РУССКИЙ КУКОЛЬ

Когда уныние иль скуку

Навеет враг со всех концов,

Я надеваю русский куколь —

Наглавие святых отцов.

И чудо — жаждется смиренья,

Нести напраслин тяготу,

И, постигая Всепрощенье,

Припасть разбойником к Кресту

И вот уже в лазури мчится

Преображенная душа.

И сердцу радостно молиться,

Христовым Именем дыша.

30 января 2001 г.,

скит Ветрово


Вершины в наше врем не для всех.

У каждого по рвению житье.

И лезем мы из гордости наверх,

Являя всем исподнее свое.

Любой бы на пророка был похож,

Не променяй Служенье на уют.

И Правду отовсюду гонит ложь,

Любовь Святую распинает блуд.

Нам стало тесно. Не туда растем.

Что Высота, когда желанна ширь!

И, потрясаем попусту перстом,

Не делая ни шагу для души.

И вроде проповедуем о том,

И, кажется, радеем за страну.

Откуда же Гоморра и Содом?

Откуда направление ко дну?

От нас! От нас! И только лишь —

от нас! Ведущий и ведомый слеп и глух.

Какая Вечность! Подавай сейчас!

Какое Царство! Плоть попрала Дух!

* * *

Мы дожили! В чести последний вор!

Все, как один, довольствуются лжею.

Одеть свое — как выйти на позор.

И потому все облеклись в чужое.

О, русский куколь, шлем надежный мой!

Подвижникам Свтой Руси твердыня!

Сегодня ты монахам, как бельмо.

И слышу за спиною — «Впал в гордыню.

Он в прелести! Раскольник и лжебрат!

И старцы от него остерегают...»

И вот уже и женят и мертвят,

И даже плюнуть в гроб не забывают.



Стоящие у левого плеча!

Конечно же, я многого не вижу.

Но, грозный обличитель, отвечай, —

Гордыня в том, что мне родное ближе?

Смирение — чтоб чуждое носить,

И кровное подвергнуть поношенью?

О, отреченцы матушки Руси!

Избави, Боже, ихнего смиренья!

Но вы — не Родина, и Родина — не вы.

И мой народ простит мои причуды.

И русский куколь снимет с головы

Не ваше жало, а топор иуды.

3 феврал 2001 г., скит Ветрово


Все пред Тобой — мимоходщий дым.

Подобно свитку, Небеса совьются.

Склонюсь пред Могуществом Твоим,

Но возлюбил, как Человеколюбца.

О, Милующий, Любящий спасать!

Чем отплатить за все благодеянья?

Я только приготовился воззвать,

А Ты услышал ранее воззванья!

Не обошел погибельные рвы...

О, Сердцеведче, все мое Ты знаешь!

Хотел исполнить заповедь — увы!

Но Ты и намерение лобызаешь!

Дышать Тобой — познать благую часть.

Стою, истаевая, у Расптья.

Я даже не успел к Тебе припасть,

А Ты уже раскрыл Свои обътья!

25 февраля 2001 г. скит Ветрово

* * *

Душе моя! Умножь старанье,

Да со Христом тебя узрю.

Не возглаголи в оправданье —

Что может нищий дать Царю?

Когда ни в чем не виноваты,

Предстанем молча пред судом,

Как Истина перед Пилатом —

Тогда Христу взаймы даем.

Плевки, навет, оклеветанье

Не удосужимся отмыть.

Что нам людское оправданье,

Когда Христу даем взаймы!

И если будет Божья воля

Изведать горькое сумы,

Благословим и эту долю:

Ведь мы Христу даем взаймы.

Все до последнего оставим,

Простим заклятому врагу.

Мы все равно не прогадаем —

Бог не останется в долгу.

И дабы гордость не питали,

Что слишком много понесли

Мы от Его Щедрот давали,

Иначе, что бы мы смогли!

27 феврал 2001 г., ночь, скит Ветрово

* * *

Прости, Господь, быть может, искушенье,

Но мне порой Великого Поста

Во время поканного моленья

Пришли на память отчие места.

Привиделась печальная картина,

Печальней быть не может ничего.

Два деревца — березка и осина

Росли на крыше Дома Твоего.

И Он стоял, запущен и обобран,

Пока кому-то не вселилась блажь.

И мой народ, озлобленный и добрый

Его переустроил под гараж.

И каждым утром люди в Храм спешили

Дени мазутные вершить.

О, Господи! Мы больше б нагрешили,

Но больше было некуда грешить!

Откуда знать, когда б не чад, да грохот,

Какому богу мой народ кадил?

И со стены, под матюги и хохот,

Ты снова никого не осудил!

Да что же мы, Иваны-басурманы!

Не потому ль зависли на краю?

Сердца и души отдали бурьяну,

Чтоб забурьянить Родину свою

Но, богоборно подымая руки,

Забыв о том, что нужно воздевать,

Что дали детям? Лагерные муки?

Сивушный запах? На кого пенять?

Но, Слава Богу,— слышу в Храме пенье,

И вижу — Возрожденье налицо.

И, может быть, другое поколенье

Отмолит грех, великий грех отцов.

И я твержу в коленопреклоненьи —

До ада пал, но это мой народ.

Прости ему былое ослепленье,

Когда закоченелый добредет.

Молю о тех, с кем бедовали детство,

Кто заблудился, чадом ослепясь.

Им мало нужно — только б отогреться,

Но как им отогреться без Тебя?

* * *

За все свое ты должен получить!

О, друже Совесть! Чем свое заглажу?

Тюрьма? Приют? Пока не различить.

Но, помолись, приму любую Чашу.

Немало понаписывал, напел.

Оставь меня, псалтырное звучанье.

Во внешнем , наверное, успел.

Не опоздать бы в главном —



Так что же там, уже невдалеке?

Куда ведет моя пустая повесть?

Закончить бы с мольбой на языке,

И чтоб язык не опалила Совесть.

* * *

Посмотри, как притихла природа,

Все и всё устремилось горе.

Расстаются со льдинами воды:

Благовещение на дворе.

Камыши, Откровенью внимая,

Оживлются святостью вод.

Небо Землю дитем прижимает,

К Чаше Радости кроху несет.

Блажен, кто не подвергся ослепленью,

И к Истине от юности пришел.

Жить без Христа — участвовать в глумленьи

Над собственной незрячею душой.

Все в пустоту — и сение и жатва,

И у дверей — бессмысленный конец.

Венец творенья — собиратель клятвы,

Самоубийца, топчущий венец.

4 апреля 2001 г., скит Ветрово

БЛАГОВЕЩЕНИЕ

А день не очень солнечный случился.

Но, в памть о Всехвальной Госпоже,

Пречудный свет до вечера струился

И во дворе, и в келье, и в душе.

И на заре, под радужным сияньем,

Без звонаря заколоколил Храм.

И все слилось в Архенгельском лобзаньи:

Господь с Тобою, Дево Мариам!

7 апреля 2001 г., Благовещение

Пресвятой Богородицы,
скит Ветрово.


Грядет Господь на вольное страданье.

Играют дети радостно пред Ним.

Все впереди — и терн, и оплеванье,

Ну, а пока — ликуй, Ерусалим!

Ты нынче уподобился ребенку,

В порыве очистительном, святом.

Одежды стелешь под ноги осленку,

Но также поревнуешь и потом.

Твои деянья более чем странны:

Кромешной тьмою подступают дни,

Когда нелицемерное Осанна

Сметет нелицемерное — Распни!

* * *

Боюсь елейных глаз и прогибанья,

Высоких слов, медоточивых уст,

Уничиженья, самобичеванья,

Восторженных, непокаянных чувств.

сласть, горечь — все непостоянно.

Душа двулика, помыслы слепы.

И потому Распни таит Осанна,

И вайи претворяются в шипы. 9 апрел 2001 . скит Ветрово


МАТУШКЕ ЗОСИМЕ

Матери моей
посвщается.

Я заболел — с простудами дружил.

Хотя, откуда? Помню — было лето.

Скорее, Милосердый посетил,

Чтоб мне коснуться Неземного Света.

Ты стала чадо чтеньем утешать.

А я глядел на чудные картины.

И встрепенулась детская душа, —

Узнала Человеческого Сына.



Вот Он идет. За Ним — ученики,

Вот что-то пальцем на земле рисует.

А вот стоят с колами мужики,

Иуда рядом,— страшный, а целует.

Вот Он раздет, а вот Ему сплели,—

Смекаю,— не ромашковый веночек.

А вот Его на горку повели

Мать говорит: «И за тебя, сыночек».

И вот висит, прибитый, как злодей!

Мам, почему? Рассказывай, ты знаешь!

За что Его? Он так жалел людей!

Не плачь, ну что ты книжку закрываешь?

...О, приснопоминаемая мать!

Ты, надрываясь, плакала украдкой,

Что не могла порою детям дать,

Как говорится, малого достатка.

Но даже, если б в рубище ходил,

Я все равно б тебя благословил!

По гроб должник! Чем за твое воздать?

Ты Бога мне дала, святая мать!

10 апрел 2001 г.,

скит Ветрово.