* * *
Не поминай ни хорошо, ни плохо,
Любая крайность выявляет ложь.
Душе нести до самого издоха,
Что прошлого, увы, не зачеркнёшь.

Не осуждай, покрой мои увечья,
Больную птицу не брани за то,
Что не стремится с братией далече,
А смотрит на летящих из кустов.

Она и так наказана довольно:
Не зреть ей ныне тёплой стороны.
С одним крылом, в отшельстве поневоле,
Ей только б выжить, выжить до весны.

Весна придёт – Пасхальная предтеча,
И оживёт, возрадуется мир.
И кто тогда напомнит об увечье
Летящей вдаль над бранными людьми?
15 февраля 1994. Скит Ветрово


* * *
Любая крайность – в пагубу дорога.
Как много говорящих обо всём.
...Мне жаль людей, не ведающих Бога,
И жаль людей, всезнающих о Нём.

О, богослов! В запретной выси роясь,
За мудрованье Царства не лишись.
...Кто после Правды продолжает поиск,
Тот ищет лжи.
15 февраля 1994. Скит Ветрово

* * *
Се Жених грядет в полунощи,
Ублажая ожидающих.
Недостоин унывающий,
Ожидание оставивший.
Сохранись и ты, душе моя,
Да не сном отяготишися,
Да не смерти будешь предана,
И вне Царства затворишися.
Воспряни, зовуще к Господу:
«Свят, Свят, Свят еси. Создателю,
Богородицей помилуй нас».
15 февраля 1994. Скит Ветрово

* * *
Внимая Божьему веленью,
Его Десницей одарён,
Поэт приходит на мученья
В земной удел – Лифостротон.

Не воспевать земные краски,
Не восхвалять мятежный путь –
Боренью ночи Гефсиманской
Открыть в уединенье грудь.

Страданьем отзеркалив бисер,
Небесным отсветом сиять
И с высоты Голгофской выси
К Творцу народы призывать.

Но здесь известные препоны
Чинит ему известный льстец,
Как судия Лифостротона
Даёт лавровый свой венец:

«Прими! Мой долгожданный сыне,
Освободись ненужных пут,
Иначе славящие ныне
Тебе иное поднесут».

Взглянул певец на подношенье
(Не сразу на него взглянул),
И в час великий искушенья
О Боге он не помянул.

И тотчас лесть коснулась слуха,
Как лист – мрачнеющего лба.
И сыновство Святаго Духа
Меняет на ярмо раба.

Забыты прежние стремленья,
Во тьму направлены стопы.
И глохнет Божее веленье
В рукоплескании толпы.
19 февраля 1994. Скит Ветрово

* * *
А на этой земле никому не успеть.
Богатящийся много оставит,
Ублажаю тебя, сотаинница Смерть,
Ублажаю живыми устами.

Если Ты избавляешь от больших утрат,
Если всяк пораженьем помечен,
Слава Богу, никто не вернётся назад,
Слава Богу, никто здесь не вечен.

Всё не наше кругом, всё чужое окрест,
Не сроднится нетленному с тленом.
Вот и рвётся душа из земных этих мест,
Тяготясь кратковременным пленом.

Загостилась она. Не пора ли домой?
Покаянье спровадит в дорогу...
У исхода явися, Хранителю мой,
Тих и радостен, буди подмогой.
5 марта 1994. Скит Ветрово

* * *
Нас куда-то несёт в непроглядную темь,
И погибельным вехам не видно конца.
Ложь и Смута окрест. Обратитесь в детей!...
Обратитесь в детей и услышите голос Отца.

И зовут купола к неземной красоте,
Но толпе по нутру больше злато тельца.
И коснётся ль кого? – Обратитесь в детей,
Обратитесь в детей и услышите голос Отца.

Так доколе себя хоронить в суете?
Пусть несут мертвецы своего мертвеца.
Заклинаю живых: обратитесь в детей,
Обратитесь в детей и услышите голос Отца.
6 июля 1994

* * *
Памяти матери моей
монахини Зосимы

Да претворится эта скорбь
И глас надгробного рыданья
В неизречённый Твой покой
Во гробе ждущей оправданья.

Ты взял Своё, возьми ж Себе,
Не даждь виновнику проклятья,
Новопреставленной рабе
Отверзи Отчие объятья.

Молю безропотной мольбой:
Всели её в места прохлады,
Прими в Превечную Любовь,
Оставь на мне её неправды.

Спроси с меня – не потому,
Что я смогу Тебе ответить –
Уж лучше мне идти во тьму,
Чем той, что ближе всех на свете.
11 июля 1994. Печоры – Ветрово

* * *
Мой старый вяз, тебя уж нет,
А сколько зим и сколько лет

У дома моего стоял,
Обрыв корнями охранял.

Я залезал к тебе в дупло,
Смотрел на рвы и на село.

За Царской школой, невпопад, –
В соломе, дранке крыши хат.

Под горкой Яковской вдали –
Десна (или её разлив).

И Брянский лес, и горизонт –
Не перечислить всех красот.

Мой старый вяз, ведь это ты
Дарил мне столько красоты.

Но как бы жизнью ни служил,
Позднее больше удружил.

Пример особый навсегда
Своею смертью преподал:

Тем, кто тебя четвертовал,
Тепло души своей отдал.
16 февраля 1994. Скит Ветрово

* * *
Говоришь, Бог один, каждый в Царствие Божие внидет?
Таковым безразборным словами Христовыми рцем:
«Ненавидяй Мене и Отца Моего ненавидит.»
Умолчи, иудей, не лукавь о Едином Отце.

И пророки одни? Уж не те ли, которых попрали,
Проречённого ими позорно прибив ко Кресту?
А самих сколько крат изгоняли или побивали?
Ваши жертвы? – Приемлем. Пророки? – когда припадёте к Христу.
Август 1994. Скит Ветрово

* * *
Не сохранила Божье, не сумела,
И страстию, и гордостью дыша,
Поземленела ныне, почернела
Моя белообразная душа.

Потерянная драхма при дороге,
Священное достоинство в пыли...
Душе моя, воспомяни о Боге,
Слезя и плача Спаса умоли.

...И посрамился вселукавый враг мой,
Поругана Тобою темнота,
Ты осветил потерянную драхму,
Сияя на подсвечнике Креста.
27 июля 1994. Скит Ветрово

* * *
Великоросс! Какая высота
В одном именовании твоём!
Но помни, ты без Бога – сирота
(Ужели и теперь не сознаём?).

Великоросс! Сорви с себя ярмо,
Заморский хлам, личины, бубенцы!
Доколь плутать? Иди стезёй прямой,
Которой шли и деды и отцы
(Святые наши деды и отцы!).

Великоросс! Хулу и грязь сотри,
Охальников своих перешагни!
Пусть ад кругом! Россия – Третий Рим!
И соль земли, и свет! Молись! Храни!

Великоросс! Куда ещё нас бить?
От головы до пят сплошная боль!
Решай, не медли – быть или не быть?
Кто на тебя, когда Господь с тобой?
10 декабря 1994. Скит Ветрово

* * *
Луна и снег. И шорохи вдали.
Искрят покойно липы вековые.
Окошки от мороза поросли
Невиданною, сказочной ковылью.

Обилие и полногласность звёзд.
Мерцание, созвучное хваленые.
И необъятен, и безмерно прост
Подлунный мир в полночном просветленье.

Во всём – отображенье Красоты,
Свечение Немеркнущего Света.
И сердце тает, тает в эту стынь
Благодареньем Первому Поэту.
17 декабря 1994. Скит Ветрово

* * *
При слове «сорок» что-то оборвалось,
Пошли под склон промоины, бугры.
А может, и дороги той осталось
Всего – обрыв.

О, путь-дорога! Не проехать мимо,
Не обойти – ты всюду под ногой.
Бранима, ненавистна и любима...
Я не хотел бы шествовать другой.

Душе моя! Довольно посмешили,
Забыв Фавор, взирая на Парнас
(И всё-таки, скорбели о вершине,
Заглядывая в пропасти не раз).

Я вызвал нарекание в народе
То чётками, то лирой на груди.
Но шёл, как мог, и при любой погоде
Святошам всё равно б не угодил.

Не мерил героические маски,
И грешен тем, что, на свою ж беду,
Кровавые и гнойные повязки
Стирал у проходящих на виду.

Здесь что-то от ущербности? Вы правы.
Но лучше в поношенье пребывать,
Чем смрад и гной тщеславно и лукаво
Нарядною рубахой прикрывать.
16 декабря 1994. Скит Ветрово

* * *
А в отчий дом меня уже не тянет:
В других местах мои отец и мать.
(Пока живу, язык мой не престанет
Молитвенно их души поминать).

Свободен я от сыновства земного!
Готов нести иное сыновство.
Светоприемлю у холма сырого:
Господь живых! Я без остатка Твой!
14 декабря 1994. Скит Ветрово

* * *