или расстреляете, или повесите, а потом жалуетесь на дураков и дороги. Может вам пора начать дураков расстреливать, а дороги строить? - Дураков учить надо, а вот некоторых умников, вроде нашего управляющего Михаила Самуиловича, уж если не расстреливать, то в тюрьму я бы с удовольствием отправил. - Удивляюсь я на вас, какой вы не дружный народ. Потому-то и всякие «самуиловичи» с вами что хотят, то и делают. А главная ваша беда, по моему твердому убеждению, что вы веру своих отцов потеряли. Я тебе как учитель истории скажу: народ без веры обречен на вымирание. Как вы любите говорить: свято место пусто не бывает? Это правда. Население в стране всегда будет, а народ вымрет. Вот ты, к примеру, в какой семье рос? Сколько вас, детей, у матери было? - Нас двое было. Я и сестра. - А у тебя самого сколько детей? - Одна дочь. В институте учится. - Тебе сорок семь, как и мне. Больше детей у тебя уже наверняка не будет. А нас в семье шестеро братьев и четыре сестры. Да у меня самого семеро детей. Жена вот только с двумя младшими в бомбежке погибли, - тяжко вздохнул Хамзат, - а пятеро в России живут. У двоих старших уже по трое. Младшие женятся, уверен детей будет тоже много. Теперь сам подсчитай: кто будет населять Россию через два-три поколения? Была бы у вас вера в Бога, вы бы тогда исполняли заповедь: плодитесь и размножайтесь. Поэтому-то я и убежден, что народ без веры обречен на вымирание. Гаврилов задумчиво смотрел на звезды и в душе соглашался с Хамзатом, хотя вслух ничего не говорил. На третий день раздался условный свист, и через некоторое время спустилась веревка. Беглецы выбрались на скалу. Хамзат коротко переговорил с племянниками. При этом от Гаврилова не ускользнула озабоченная тревога на лицах чеченцев. Подойдя к Гаврилову, Хамзат пояснил, что по Панкийскому ущелью со стороны Грузии идет большой отряд Аббаса, и встреча с ними может обернуться новым пленением. - Аббас, как сейчас выражаются - полный беспредельщик, - объяснял Хамзат, - он араб и мало считается с местными обычаями. Его идея великий халифат от Казани до Египта и Алжира. Мы для него просто дикари, живущие в горах, которых можно использовать в своих целях. Если он узнает, что я помог вам бежать, особенно вот с этим, - кивнул он в сторону солдата, - тогда и мне хана. Куда мы с вами направляемся, теперь путь закрыт, назад тоже, можем наткнуться на тех, от кого сбежали. Делать ничего не остается, нам самим нужно пробираться по Панкийскому. Там есть пограничный гарнизон федералов, к нему мы должны выйти. Главное не наткнуться на Аббаса. Слава Аллаху, эту местность я хорошо знаю. В молодости здесь на горного барана охотился. Очень этот зверь осторожен. Чтобы к нему подобраться на выстрел, нужно идти так, чтобы ни один камешек не шелохнулся. Вот так и нам с вами сейчас надо идти. Племянники Хамзата пошли впереди разведывая местность. После полудня, беглецы остановились на отдых. Вскоре вернулись встревоженные чеченцы и рассказали, что видели отряд Аббаса, который направляется в их сторону. Хамзат, получив это известие, сразу же поднял всех с привала и повел глубже в горы, чтобы избежать встречи с арабом. А племянников выслал вперед на разведку. Но Аббас в это время сам потревоженный прохождением моторизированных подразделений Российской Армии, направился в горы, в ту же сторону, что и беглецы. Встреча произошла совсем неожиданно. Гаврилов вдруг с удивлением увидел, как к ним направляется негр с ручным пулеметом на плече. Негр, завидев Хамзата, улыбнулся своей белозубой улыбкой и прокричал: - Аллах Акбар! Хамзат не растерялся, а тоже, приветливо улыбаясь, пошел навстречу негру. Проходя мимо Гаврилова, он успел шепнуть: - В случае чего - вы мои пленники. Понятно? - Из какого ты брат отряда? – спросил негр по-русски. Видимо этот язык ему легче было выучить, чем чеченский. - Да я сам по себе охочусь. - Это твоя добыча? – указал негр рукою на Гаврилова и его путников. - Да, это мои. - Сейчас, Хамзат, нельзя самому по себе, - сказал, выходя из-за деревьев низкорослый и совсем лысый чеченец. – Наша священная борьба требует объединения всех мусульманских сил. - А это, ты Аслан, жив еще? А по телеящику говорили, что тебя под Аргуном убили. - Разве ты не знаешь, Хамзат, что эти неверные собаки совсем изоврались. В это время со стороны леса вышли еще несколько боевиков. Аслан, кивнув в сторону русских, поинтересовался: - Что собираешься с этими делать? - Что и все, выкуп получить. - Какой тебе выкуп, дорогой Хамзат, они же твою жену и двух дочерей убили, а ты с ними нянькаешься. Резать надо этих вонючих гяуров, вот что должен делать истинный воин Аллаха. - Резать большего ума не надо, - возразил Хамзат, - а вот получить деньги, и на них закупить оружие для борьбы за свободу Чечни - более достойное занятие для воина ислама. - Эх, Хамзат, хоть ты и учителем был, а все равно отсталый человек. Оружия у нас достаточно. Слава Аллаху, наши братья по вере снабжают нас всем необходимым для священной войны с неверными. Боевики все прибывали и прибывали, заполняя поляну. Кто-то вскрывал консервы и тут же поедал их. Кто-то чистил и смазывал свое оружие. Кто-то, привалившись к дереву, дремал. По всему было видно, что отряд Аббаса собирается расположиться здесь на привал. - Ну ладно, Аслан, - сказал Хамзат, - будет воля Аллаха увидимся, а сейчас мне пора идти. - Постой, Хамзат. Куда ты спешишь? В ущелье целый батальон гяуров. Пусть пройдут, тогда будем думать, как дальше действовать. Да еще я не представил тебя нашему командиру, уверен, что Аббас захочет с тобою поговорить. Делать ничего не оставалось. Потому Хамзат вместе со своими путниками расположился возле небольшой сосенки, под бдительным надзором подручных Аслана. Вскоре из леса в окружении вооруженных до зубов арабов вышел сам Аббас. Две черных маслины его глас уставились на Хамзата, да так и буравили горца, пока ему что-то на ухо нашептывал Аслан. Наконец Аббас широко улыбаясь, шагнул навстречу Хамзату: - Аллах Акбар! Приветствую своего брата по оружию, - сказал он по-арабски, и его тут же перевел другой молодой араб. – Я уже слыхал о тебе Хамзат. В одиночку мало что можно сделать, так что присоединяйся ко мне, не пожалеешь. Мы сейчас готовим большой рейд по соседней республике, чтобы напомнить Москве: борьба еще не закончена, она только в самом разгаре. Вдруг отстранив переводчика, Аббас заговорил, хотя с акцентом, но на чисто русском языке. - Надо, чтобы эти неверные ощутили на себе гнев Аллаха. Помнишь Хамзат, что говорится в пятнадцатой Суре? В свои студенческие годы, обучаясь в Москве в университете имени Патриса Лумумбы, Аббас охотно играл в любительском студенческом театре. Мечтал даже стать артистом кино, но потом понял, что на войне можно зарабатывать деньги не меньше чем в киностудии. Честолюбивая привычка покрасоваться перед публикой в театральной позе в нем осталась на всю жизнь. Вот и теперь, грозно вращая глазами в сторону Гаврилова и его товарищей, он начал с чувством декламировать: - И на восходе солнца охватил их гул, и мы вверх дном перевернули их селенья и пролили на них дождь камней из обожженной глины. И пролили на них смертельный дождь, и был ужасен этот дождь для тех, кто был увещаем, и не внял. - Благодарю тебя, Аббас, за честь, оказанную мне, - хмуро сказал Хамзат, выслушав араба, - я тоже много слышал о тебе. Но сейчас я должен довершить начатое дело: доставить этих пленников и получить за них выкуп. Потом уже у меня будет время подумать над твоим предложением. - У тебя не будет времени, Хамзат, - улыбнулся Аббас, зловеще скаля белые, ровные зубы. – Зачем истинному последователю пророка Мухаммеда много думать. Сейчас не думать надо, а сражаться за наше священное дело. А пленников твоих я сам у тебя выкуплю. Сколько ты хочешь за них говори? Аббас достал из кармана толстую пачку стодолларовых купюр и стал ими поигрывать в руке. При этом он сощурил один глаз, продолжая посмеиваться: - Ты не думай, Хамзат, деньги настоящие. - Нет, Аббас, я не работорговец, обещал вернуть за выкуп, значит сдержу слово. - Что значит обещал? Ты же не правоверному мусульманину обещал. Гяурам обещать можно что хочешь, а выполнять обещание совсем не обязательно, в этом никакого греха нет. Аббас бросил короткую команду по-арабски своим телохранителям, и двое из них подошли к Хамзату. - Отдай им свое оружие, Хамзат, и можешь пока думать. Ты у меня гость, тебя никто не тронет, но тебе придется побыть с нами, я никому не доверяю, кроме самого Аллаха и его пророка Мухаммеда, - при этих словах Аббаса все арабы дружно рассмеялись. Аббас сел на траву сложив ноги на восточный манер и велел привести к нему солдата. - Тебя как звать? – приветливо обратился к нему Аббас. - Сергей, - дрожащим от волнения голосом ответил солдат. - Хочешь жить, Сергей? – спросил его Аббас. - Конечно хочу, - ответил Сергей, пытаясь изобразить на своем лице что-то наподобие улыбки. - Аллах может подарить тебе жизнь, если ты примешь истинную веру. - Какую, мусульманскую? – уточнил Сергей. - А разве есть другая истинная вера? – поднял в деланном удивлении брови Аббас. - Но я же христианин, мне нельзя принимать другую веру. - Тебе надо знать, что твой Христос, всего лишь на всего пророк, а не Бог. Потому, что нет Бога кроме Аллаха и Магомет пророк Его. Если ты примешь нашу веру и обрежешься, будешь нам как брат, и сможешь воевать с неверными. - Со своими воевать? – удивился Сергей. Араб рассмеялся: - Когда ты станешь правоверным мусульманином, они тебе уже не будут своими. - Нет, я не могу, - потупился Сергей. Аббас перестал улыбаться, встал и, подойдя к Сергею, потянул ворот его гимнастерки. Верхняя пуговица отлетела и на груди солдата засверкал серебряный крестик. Лицо араба передернулось и сморщилось, как от зубной боли: - Если тебе, действительно, хочется жить, подумай над моим предложением. Срок даю до завтрашнего утра. А затем… - и он при этом выразительно чиркнул по своему горлу ладонью. Сергей сел на землю рядом с Гавриловым и Патриевым. Бледный и взволнованный, он все же выдавив из себя что-то наподобие улыбки и дрожащим голосом спросил: - Как вы думаете, они меня убьют? - Да, по-моему, нам всем здесь крышка, - сказал Патриев, озираясь на сидевшего в стороне Хамзата, - кстати, куда подевались его племянники? Хамзат сидел, хмуро глядя в одну точку, казалось, сосредоточенно что-то обдумывая. - Может, тебе Сергей, действительно, сделать вид, что ты веру их принимаешь. Чтобы время потянуть. А там видно будет, - предложил Гаврилов. - Так нельзя, Анатолий Сергеевич. - Что нельзя? – не понял тот, - я же тебе не предлагаю по-настоящему мусульманином заделаться. А так, только для вида. - И для вида нельзя, - упрямо замотал головой Сергей, - даже для вида нельзя от Христа отказываться.... АВТОР РАБОТАЕТ НАД ПРОДОЛЖЕНИЕМ ПОВЕСТИ.... |
На главнуюСайт управляется системой uCoz