Оглавление     

Глубинная психология Православия

Учение о том, что человек - это прежде всего нематериальный дух, в отличие от прочих духов облеченный материальным биологическим телом, действительно нетривиально. Между прочим, оно вызывает трудности и в рамках христианского Богословия!

А именно, существенную роль в нашем учении играет понятие "первородного греха". Согласно учению Церкви, каждый человек от рождения болен духовно - потому-то и необходимо креститься! Все мы имеем наследственную болезнь, следствие первородного греха, греха нашего общего Праотца. Человек от рождения нечист перед Богом, как чадо согрешившего Адама. И в то же время, согласно учению Церкви, человек наследует от родителей только ТЕЛО, его дух дается ему от Бога. Дух каждого человека - это творение самого Бога, дух не происходит от родителей, но только тело. (Казалось бы, отсюда сам собой напрашивается спиритуалистический вывод: тело - это зло, дух - добро. Но учение Церкви однозначно отрицает спиритуализм: тело - это не зло и не добро, оно само по себе нейтрально. Зло (как и добро) - это духовная категория! Тело не имеет свободы воли, потому оно не может быть злым, но только дух.)

Как же дух человека от рождения поражен первородным грехом, если дух - от Бога?! Как грех передается по наследству, если мы наследуем от родителей только тело?! Ведь если дух - от Бога, то он непорочен. Очевидно, дух приобщается греху, уже будучи в теле, происходящем от Адама. Но если тело само по себе - не зло и не является порочным, то каким образом дух оскверняется, пребывая в теле? Тело может быть больным, увечным, уродливым - но это не греховная скверна; болезнь - не грех; уродство и болезнь тела никак не может быть препятствием для общения с Богом! Но тогда каким же образом передается нам грех Адама, если все, что мы принимаем от Адама - это только тело? Если дух - от Бога?

Ответ на этот вопрос может быть только один: Дева рождена непорочной потому, что она была сохранена от всякого порока особым Промыслом, особым благодатным действием. Значит, дух человека МОЖЕТ остаться непорочным, даже будучи в теле, рожденном от семени Адама - примеров тому в истории Церкви много, хотя Дева Мария - это самый яркий пример. Как же передается греховная скверна духу человека? Очевидно, не через тело, но специфически духовным путем, через ОБЩЕНИЕ, КОММУНИКАЦИЮ человеческого духа с духами нечистыми. И если Бог сохранит зачатого младенца от такого общения, то дух человеческий сохранит свою непорочность до тех пор, пока он не вступит в общение с нечистыми духами, хотя бы и бессознательное!

Но отсюда следует важный вывод: основой человеческой греховности является бессознательное общение человека с дьяволом. Осознанный грех является только надстройкой на фундаменте бессознательного общения с демонами! Ведь Церковь учит, что рожденный младенец (за редчайшим исключением!) поражен первородным грехом СРАЗУ, когда у него еще НЕ СФОРМИРОВАЛОСЬ СОБСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ! Значит нечистота человеческого духа сконцентрирована в его бессознательном, осознанный грех - лишь вершина греховного айсберга. И подлинное очищение от греха есть очищение бессознательного. Такое понимание дела характерно только для ПРАВОСЛАВНОЙ Церкви. Западное христианство сосредоточивает все внимание на очищении сознания человека, на поверхностном покаянии. А вся суть спасения заключается в глубинном покаянии, в изменении бессознательного. Поэтому только и именно психология бессознательного может дать сколько-то глубокое и адекватное понятие о том, что такое покаяние в его православном понимании.

Оглавление     

Магия черная и белая

Никто же не станет спорить с тем, что магия - это техника силового, энергетического воздействия без применения силы, при помощью слов и знаков. Но слова и знаки не имеют никакой силы сами по себе, безотносительно к тому, кому они адресованы. Слово и знак всегда имеет автора, но оно всегда имеет и адресата. Идея, будто слово может воздействовать на материю само по себе, а не через посредство понимающего его смысл адресата, не только ненаучна, но и вполне неразумна. Если адресатом слова (знака) не является слушающий (видящий) и осознающий человек, если им не является и вездесущий Бог, то кому же адресовано такое слово? Слово, адресованное святому или ангелу может иметь силу только в том случае, если на это Бог соизволит, потому что ангелы и святые ничего не делают без помощи и прямого повеления Самого Бога. Потому магическое слово, адресованное не людям и не Богу, либо бесполезно и бессильно, либо оно адресовано демонам.

Если даже такой контакт приводит к благим (насколько мы можем судить) последствиям, Церковь призывает нас не верить этому впечатлению; оно обманчиво. Демоны осуждены Богом на вечную муку и принимать от них благое - это риск подвергнуться в конце концов одной с ними участи. Дьявол нечист в очах Божиих, он осужден как Богоубийца, как мучитель Христа и христовых мучеников. Приняв Крещение, мы отреклись от сатаны и от всех дел его, и потому принимая помощь от нечистого, мы ОСКВЕРНЯЕМСЯ, приобщаемся его скверны - что требует очищения раскаянием и полного покаяния.

Это имеет самое непосредственное отношение к психологии бессознательного, потому что в подавляющем большинстве случаев контакт с демонами происходит у человека бессознательно. Это естественное следствие естественной слабости человеческого ума, после грехопадения оставшегося без защитного покрова, не допускавшего нечистому прямого влияния на наш дух. То, что человек может осознавать, это лишь малая часть того, что с ним происходит. Сознательный отказ от ведения зла (а значит, и добра) был для Адама необходимой защитой от зла, потому что зло есть духовный феномен, слишком тонкий для того, чтобы человек мог сознательно разобраться в этом ведении. Иное дело ведать (иметь понятие, иметь опыт), другое дело вполне сознавать. Мы вообще-то ведаем зло, но не постигаем его глубин - да и неспособны постичь, так как зло значительно глубже и древнее, чем человек. Подлинное постижение добра и зла есть сверхъестественный, благодатный дар (вдохновение от Бога), который может быть дан и отнят, который дается тем, кто ступил на путь полного послушания Богу, и отнимается за своеволие.

И тем не менее, для того, чтобы на фундаменте подлинного Богословия Отцов построить прочное здание Православной психологии, которое не будет колебаться всяким прилогом дьявольским, надо уразуметь тонкое различие между магией ЧЕРНОЙ и БЕЛОЙ, между двумя разными способами контакта с дьяволом. Надо сознавать, что белая магия так же пагубна, как и черная, они равно вредны для духовной жизни, для вечного спасения. Но надо и видеть различие между тем и другим, так как они существенно различаются по своим проявлениям, дают существенно разные плоды здесь, в жизни временной, пока не придет Судия.

Белая и черная магия различаются по своему отношению у Богу, к Церкви, к молитве.

Черный маг - это (сознательный или бессознательный) служитель сатаны, и потому он должен чураться всего церковного как опасной духовной заразы. "Уровень" черного мага как раз и можно определить по его отношению к Церкви; только по наивности черный маг может прикасаться к святыне. Бог непредсказуем, и прикосновение к святыне никогда не остается без последствий. Если бесы посылают его в храм, вполне явно, что они не ценят его, используя как "пушечное мясо". Настоящий черный маг проявляет всяческую осторожность, избегая даже каких-либо намеков на Господа и на Христа Его.

Белый маг, напротив, не только не избегает святыни, но как будто черпает силы в церковности и в молитве! Однако следует понимать истинную природу этих сил. Эти силы - те же демоны, которые предлагают белому магу всяческие льготы и услуги в обмен на УДАЛЕНИЕ от святыни. Молитва всякого человека, каким бы грешником он ни был, является нежелательным явлением. Тем более, молитва внимательная, тем более, молитва сердечная. Чтобы прекратить это явление, бесы (явно или подспудно) предлагают человеку компромисс: ты оставляешь молитву, мы же делаем (или не делаем) то-то и то-то. Белая магия - это шантаж. Всякий прибегающий к Богу человек может шантажировать демонов своим усердием и благоговением. Тут-то и возникает возможность "управления" демонами со стороны человека!

В белой магии нет специальных колдовских приемов. Это черный маг, служитель демонов, должен искать угождения своим господам, должен выполнять какие-то ритуалы или приносить жертвы. Что касается белого мага, демоны сами ищут контакта с ним. Установление такого контакта - это уже их забота. Белый маг воротит от них нос до тех пор, пока они не сделают настолько лестное предложение, что он уже не сможет оказаться.

Неосознанное использование такого рода магии - это почти повсеместное явление; всякий человек, использующий энергию своих страстей на "добрые дела", использует именно энергию дьявола, потому что "страсти суть демоны". Вопрос о том, можно ли использовать энергию страстей во благо, разрешается практикой самой жизни: к примеру, чтец или певец в храме может стараться не только ради Христа, но и ради того, чтобы себя показать. Иоанн Лествичник совершенно серьезно ставит вопрос о том, как быть монаху, против воли оказавшемуся на виду, если ему пришлось выбирать между тщеславием и чревоугодием: показать ли себя постником или покушать ради сокрытия своего воздержания? (Преподобный Иоанн говорит, что лучше предпочесть тщеславие.) Примеры можно умножать.

Эта динамика является закономерной во ВСЯКОМ христианском деле, даже и в молитве, и в покаянии! Пока мы одержимы страстьми, страсти непременно присоединяются ко всяком у нашему начинанию. Энергия страсти - это способность, потенция, возможность свершения! Пока она есть, куда от нее деться? Ее нужно использовать во благо - это ее убивает. Плохо только, когда на каком-то этапе человек уже не хочет ее убивать и становится на путь своеволия. Обобщая, это вполне можно назвать белой магией. Если энергия страсти - это энергия демоническая, то нет принципиальной разницы, проявляется ли она в "чудесах", в "гениальности" и "таланте", в необыкновенном терпении, или просто в энергичной работоспособности. Суть дела одна. Фарисейство в этом смысле может служить классическим примером белой магии!

Напряженное ожидание Второго Пришествия, характерное для христиан первых веков, незаметно сменилось в христианском мире противоположным настроением. Теперь христианин боится приближения Конца; это проявляется и в том, что его устрашает наступающая власть антихриста. Это настроение, характерное для "белого мага", выдающая в современной христианской цивилизации резкие черты компромисса с силами тьмы. Кто из наших современников может с полной искренностью, от всего сердца воззвать вслед за Иоанном Богословом: "Ей, гряди, Господи Иисусе!" Кто не задумается о своих грехах, готов ли он к Встрече? Это хорошее, трезвое понимание своего духовного состояния, своей нечистоты, покаянное сознание причастности с служению тьмы века сего. Пока мы не покаялись как подобает, пока мы не готовы к этой решающей Встрече, мы несвободны от обвинения в причастности "белой магии".

"Белая магия" - это тонкий компромисс между служением Богу и сотрудничеством с дьяволом. Это неустойчивый компромисс там, где никакой подлинный компромисс невозможен. "Не можете Богу работать и мамоне". Не можем, если подлинно работаем Богу. А если мы своевольны, то дьяволу с его нечеловеческой хитростью и остроумием удается найти почву для такого компромисса и всеять свое семя в душу человека. В любые, даже богоугодные, дела он старается вплести действие наших страстей, тем самым делая эти дела небогоугодными. Невозможно это только там, где есть ПОЛНОЕ отвержение своей воли и полное послушание воле Божественной.

Это очень трудная задача, потому что ПОЛНОЕ послушание воле Божественной означает отказ от всяких своевольных дел, не только злых, но и добрых в обычном понимании "добра". Отказ от черной магии - это не столь тяжелая задача, как отказ от магии белой! Огромный СОБЛАЗН белой магии состоит в том, что все-таки можно заставить дьявола служить (конечно, не Богу, но все-таки) добру, понимаемому в мирском, человеческом смысле!

Когда человек пытается приступить ко внимательной молитве, дьявол готов СЛУЖИТЬ ДОБРУ (понимаемому в обычном житейском смысле, конечно, а не в смысле послушания Богу), лишь бы только не допустить человека молиться. По словам Святых дьявол НЕВЕРОЯТНО боится внимательной молитвы. Мы даже не может представить себе, как он боится. Что тут страшного? Просто повторять известные слова, ни о чем при этом не думая, занимая ум этими словами.

И вот, когда человек начинает делать это, сатана спешит принять вид ангела Света, чтобы отвлечь человека, увести его в сторону. Роль "ангела света" для беса не так легка, и совсем неприятна. Ведь ангел должен, по идее, служить Богу, служить Свету. Имитировать это очень трудно, потому что любая имитация, ИЗОБРАЖЕНИЕ Богослужения, по сути уже является ИКОНОЙ, а значит, и Богослужением (хотя и не православным в подлинном смысле этого слова). А участвовать в Богослужении - это тяжко, несносно для гордыни. Все это так!

Но ведь в нужде и бесы молятся. Примеры этому можно найти и в Писании, и в Житиях Святых. Когда Христос посылал легион бесов в бездну, они молили Его, чтобы Он разрешил им войти во свиней.

А святой мученик Конон Исаврийский такой ужас наводил на демонов своей молитвой, что они согласны были исполнять общественно-полезные работы - полоть огороды, мостить дороги и прочее, лишь бы он своей молитвой не мучил их так страшно. И - работали! Вот этот текст (5 марта):

Однажды двое идолопоклонников вспомнили о Кононе и стали поносить его дурными словами. Тотчас же на них напали бесы, били их, протащили по дороге за волосы и повергли хулителей к ногам святого. После того у всех неверующих страх пред Кононом так был силен, что они не дерзали даже помыслить что-нибудь худое про святого Конона. Однажды какой-то человек проник в сад Конона, с намерением украсть яблоки. Но невидимые стражи схватили его, избили и вместе с ослом и мешком, наполненным плодами, привели к святому. Святой дал ему наставление и, заповедав более не красть, отпустил с миром.

Одна бедная вдова, во время жатвы, пришла на поле и ходила за жнецами, подбирая оставшиеся колосья. На руках у ней был малолетний единственной её сын. Вдруг выбежал из леса волк, выхватил ребенка из рук матери и унёс его в пустыню. Народ погнался за ним, но догнать волка и освободить дитя из его пасти не мог. Огорчённая женщина пришла к святому чудотворцу Конону, плакала и, припадая к ногам его, поведала ему свое горе. Он тотчас дал повеление своим невидимым рабам и те в одно мгновение схватили волка, державшего ребёнка в зубах, и поставили пред святым. Святой возвратил матери её сына живым и невредимым, а волку велел уйти в свое место".

Так что и дьявол может приносить людям пользу, может даже и трудиться на пользу людей нелицемерно, когда оказывается перед крайней нуждой. Конечно, он умнее человека, и все равно рано или поздно найдет способ вывернуться - читай продолжение в житии Конона. Но важно то, что возможность такая - есть!

Конечно, действия мучения Конона в отношении к бесам никак не вмещаются в рамки понятия о "белой магии". Конон использует энергию демонов на благие дела, но (как и при изгнании бесов Самим Господом) здесь нет и следа компромисса. Имеет место униженное моление со стороны дьявола и приказ со стороны Святого. Но чтобы ТАК повелевать демонам, человек должен действительно уподобиться Христу, совершенно отринуть своеволие. И тогда бесы против воли со страхом повинуются Святому, как Самому Богу.

Белая же магия - это именно компромисс, осознанный или неосознанный, между демоном и человеком. Демон требует от человека отказа от подлинного, глубокого покаяния. Демон удерживает в человеке своеволие, и готов служить этому человеческому своеволию, не Богу! Человек в обмен на это требует от демона вести себя прилично, держаться в рамках относительного, человеческого "добра". На это демон вполне способен (хотя эти рамки для него нестерпимо узки), это неприятно, но приемлемо. Для демона неприемлемо только действительное Богоугождение, послушание Богу - тут уж невозможны никакие компромиссы.

Надо осознать, что обычно христиане склонны рисовать дьявола слишком черными красками. Это понятно, ведь враг есть враг, он заслуживает ненависти и всяческого очернения. Дьявол ищет нашей погибели, он желает нашего осуждения, он провоцирует нас на грех, чтобы лишить благодатной защиты и овладеть нами. Эта программа действий предосудительна и вызывает ненависть. Но ненависть не должна ослеплять.

Падший ангел - враг наш. Изначально он первым начал вражду против человечества, соблазнив Праотца на грех. Но зато ведь теперь мы, христиане, являемся в конфликте с дьяволом НАПАДАЮЩЕЙ стороной! Мы сами досаждаем дьяволу тем, что стремимся достичь Спасения, которого он лишил себя. И те из нас, кто достигает Спасения, своим спасением приближают конец мира, день Суда и Расплаты. Мы не защищаемся, мы нападаем. Мы тоже падшие существа, но мы ищем спасения. Отчего бы нам не идти, как идет весь мир, к вечной погибели, теша себя лживыми надеждами? Отчего мы молимся, постимся, участвуем в Богослужении? Ради Христа, ради славы Имени Его. Но Христос-то как раз и не является со СВЕТСКОЙ точки зрения "невинной жертвой". Ведь Он пострадал ДОБРОВОЛЬНО, по Своей Божественной воле (Он ведь Бог), это был Его выбор, Его изволение, Его ответственность.

Следуя за Христом, мы сами начинаем вражду с дьяволом, когда, принимая Крещение, отрекаемся от сатаны, от всех дел его, и всего служения его, и всей гордыни его! Поэтому понятно сознательное стремление христиан очернить своего противника, выставив его в неприятном для него Свете.

Но и нам не всегда приятен этот Свет. "Делающий злое не идет к Свету, чтобы не обличились дела его". Только тот, кто совершенно свободен от греха, может сказать по праву "я люблю Бога". Этот Свет, Свет Истины, пришедшей в мир, и этом Свете нам самим, христианам, должно быть совестно наше своеволие, наше своевольное творчество. Тот, Кто пострадал за нас "от Себя не творит ничего" - и это будучи чисты и безгрешным. А мы, будучи нечистыми и грешными, считаем свое творчество достойным внимания. И вот здесь-то мы сами отпадаем от того Света, в котором дьявол только и может быть РАСПОЗНАН как ЗЛО.

Более того, мы сверх того еще и бессознательно желаем ОЧЕРНИТЬ дьявола, представить его еще более мерзким и гадким, еще более презренным и ненавистным. Это наше бессознательное желание - это его собственное желание. Это ОН САМ ХОЧЕТ предстать перед нашим воображением в виде черта с рогами и копытами, воняющего серой. Это он насаждает в нас примитивное языческое представление о самом себе. Это нужно ему, чтобы, столкнувшись с ним в реальной жизни, мы его не узнали. И мы, теоретически ненавидя злого дьявола, на практике часто проявляем к нему любовь. Каждый грех - это наше совместное действие с дьяволом. А грехи бывают еще и неведомыми, и невольными. Когда мы, не сознавая того, участвуем в делах тьмы, его действие порой вызывает у нас неподдельное сочувствие и даже восторг. Это и есть прелесть.

Игнатий Брянчанинов, иронически говорящий о "добре" падшего человека, пишет: все мы находимся в прелести, то есть, принимаем ложь за истину. Сознание этого - это величайшее предохранение от прелести (от того, чтобы не впасть нам еще в большую прелесть)!

Святые отцы в процессе духовной борьбы видели демонов лицом к лицу и свидетельствуют, что они НЕВЫНОСИМО ГНУСНЫ. Это истина. Но это свидетельство СВЯТЫХ, для которых невыносимо гнусен всякий, даже самый малый, невинный по нашим понятиям грешок.

Есть все основания думать, что если бы обычному грешнику довелось увидеть демона, он мог бы и не вызвать у него такого уж отвращения. Говоря, что бесы гнусны, мы повторяем слова святых, но слова надо бы подтверждать жизнью. Искренность или неискренность этих слов легко проверяется по нашему отношению ко греху. ВСЯКИЙ ГРЕХ - ЭТО "СИНЕРГИЯ" ЧЕЛОВЕКА С ДЬЯВОЛОМ. И что, разве мы так уж отвращаемся от всякого греха? Как ты относишься ко греху, так относишься и к дьяволу.

Молитва - это синергия человеческого и Божественного. Как ты относишься к молитве, так ты относишься и к Богу. Чтобы не оставлять места для сантиментов и фантазий, лучше конкретизировать: как ты относишься к СЛОВАМ молитвы, указывающим на Бога, так ты относишься и к Богу. Любишь молиться - любишь Бога. Ленишься молиться - не любишь Бога. Во время молитвы улетаешь от слов молитвы в личные фантазии - значит, эти фантазии тебе дороже Бога. Вот нелицеприятная правда.

Так же и со грехом: кто любит грех, тот любит дьявола; кто смирился с грехом, тот в мире с дьяволом. Не любишь, но ТЕРПИШЬ грех - значит, ТЕРПИМО относишься к бесу. Если он и гнусен для тебя, но все-таки ВПОЛНЕ СНОСЕН. Это относится именно к личному греху, а не ко греху соседа, так как непосредственно с дьяволом мы соприкасаемся только когда САМИ грешим.

Если исходить из такого понимания, то оценка Серафима Саровского ("они невыносимо гнусны") может ПОКАЗАТЬСЯ преувеличенной. Неужели же грехи наши так уж невыносимо гнусны? Конечно. Но НЕ ДЛЯ НАС. Для нас они сносны и даже приятны. Оценка святых, конечно, точная. Это наша оценка греха и дьявола - неточная. Потому Игнатий Брянчанинов и говорит, что все мы - в прелести.

Но таковы РЕАЛИИ нашей душевной жизни. На практике, теоретически представляя себе дьявола "невыносимо гнусным", к своему собственному греху мы относимся куда более терпимо. А это уже самообман: наше представление о дьяволе РАСХОДИТСЯ с нашей ПРАКТИКОЙ общения с дьяволом. Всякий грех - это общение с дьяволом, в то время как молитва - общение с Богом.

Надо понимать, что бесы - это падшие АНГЕЛЫ. Они бесы по произволению, но ангелы по природе. Они не злы по природе! Их произволение зло и гнусно. Но! Сколь бы гнусны они ни были в своем падении, но это только НА САМОМ ДЕЛЕ, в восприятии чистых сердцем людей. Будучи ангелами, они способны притворяться в наших глазах не только сносными, но и прекрасными, и пленительными, и прелестными в обоих смыслах! Пока человек не стяжал чистоты сердечной, дьявол вполне способен обвести его вокруг пальца, представившись светлым ангелом. Это испытали на собственном опыте многие великие подвижники, не чета нам, молившиеся и умом и сердцем, и все-таки впавшие в прелесть или бывшие на пороге прелести.

Если они не сумели сразу, сходу отличить тьму от Света, если приняли ее за свет, то как мы можем отличить?! Только тем же способом, к которому прибегли и они! Они МОЛИЛИСЬ, чтобы Бог не дал им впасть в заблуждение, молились - и Бог уберег их от прелести. Сам Бог!

Сам человек склонен принимать тонкие действия дьявола за добро. Всякий человек, начиная с Адама, склонен к такой ошибке. На этом и стоит "белая магия"!

Таким образом определив понятие "белой магии", указав на то, что мы, православные, и сами далеко не свободны от неосознанного использования "белой магии", мы имеем полное право со всей определенностью заявить, что ВСЕ неправославное христианство ПОЛНОСТЬЮ подпадает в категорию "белой магии". Уклонившись от пути подлинного покаяния, неправославные христиане уклонились на путь бессознательного компромисса с сатаной. Снова и снова необходимо подчеркнуть: добро в его обыденном понимании, "добро падшего человека", вполне совместимо с дьяволом! "Компромисс с сатаной" не означает какого-либо обвинения неправославного христианства во зле.

Христианство вообще (даже и неправославное) - это как минимум добро. Со злом христианство просто несовместимо. Где в христианском обществе наблюдается зло - это уже уклонение от собственно христианства, это нарушение и духа, и буквы Христовых заповедей. (Беда только в том, что заповеди толкуют по-разному, поэтому не всегда можно доказать неправославному христианину, что зло - это зло, ведь мы толкуем по-разному.) Но даже искреннее, нелицемерное стремление к соблюдению евангельских заповедей, не растворенное живой водой Благодати, может совмещаться в душе человека с тайным действием бессознательных страстей. Это каждый православный знает по собственному опыту.

Более того, даже молитва, призывание имени Господа, даже действительное исполнение воли Божией - но не полное и совершенное, а частичное! - это еще не поражение дьявола, а только ВЫЗОВ на борьбу. И чем полнее следование Христу, тем более опасная и коварная разгорается борьба за душу человека. Победить в этой борьбе можно только полностью отвернувшись себя, только всецело покорив свою волю воле Божественной! А воля Божия в том, чтобы "собрать рассеянных чад Божиих воедино". Поэтому подлинное стремление к покаянию не может не приводить всех подлинно кающихся в лоно одной и той же Церкви, потому что Истина одна. В это деле не бывает неважного, потому в этой страшной духовной схватке используются ВСЕ возможности.

Но Бог отвечает человеку на Своем языке, на языке Истины. Человек просит одного, а получает что-то другое, и порой не видит связи и не осознает, что Бог ответил. Потому что Бог не старается угодить человеку, но отвечает по сути, по самой сути. И если человек потерпит Такого Бога, если пойдет за Ним до конца, то рано или поздно он поймет, и от всего сердца согласится и возблагодарит Бога за его благость и премудрость. Бог отвечает в расчете на вечность впереди. У нас впереди еще целая вечность, чтобы разобраться, и понять, и осмыслить.

А демоны отвечают человеку лестью. Их задача более проста: прельстить. Они не пекутся о последствиях, да и неспособны предвидеть последствия, так как будущее ведомо только Одному Богу. Демоны часто не отвечают на обращение человека к демонам только потому, что Бог не попускает им обольщать нас. И даже если Бог попускает, они порой молчат по презрению к прибегающему к ним человеку.

Самый простой и эффективный прием сопротивления - это помыслы о бесполезности невнимательной словесной молитвы. Эти помыслы находят авторитетное подтверждение в учении Святых Отцов: Святые учат нас, что невнимательная молитва не приближает нас ко спасению, ведь спасение - это дело ума и даже сердца человека, а не просто внешнее упражнение в добродетели! Бесы "забывают" только уточнить, что по учению тех же Отцов, человек никаким образом не может укрепить молитвенное внимание ума, кроме как упражнением во внешних добродетелях, и прежде всего в самой же молитве, пусть поначалу и невнимательной. (Любые другие приемы укрепления внимания ума БЕСПОЛЕЗНЫ для молитвы, так как все они основаны на бессознательном компромиссе с дьяволом.) Потому нам ничего не остается, кроме как молиться как уж умеем.

Оглавление     

Психология бессознательного

Человеческое сознание - это духовное явление. Всякий человек, если он не отрицает свою собственную свободу выбора, должен признать нематериальность своего сознания. Всякий, кто имеет сознание, имеет внутри себя неоспоримое доказательство своего духовного, нематериального бытия. Сознание - это самоочевидное свидетельство духовной природы человека.

Бессознательное - это тоже духовное явление. Но, в отличие от сознания, всякое движение бессознательного - это проявление нечеловеческой духовности в человеческой жизни. Церковь предупреждает нас, что небезопасно пускаться в исследование духовных явлений, не имея чистого сердца, способного отличить дьявольскую прелесть от Истины. Исследованиями бессознательного выступают ученые, которые не имеют чистоты сердца, но сами одержимы прелестью бессознательного. Поэтому все существующие теории бессознательного, по большому счету, ложны.

В первую очередь, ложна материалистическая концепция бессознательного. Материалист рассматривает феномены бессознательного как естественные отправления нервной системы человека. (Точно так же он рассматривает и феномен сознания.) Многие православные люди, уступая огромному авторитету материалистической науки, придерживаются такого толкования феномена бессознательного. Это приводит нас к своего рода "двоеверию". Рассматривая проявления нашей сознательной жизни с позиций православной духовности, мы одновременно смотрим на феномены бессознательного глазами язычников (ведь материализм - это только разновидность язычества). Эта непоследовательность приводит к сложным проблемам в духовной жизни; в частности, затрудняет нам подлинное покаяние. Потому что подлинное, глубинное покаяние невозможно без соприкосновения с бессознательным и постепенного, правильного углубления в суть этого феномена.

Но, отказавшись от материалистического ничего не объясняющего "объяснения" феномена бессознательного, мы вступаем на опасную и скользкую почву духовных концепций. Чтобы не поскользнуться, надо прежде всего уточнить само понятие о "бессознательном".

Все, что происходит, с духовной точки зрения либо происходит по ЧЬЕЙ-ТО воле, либо является естественным следствием того, что было сделано по чьей-то воле. Ничто из происходящего не бывает "просто так", случайно, без чьей-либо воли и предварительного замысла. Все бывает либо по действию Промысла Бога, либо по действию какой-либо разумной твари, либо является естественным следствием этих разумных действий.

Но то, что является естественным следствием, не заслуживает названия "бессознательного". Бессознательное в человеке - это разумное, произвольное действие, совершающееся через человека, но помимо его собственного произвольного выбора. Такое понятие о бессознательном позволяет расширить наши представления об этом феномене за пределы индивидуальной психики человека. Многие из существующих в современной науке концепций бессознательного допускают такое расширенное толкование.

Если принять такое расширенное понимание бессознательного (но не различая того, что делается по произвольному выбору и того, что является следствием произвольного выбора), то оказывается, что "бессознательным" можно назвать вообще все на свете, кроме того, что делается по нашим человеческим замыслам. Назовем ли таяние полярных шапок на Марсе или цветение ромашки бессознательным? Сузив понятие бессознательного, потребовав, чтобы оно проявлялось в телесной жизни человека, мы все-таки останемся в недоумении: рост плода в утробе матери - это бессознательное?

Нет. Таяние полярных шапок, как и рост плода, не есть ничье произвольное действие, но есть только естественное следствие произвольного действия Промысла и попущенных Промыслом произвольных поступков людей и демонов.

Главным "недостатком" такого понятия о бессознательном является полная его недоступность для материалиста. Отказываясь различать произвольное и непроизвольное (почитая все на свете непроизвольным следствием законов материальной природы) материалист теряет единственный разумный критерий различения "бессознательного" и просто внесознательного, не имеющего прямого отношения к духовной жизни.

Духовный взгляд на вещи предполагает рассматривать как несущественное все, что совершается по естественным законам природы. Следствия интересны только как признаки породивших их причин. Подлинной причиной же всего совершающегося является именно произвольное, разумное действие, прежде всего действие Бога, а потом и попущенное Богом действие сотворенных Богом духов (в том числе, и людей). Ничего кроме произвольных действий, ПОСТУПКОВ, по сути, и не бывает ни в материи, ни в воображении. Все наблюдаемое нами как в реальности, так и в воображении, есть следствие чьих-то поступков, произвольных действий.

Оглавление     

Как изучать бессознательное?

Невозможно "изучать" что бы то ни было до тех пор, пока это не осознано. То, что не осознано, отсутствует для человека. Как и сам он отсутствует, когда теряет сознание. То, что вне моего сознания - того и нет для меня!

Соответственно, любая теория бессознательного - это попытка осознать бессознательное. Она может строиться по-разному, в зависимости от того, каким именно путем происходит осознание бессознательного. Прежде всего, КТО осознает его.

Первоначальная идея Зигмунда Фрейда, создателя психоанализа и вообще теории бессознательного, состояла в том, что единственным надежным "инструментом" для осознания бессознательного является ум самого человека, у которого мы наблюдаем или подозреваем наличие "бессознательного". Любое наблюдение со стороны может только давать материал для догадок. Последнее слово должно принадлежать тому, кого мы изучаем. Осознавать бессознательное должен сам его носитель! Недостаток этого подхода в том, что здесь объект изучения меняется в процессе изучения - это делает некоторые выводы не совсем достоверными. Противники психоанализа утверждают, что "бессознательное" психоаналитиков вообще возникает в процессе самого психоанализа (вследствие общения врачи и пациента).

Другой подход - это изучать бессознательное человека, не обращая особого внимания на его собственное мнение. Нашему наблюдению доступно его тело - значит, надо изучать процессы, протекающие в его теле (нервной системе). Так поступают психологи объективного направления. Недостатком этого подхода является принципиальное отрицание за бессознательным (как, впрочем, и за сознанием) какого-либо духовного статуса. Это сугубо материалистический взгляд на вещи, и с точки зрения религиозной он малоинтересен.

Православный подход к проблеме бессознательного должен быть последовательно духовным, а значит, он с необходимостью будет "субъективным" с точки зрения "объективной психологии". Более того, в некотором смысле этот подход должен быть даже сугубо субъективным! Потому что необходимо не только признавать субъектом (духом) бессознательное в человеке, то есть, относиться к нему "по-человечески", как это делают гипнотизеры, но и к самому человеку надо бы относиться по-человечески (тоже духовно, что на свой лад пытаются делать психоаналитики).

Что такое бессознательное с точки зрения христианства, в терминах выбора и ответственности?

Сознательно выбирать - это функция ума. Но любой реальный поступок слишком сложен, чтобы человек мог во всех деталях осознать свой собственный выбор. На уровне ума мы обычно осознаем (и вообще способны осознать) наш поступок только в самых общих чертах - в пределе осознается только "да-нет". Но любое "да" и "нет" должно быть реализовано с какой-то интонацией, в какой-то определенный момент времени, с каким-то выражением лица и так далее. Все это совершается человеком помимо сознания; ум человека не охватывает всей сложности реального поступка, мы осознаем только общую схему того, что мы делаем.

И все-таки любой наш поступок - это во всех деталях выбор, это проявление свободы! Но НЕ ТОЛЬКО НАШЕЙ свободы. Если способность свободно, ответственно выбирать не может быть объяснена на уровне материи, если это способность нематериального духа, то и ВСЕ процессы в материальном мире осмысленны, они являются выражением ВОЛИ. Прежде всего, воли Бога, но НЕ ТОЛЬКО. Что-то зависит и от меня. Но не только от меня. Все, что в моем поведении НЕ определяется МОИМ сознательным выбором, определяется ЧЬИМ-ТО выбором. Многое определяется Богом, но тоже не все. (Если бы все во мне определялось только волей Истинного Бога, то я был бы святым. Это и называется чистотой сердца!) То, что во мне не зависит от меня, но зависит от кого-то другого (прежде всего, от Бога) - это и есть мое бессознательное.

Это определение самоочевидно, но совершенно непонятно для материалиста. Потому что с точки зрения материалиста ничто ни от кого не зависит - все определяется законами природы. Никто ни за что не отвечает, никто ничего не выбирает, все происходит само собой. Если нет свободы, то теряет смысл и понятие "бессознательного". Как, впрочем, и понятие "сознания" равно бессмысленно - сознание же по смыслу понятия субъективно! Кто на каких приборах видел сознание человека? Не возбуждение клеток мозга, а само сознание? Никто не видел, кроме самого сознающего человека, и никогда не увидит. Тут объективная наука бессильна.

Изучая дух человека, область нашей личной свободы, невозможно обойтись без понятия бессознательного, неосознанного. Бессознательное - это не только телесное, но и духовное. Если бы мы могли полностью и во всех деталях осознавать смысл каждого нашего поступка, то понятия "ум" и "дух" были бы тождественны. Но ум человека по своей природе слаб. Мы не вполне сознаем смысл того, что делаем.

Вполне сознавать смысл - это свойственно только Богу. Различая Лице в Самого Христа Божественную и человеческую природу, мы должны различать в Нем Его естественно ограниченный человеческий ум и Божественный Ум. Своим человеческим умом Господь сознает смысл того, что Он делает, только в той мере, в какой Ему угодно сознавать это. Но Своим Божественным Умом Он сознает все.

Каждая деталь, каждое микроскопические движение Его исполнено бесконечного Божественного смысла, как откровение Логоса. Каждое движение Его тела, управляемое Его человеческим духом, есть откровение Истины.

Но и каждый НАШ поступок тоже исполнен (неведомого нам самим) смысла. Ведь он не только материален, но и духовен, причастен миру идей, образов представлений. Он не случаен, но предусмотрен Промыслом.

Мы все обитаем одновременно в двух мирах. Тело наше есть органическая часть материальной природы, дух - часть мира духовного. Осознать что-либо из происходящего с нашим телам значит спроектировать материальное в область духовного.

В мире материальном нет ни свободы ни ответственности, все имеет свою причину. Но СМЫСЛ того, что происходит в материи, относится к духовному миру. Материя ничего не выбирает и ни за что не отвечает. Но все в материальном мире кем-то выбрано и определено, ничто не происходит просто так, без смысла и без альтернативы.

В мире духовном, в мире свободы и ответственности, где каждый из нас обитает духом, действует принцип свободы. Здесь все происходит только по чьей-то ВИНЕ (в славянском смысле этого слова), здесь за каждую деталь кто-то несет ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. Слово "вина" по-славянски означает "причина" и "ответственность". По-русски слово "вина" ассоциируется с "грехом", с "плохим" поступком, и это очень обедняет понятие. По-русски странно звучит та истина, что Бог есть "виновник всяческих". В переводе на русский это значит, что Бог есть Первопричина всего.

Именно Бог выбрал, чтобы то, что есть, было. Если бы Бог не изволил, то всего этого не было бы. Это самый общий, глобальный выбор. Бог выбрал всему сущему - быть.

Но многие мелкие детали происходящего зависят уже от выбора созданных Богом духов (в том числе, от людей), имеющих свободу выбора. Бог предоставляет нам выбирать.

Каждая, самая мелкая и незначительная деталь МОЕГО ВЫБОРА с духовной точки зрения неслучайна. Она определяется КЕМ-ТО. Или мной, или Богом, или. кем-то еще. Потому что ничто не бывает "просто так", случайно.

МНОЙ определяется только то, что способен осознать мой ум. Те аспекты моего выбора, которые остаются недоступными для моего ума, это и есть МОЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ Они определяются не мной, но определяются КЕМ-ТО ДРУГИМ. Когда Бог изволяет действовать через меня, то Он выбирает Он. Это - дело Его благодати. Когда Бог допускает (попускает), выбор совершается КЕМ-ТО еще.

Чем тоньше, чувствительнее человеческий ум, тем менее дух человека прозрачен для действия в нем иных духов. Чем грубее, приблизительнее ум человека осознает действительность, тем в большей степени он является РУПОРОМ бессознательного.

Человек, имеющий более тонкий ум, может манипулировать и другим человеком (например, взрослый - ребенком), хотя эта возможность весьма ограничена, так как разница между людьми не столь уж велика. Способность различать сходное (то есть, тонкость ума) не столь уж сильно отличается у разных людей.

А вот между человеком и ангелом (хотя бы и падшим) в этом смысле разница огромная. Бессознательное - это область действия в человеке нечеловеческих духов.

Бессознательное Самого Христа - это действие Святого Духа. Бессознательное святого человека, достигшего бесстрастия и чистоты сердца - это тоже действие Святого Духа. Потому-то святые и не видят себя в полном смысле святыми, что святость - это качество бессознательного! Сам святой на уровне сознания сознает себя только рабом Истинного Бога. А мы, глядя на него со стороны, видим в нем благодатное действие Самого Бога. И почитаем его как истинный образ и подобие Бога.

Но в человече падшем бессознательное имеет совершенно другое содержание! И потому исследователи бессознательного как правило оставляют определенное ощущение чего-то противоположного Истине. С кем поведешься, от того и наберешься.

Слово "бессознательное" в современном его понимании ввел в оборот науки родоначальник субъективной психологии Зигмунд Фрейд в конце XIX века. А Фрейд лично познакомился с бессознательным благодаря профессору медицины Жану Шарко. Шарко прославился тем, что доказал: симптомы истерии можно устранять при помощи гипноза.

"Бессознательное" пришло в науку из гипноза.

Когда человек находится в глубоком гипнотическом трансе, он говорит и действует без участия сознания. Причем не просто бредит и беспорядочно двигается, а осмысленно говорит и целенаправленно действует. Как будто в нем действует какое-то сознание, какой-то разум. но не его обычное сознание, не его разум. Этот-то иной разум и называли "бессознательным" до Фрейда.

Но вот что удивительно, что этот же иной разум (по крайней мере, иногда) действует в человеке и наяву, вне гипноза! Открыл (вернее, ОСОЗНАЛ это Фрейд). С ОСОЗНАНИЯ этого феномена и началась теория бессознательного.

В 1889 году на глазах Фрейда знаменитый Бернгейм, введя в гипноз пациентку, приказал ей через некоторое время после пробуждения раскрыть стоящий в углу комнаты зонтик.

По выходе из глубокого гипнотического транса человек не помнит ничего из того, что происходило, что он говорил и делал в трансе. Однако, пробудившись от гипнотического сна, дама спустя некоторое время в точности выполнила приказание Бернгейма.

Бернгейм спросил ее, для чего она это сделала.

- Я хотела убедиться, мой ли это зонтик.

Было очевидно, что дама вполне искренно убеждена, что раскрыла зонтик по ее собственному желанию. Бернгейму пришлось долго расспрашивать и УБЕЖДАТЬ ее, прежде чем она признала настоящую причину своего поступка, то есть, приказание, полученное ею под гипнозом.

Это бывает не только в связи с гипнозом. Очень часто человек не совсем осознает мотивы собственных поступков; особенно когда он в том или ином смысле "не в себе" (например, пьян), когда сознание ослаблено. Но это бывает и с нормальными людьми в нормальной обстановке. Мы делаем что-то, но не до конца можем объяснить себе, ЗАЧЕМ это мы делаем и почему мы именно ВОТ ТАК вот это сделали. В этом смысле проявления бессознательного наяву - обычное дело. Во многих случаях эти бессознательные реакции можно объяснить физиологией, естественными процессами ТЕЛА. Это материалистическое объяснение уместно и даже необходимо в известных пределах. Но оно совершено недостаточно, когда надо выяснить СМЫСЛ действия. Конечно, смысл выяснять часто и не обязательно. Но в некоторых случаях дело ЯВНО не сводится к физиологии - в тех случаях, когда дело идет о словах, знаках и значениях, о явно целенаправленном, разумном действии - но помимо ума-разума (например, а гипнозе).

Если попытаться выделить суть открытия, Фрейд открыл, что во многих случаях бессознательные действия (казалось бы, чисто телесные реакции, например, невротические симптомы) человека явно имеют некий СМЫСЛ. Они являются ЗНАКАМИ и носят характер осмысленной реакции на другие знаки! Фрейд открыл, что в человеке действует какой-то иной разум, мотивы и логика которого скрыты от сознания человека. Этот иной разум (иное сознание) и был назван Фрейдом двусмысленным (на мой взгляд, довольно неудачным) термином "бессознательное".

Естественно, что сам Фрейд, будучи убежденным материалистом, посвятил всю свою жизнь доказательству того, что бессознательное - это естественная часть психики самого человека. Хотя открытые им факты говорили обратное.

Идея выяснения "истинных" мотивов поступков человека, скрытых от его сознания, далеко выходит за рамки психотерапии. Например, правоверный марксист усматривает их в материальных, экономических отношениях. Правоверный нейрофизиолог видит в поступках человека видимое следствие скрытых процессов в его нервной системе. Не так уж важно, как объясняет свои поступки сам человек, говорит наука - гораздо интереснее увидеть их ОБЪЕКТИВНОЕ содержание. В этом смысле субъективная психология, точнее "психология бессознательного" тоже может претендовать на некую объективность по отношению к СОЗНАНИЮ человека, а именно, на ОБЪЯСНЕНИЕ и ПРЕДСКАЗАНИЕ поведения человека. Она указывает на "бессознательное" как на истинную причину человеческих поступков, скрытую от сознания самого человека.

Но само бессознательное субъективная психология рассматривает все-таки субъективно, хотя Фрейд и пытался рисовать модели и схемы для объяснения бессознательного на языке законов. Но эти схемы оказывались слишком просты; бессознательное обнаруживало (и обнаруживает) некую неуловимость для объективного анализа. Оно предпочитает оставаться непредсказуемым.

И здесь расходятся пути объективной и субъективной психологии. С точки зрения объективной психологии, объективное содержание наших поступков - чистая физиология. Правда, это не простая физиология, а "высшая" и "системная" нейрофизиология, но сути это не меняет. Объективно человек - это только тело. Все остальное в нас субъективно! Бессознательное (впрочем, как и сознание) - это только эффекты нервной системы. Телесные эффекты. Если так, то все психические нарушения можно исцелять при помощи воздействия на тело! Значит, настоящая медицина - это только психиатрия. Психотерапия - падчерица медицины.

Естественно, такой радикализм не может нравиться психотерапевту, который пытается лечить человека СЛОВОМ. Полностью проследить влияние слова на уровне нейрофизиологии - это неразрешимая задача, поскольку вообще-то слово адресуется душе (духу), а не телу. И в зависимости от ВЫБОРА духа осуществляется та или иная реакция на уровне мозга. Ученый, даже истово верующий, что душа целиком сводится к нейрофизиологии, при всем желании не может указать врачу пути влияния слова настолько конкретно и подробно, чтобы помочь психотерапевту подобрать нужные слова, чтобы ИСЦЕЛИТЬ. На практике психотерапевт независимо от своей личной философии (будь он трижды материалистом) все равно вынужден искать в бессознательном не физиологию, а какие-то человеческие смыслы, выразимые словами. Искать субъект, а не объект. И находит.

Исследователи, занимающиеся бессознательным практически, обнаруживают там отнюдь не "экономические отношения" по Марксу и не нейрофизиологию, а совсем другое. Практика - не теория! - привела к тому, что люди, занимающиеся изучением этой области, постепенно "привыкли" к тем феноменам, которые раньше считались недостойными внимания науки. Психотерапия - это ворота, которыми в сознание европейца незаметно возвращаются загнанные в бессознательное "боги".

Объективная психология, вроде бы непримиримо спорящаяся с мистицизмом "субъективной" психологии, на деле помогает этому процессу, претендуя на объяснение души человека через процессы в его теле.

Психотерапевт ОБЩАЕТСЯ с человеком, то есть, относится к нему как к личности, де-факто обладающей некоторой своей свободой и непредсказуемостью. Пусть он, будучи материалистом или НЛПистом, полагает, что это лишь прием влияния, а на самом деле никакой свободы там нет. Это дела не меняет.

Важнее то, что наличие "бессознательного" подразумевает, что эта личность не совсем владеет собой - особенно та личность, которой пришлось обратиться к психотерапевту. Эта личность в большой мере находится во власти бессознательного.

Можно делать еще и еще попытки рассматривать бессознательное как феномен чисто соматический, как ТЕЛО. Парадокс в том, что для этого вовсе не обязательно отрицать душу человека. Что, если оппозиция душа/тело - это просто иное выражение оппозиции сознание/бессознательное? Тогда бабка-колдунья (или гипнотизер) околдовывает именно ТЕЛО человека, подчиняя его рефлексы своей воле, лишая душу человека какой-то части контроля над телом. Тогда гипноз - это искусство управлять рефлексами, управлять ТЕЛОМ человека помимо его сознания.

Пусть самой бабке-колдунье КАЖЕТСЯ, что она имеет дело с какой-то ИНОЙ ЛИЧНОСТЬЮ, изнаночной (левой) стороной околдовываемого человека. Ей представляется, будто эта сторона - именно личность, она обладает своей свободой и правом выбора. С ней нужно договориться, ей нельзя просто "управлять" как механизмом. Задача бабки-колдуньи, как и гипнотерапевта, в том, чтобы "договориться" с этой "личностью".

Что это? Бабкино суеверие?

Объективный психолог скажет: нет там личности, на самом деле там одни рефлексы, процессы возбуждения и торможения, а суеверная бабка приписывает телу "личность", "свободу". Как она приписывает ее и своему черному коту, с которым непременно "советуется" по всем хозяйственным делам, как приписывает "личность" и погоде, которую тоже пытается "заговаривать". Но, дорогие ученые! У продавщицы в магазине те же нейроны, что и у кошки. Если можно вербально воздействовать на слуховые рецепторы продавщицы с тем, чтобы узнать, свежий ли хлеб, то почему не узнать у кошки, куда у соседки пропал муж?

Если ответы кошки подтверждаются опытом, то какая разница? А они ПОДТВЕРЖДАЮТСЯ. Если бы ничего такого не было, колдовство (как и гипноз) давно бы уже было позабыто. А оно живо ВОПРЕКИ даже и Инквизиции.

Субъективный психолог скажет: кошка тут не при чем. Кошка благодаря своей необыкновенной чувствительности является только "медиумом", позволяющим бабке получать ответы из "ее собственного" бессознательного. Очень хорошо. Предположим. Но откуда у бабки в бессознательном такая информация? И почему бабке оказывается удобно пользоваться кошкой, чтобы получать ответы из собственного бессознательного? Почему вообще бессознательное так любит ВНЕШНИЕ действия для установления контакта, если оно является интимной частью моей же собственной психики? Не только шаманы прибегают к внешним действиям для установления контакта с бессознательным? Почему, к примеру, для осознания своего собственного родного бессознательного так необходима помощь психотерапевта? И наконец, если оно-таки является частью моей психики, то почему оно, собственно, бессознательно?

Ответ на все эти вопросы в рамках материалистической картины мира попытался дать Фрейд. Обладая, несомненно, гением, он предложил гениальные решения. И тем более показательно, что даже ему все-таки так и не удалось до конца "разобраться" с феноменом бессознательного.

А разобраться-то можно. Но только ценой отказа от тупого материализма.

Именно христианство предлагает исчерпывающий ответ на все возникающие в "психологии бессознательного" недоумения. Феномены "бессознательного" в человеке (как и странная разумность "околдованных" животных) - это наблюдаемые, общеизвестные следствия воздействия на нас со стороны иной, нечеловеческой, но вполне разумной и осведомленной силы. Вернее, различных разумных и осведомленных сил. Именно контакт с этими силами индуцировал возникновение всех религиозных культов в истории человечества.

Сам психологический склад, устройство души человека, отрицающего мистицизм, отличается от мистического душевного склада. Человек мистического склада не имеет четкого цензурного барьера между сознанием и бессознательным. Он охотно принимает подсказки бессознательного, охотно подчиняется его указаниям. Непримиримое вытеснение бессознательного - это особенность материалистического духа уходящей эпохи; это плата за отрицание мистики мироздания. Психоаналитик, будь он трижды материалистом, на практике должен быть чутким к мистической стороне человека. И со временем эта тенденция в психоанализе только возрастает. Психоаналитики юнгианского толка как раз и служат пророками, возвещающими долгожданное возвращение забытых богов. На этой почве и разошлись некогда Юнг и Фрейд. Фрейд хотел держаться строгого материализма - но по сути именно он и выпустил джинна из бутылки.

По сути, психоанализ является не чем иным новой формой мистицизма, адаптированной к европейской культуре. В нем нет нечего мистического в "темном" смысле этого слова. Все научно или наукообразно. Никто не говорит о богах или демонах. Те же феномены обозначаются приличными европейцу терминами.

Но в терминах христианства, это и есть искомое неоязычество, которое не занимается реанимацией убитых христианством богов, а изучает живое действие этих богов в душе человека. Если сравнивать, психоанализ подобен официальному культу новой европейской религии. А многочисленные адепты противостоящих психоанализу систем подобны частным практикующим шаманам и колдунам, каждый из которых хотел бы почивать на лаврах Фрейда, организовав свой собственный культ.

Оглавление     

Как возможно ВИДЕТЬ бессознательное?

Видеть бессознательное напрямую, как личность, можно только у другого человека. У самого себя видеть его невозможно или, по крайней мере, мне это недоступно. Да и что оно было бы за бессознательное, если бы я мог его свободно осознавать?! Мое бессознательное проявляется в моем сознании только косвенно: в виде приходящих на ум помыслов, в виде феноменов непроизвольных "ошибочных действий", ошибок памяти, восприятия и так далее. Я могу только догадываться о моем бессознательном по этим косвенным проявлениям. А вот у другого человека можно видеть бессознательное напрямую!

А вот со стороны видеть бессознательное у другого человека можно. Но это дело темное и небезопасное. Видение бессознательного оставляет большой простор для иллюзий и неверных толкований. Главное из этих неверных толкований состоит в том, будто бессознательное представляет собой неизведанную глубину души самого человека. Эта ложь лежит в основе почти всей современной психологии бессознательного.

Это, конечно, глубокое заблуждение. Причем ошибочность этого толкования в некоторых случаях совершенно очевидна. Например, когда Фрейд был в некотором недоумении об обнаруженным им "бессознательным влечении" человека к смерти, страданию и болезни, просто напрашивался вывод, что это влечение просто-напросто не принадлежит человеку! Оно нечеловеческое. Ради избежания этого очевидного вывода Фрейду пришлось разработать целую особую философию жизни и смерти ("По ту сторону принципа удовольствия"), которая сейчас уже практически всеми сдана в архив.

Умение прямо видеть бессознательное, как уже говорилось, необходимая основа для того, чтобы по-настоящему овладеть гипнозом и вообще искусством манипуляции сознанием. Строго говоря, это умение вполне можно рассматривать как введение в самое настоящее КОЛДОВСТВО. Хотя многие начинающие колдуны обходятся без этого навыка - к колдовству можно подходить с разных сторон. (К слову, например, к колдовству удобно подходить и от любви к животным и вообще "ко всему живому". Бесы тут уж, конечно, легко оказываются "живее всех живых".) Видение бессознательного - это подход к колдовству со стороны психотерапии. Видеть бессознательное как личность, ЛЮБИТЬ его и ПОЧТИТЕЛЬНО общаться с ним - это, собственно говоря, главное, чему людей научил Милтон Эриксон.

Законный вопрос - да можно ли заниматься подобными упражнениями, будучи православным человеком? Очевидно, этого делать не стоит! Другое дело, если человек научился этому ДО обращения к вере, и перед ним стоит задача ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЯ того, что и так он видит или успел увидеть. Ввязываясь в эту духовную драку, надо бы отдавать себе отчет, что учась ВИДЕТЬ бессознательное, принимаешь внутрь себя духовный вирус, выработать устойчивый иммунитет к которому будет совсем непросто! Лично мне на это понадобилось 15 (!) лет - если только поверить, что иммунитет и вправду уже приобретен и данный яд для меня более не опасен. А это может показать только будущее. Лично я вполне готов и к тому, что на самом-то деле я еще ничего не понял, и мое бессознательное только тешит меня иллюзией, будто для меня это видение уже неопасно.

Чем, собственно говоря, опасно видение бессознательного?

По-настоящему опасно здесь то, что бессознательное СПОСОБНО пробуждать во всяком ПАДШЕМ человеке неподдельную любовь и уважение. Сатана, от которого мы отреклись в Крещении, достаточно умен и тонок для того, чтобы сыграть на наших страстях так, чтобы при личной встрече с ним страстный человек не ощутил отвращения, а полюбил бы и привязался. Виденье со стороны бессознательного у всякого падшего человека - это видение демона, использующего этого человека как медиум. Кто может быть уверен в том, что ему это не понравится? Кто застрахован от прелести? Никто. Хотя есть надежда, что в конце концов Бог не попустит обольститься тому, кто искренне ЖИВЕТ церковной жизнью.

Не зная броду, не суйся в воду. Особенно при переходе через огненную реку.

Умение видеть в человеке бессознательное автоматически просыпается в каждом из нас в крайности, когда мы "не в себе". Например, во время уличной драки (тем более, в реальном бою!) дерущимся просто НЕ ДО сознательного. При общении с иностранцем (особенно с неприятным, вызывающим антипатию или, наоборот, непонятную симпатию) ВИДЕНИЕ часто возникает непроизвольно. По сути, умеют видеть бессознательное многие просто-напросто проницательные люди, которых не так-то легко обмануть. Они часто принимают бессознательное за самую суть, подлинное лицо человека, а самого человека (душу) полагают только маской. Это обычная прелесть бессознательного.

Бессознательное само собой непрошено вылазит наружу когда человек пьян, обкурился или по какой другой причине находится в трансе ("не в себе"). Общаясь с таким человеком, мы общаемся как раз с его бессознательным - сознание там подавлено. Ну, не совсем уж подавлено, но почти.

Чтобы научиться видеть бессознательное в любом человеке в нормальной обстановке, существует простой прием: надо ПРЕДСТАВИТЬ СЕБЕ, (вначале просто предположить) что этот человек знает ГОРАЗДО больше, чем кажется. Собственно, надо представить себе, что "на самом деле" человек знает "почти все". Практически все, кроме будущего. Надо представить себе, что обычное наше представление, привычный образ человека - это не его подлинное лицо, а только маска. "На самом деле" он совсем не тот, за кого себя выдает.

Возникает цельный образ, цельная концепция личности. Цельное видение личности. Иной личности, чем та, с которой общаются согласно правилам, принятым в данном социуме. Гораздо более цельный образ и гораздо более полная и последовательная концепция личности, чем обычное сознательное "я". Каково же оно, это бессознательное "я", с которым устанавливают "раппорт" колдуны и гипнотизеры?

Оно по-своему величественно и просто. Оно легко способно вызывать симпатию. В сущности, оно горделиво, но гордыня его весьма тонкая, лишенная примитивной кичливости. Оно безусловно своевольно - это главная его черта. Его можно было бы назвать даже бесстрастным, если бы мы не знали, что такое подлинное бесстрастие. Если искать сравнение, оно ПРОСВЕТЛЕННОЕ в том смысле, в каком просветление понимается в буддизме и других языческих религиях. Бессознательное "я" ЛЮБОГО ЧЕЛОВЕКА отлично подходит на роль учителя на пути буддийского "просветления" - вопрос только в том, захочет ли оно играть эту роль. Оно легко понимает любой язык, легко ухватывает суть любых, самых тонких полунамеков и жестов. Оно видит спиной так же легко, как и глазами. Оно не спит, когда спит тело человека. От него исходит, им направляется энергия любой страсти в душе человека, но само оно выше примитивных страстей. У него свои планы, своя логика действия, непостижимая для нашего ума. Иногда оно шибко напоминает мудрого "гуманоида" из фантастических романов, а иногда вдруг проскальзывает что-то от Джеки Чана. Иногда оно бывает похоже и на гоголевского черта, но вообще образ "просветленного" ему больше подходит. Оно озорное и одарено огромным чувством юмора.

Вообще, его трудно описать адекватно, хотя в памяти того, кто хоть раз видел его, образ оставляет яркий. Признать его за "беса" довольно трудно, потому что наше обычное представление о бесах все же слишком лубочное. Притом это все-таки не сам бес, а лишь отражение, "преломление" беса сквозь существо человека. То представление о бесах, которое складывается у наблюдавших молебны об изгнании бесов (когда бесноватые хрюкают, катаются по полу, свистят, стонут, рычат и гадко ругаются на священника), все-таки является чересчур однобоким. Ведь и человек в большинстве случаев не лучшим образом ведет себя во время пытки - а призывание имени Христова для беса пытка. В обыденной мирской жизни они выглядят куда солиднее!

Внимательный читатель, конечно, уже уловил, что "бессознательное" является эпицентром так называемых "скрытых возможностей" человека. Сознательно человек, бросая камень в цель, иногда попадает, и иногда нет. Бессознательно он всегда попадает, а если он не попадает, значит, бессознательно он кидает камень не в эту цель, а с какой-то иной целью. Бессознательное никогда не промахивается - разве только если в дело непредвиденно вмешается Промысел Божий, против Которого идти невозможно. Бессознательное все помнит, все учитывает и не допускает ошибок (за исключением указанного Особого случая). Когда человек ошибается или забывает, это как правило происходит с тайным намерением бессознательного.

Что касается случайности, в мире духов не бывает случайностей. За все кто-то несет ответственность. Что происходит по Промыслу Бога, того бесы учесть не могут, так как никто не может проникнуть в глубину Его мысли. Поэтому и для них есть "судьба" и "случай", которого учесть нельзя. Что же происходит без особого Промысла, по попущению Божию, там для них нет случайности - все учтено, все "схвачено" и предусмотрено наперед. Здесь вполне работает основное правило, метаправило толкований (по Фрейду): не верить в случайность. В бессознательном все имеет свою причину, смысл и цель. Никакие нелепые, несчастные и счастливые случаи, никакие совпадения не бывают без активного участия бессознательного. Когда человек задумался или заснул за рулем, затерял или вдруг выронил вещь, когда "случайно" встречаются люди - все это случаи только для слабого человеческого ума, мало способного находить смысловые связи.

Люди бывают больные, несчастные, с изломанной судьбой. Но бессознательное у них не таково: оно у всех людей чувствует себя благополучно. Если верить, будто бессознательное "я" в человеке - это и есть самая суть человеческой личности (а это нелепое верование составляет самую суть современной психологии бессознательного), то вполне можно сделать гордое заявление, что всякий человек - кузнец своей судьбы. Многие не любят нищих и бомжей - и именно потому, что у них бессознательное торчит наружу - и легко видеть, что уж за жалкое положение этих людей целиком несет ответственность это Альтер-эго. На самом деле, конечно, судьба человека в руке Промысла, и бессознательное является кузнецом человеческой судьбы только по мере попущения Божия.

Самый странный и поучительный аспект "видения" бессознательного - это неожиданно важная роль, которую все-таки играет в поступках человека его "эго", его сознательное "я".

Сознательное "я" - то есть, собственно, я сам, гораздо слабее бессознательного во всех отношениях, кроме только одного: благодать Божия всегда действует в интересах человека, а не в интересах одержащего его демона. Чем более активно вмешательство Промысла в судьбу человека, тем больше бессознательному приходится подлаживаться, подстраиваться под сознательные намерения и поступки человека. Зато демон начинает легко доминировать в судьбе человека, совершенно пренебрегая его собственной волей, как только Промысел оставляет человека. По естественному порядку вещей иначе и быть не может: побеждает сильнейший.

Между двумя личностями, сознанием и бессознательным, действительно чаще всего разворачивается подспудная борьба за управление. Эти два (три или более, вплоть до легиона) аспекта человеческой психики крайне редко находятся в полном согласии и гармонии между собой - это удел лишь тех, кто сознательно встал на путь служения, повиновения, поклонения демону, путь магов и жрецов. Впрочем, и они сохраняют некоторую автономию, пока не достигнут полного и окончательного "просветления".

Обычный же гипнотизер или даже колдун, не до конца осознающий природу тех "энергий", с которыми он имеет дело, склонен сам себя считать капитаном на корабле. Бессознательное действие в таком случае сохраняет явный характер конкуренции и борьбы за преобладание. Иногда он рулит как будто по своему произволу, иногда же и против воли вдруг оказывается в пассажирском кресле. Но важно сознавать, что если бы Сам Бог совсем не помогал человеку, даже и колдуну, никакая борьба была бы просто невозможна - слишком разные весовые категории! Борьба между человеком и демонам возможно только потому, что человеку помогает Бог! Потому никто из людей не оставлен Богом, кроме "просветленных", у которых человеческое сознание полностью утрачено.

На противоположном конце духовной "шкалы", среди святых, достигших бесстрастия и совершенной преданности Богу, никакой борьбы человека с бесом тоже уже не бывает. Борьба бывает на пути покаяния, пока человек еще не пришел в совершенное повиновение Божественной воле. Когда же святой полностью предался Богу, уподобившись Христу и Ангелам Его, тогда какая может быть борьба? Ведь Бог всемогущ, и все совершается по Его воле. Борьба - это удел тех, кто ищет своей воли, удел демонов и своевольных людей.

Основной закон или принцип борьбы в духовной мире таков: что бы ни случилось, надо это интерпретировать в свою пользу. Что бы ни произошло, надо притворяться, будто как раз этого-то я и хотел! Это довольно глупый прием по понятиям объективного, объектного материального мира - прием страуса, прячущего голову в песок. Но в мире духовном, в мире воображаемых образов и произвольных интерпретаций, это отлично срабатывает. Идея заключается в том, что надо найти такую интерпретацию происходящего (воспринимаемого), чтобы оно оказалось (казалось) происходящим по МОЕЙ воле. Это прием, позволяющий сохранить гордость, являющуюся духовным оправданием своеволия для всякого, вкусившего от познания добра и зла!

Если же я ищу своей воли, а не Божией, то я и должен притворяться, будто все совершается по моей воле. Это основной прием духовной войны в мире своевольных духов. Именно так и делают бесы, пытаясь по мере сил представить все происходящее в мире лишь частью своего собственного замысла! Сознательное "я" человека может быть жалким, несчастным, может сетовать на судьбу, на случай, на происки врагов, на злобу людей и бесов. Но бессознательное "я" этого человека в любой ситуации старается держаться молодцом, умудряясь находить остроумные интерпретации в свою пользу, что бы ни случилось. это дьявольскую самоуверенность подавляет только вмешательство Промысла. Сталкиваясь с Благодатью, бесы неизменно бывают посрамлены, хотя этому порой предшествуют минуты или даже годы мнимого торжества. Бог порой не спешит, но никогда не опаздывает.

Так вот, когда человеческое "я" пытается действовать по своей воле, бессознательное "я" интерпретирует эти независящие от него поступки человека как часть СВОЕГО замысла. Если человек пытается платить бессознательному той же монетой, интерпретируя все его выходки как проявления, к примеру, собственной скрытой гениальности, то бес легко перехватывает управление. Считать все свои ошибки, оговорки, описки, сны и прочие симптомы бессознательного за "откровение", следовать им и подлаживаться под них - это один из стандартных приемов установления контакта с демоном.

Именно в этот момент сам наблюдатель бессознательного входит в легкий транс (а порой и в глубокий), его сознание меняется, меняется интерпретация реальности. А ведь именно интерпретация есть то, что мы непосредственно осознаем (как об этом говорится выше). Таким образом, в этот момент человек ощущает, будто он попал в иной мир, вышел в другое измерение. Каждый из окружающих его людей теперь воспринимаются им с оборотной стороны, ПРЕЖДЕ всего как бессознательное "я", а потом уже сознательное "я" в качестве несущественного довеска. Совершенно иной смысл вдруг открывается в самых простых, привычных поступках всякого человека. Этот смысл кажется столь же очевидным, как обыденный смысл в обычном состоянии сознания. Затруднений с виденьем бессознательного больше нет. Оно видно у всех окружающих. НЕ видит он только своего собственного бессознательного. Достичь этого колдовского состояния совсем нетрудно - вопрос только, зачем?

Ради обретения нового знания? Хочется еще и еще вкусить от плода? Не стоит. Ничего особо ценного тут нет.

В действительности, речь идет о простом и общедоступном "ИСКУССТВЕ" ПЕРЕТОЛКОВАНИЯ, хорошо известном из древности. Это так называемая герменевтика, "наука" о тайных знаниях, доступных лишь посвященным. Когда-то мне пришлось много заниматься утеплением храма, и у меня возникла привычка иронически называть герменевтику "герметикой", а специалистов в этой области - "герметиками". От подобных привычек трудно избавляться, так как короткие слова легко становятся терминами.

В последнем столетии герметика много изучалась в связи с другой темой - совсем не таинственной. Людей волнует вопрос о СМЫСЛЕ текста - что такое СМЫСЛ, что это за зверь? Почему в одном и том же тексте можно усматривать совершенно разные смыслы? Какой из этих смыслов является "настоящим"? И есть ли вообще настоящий смысл? Или любой текст принципиально ОТКРЫТ для любых толкований и перетолкований, а значит, всегда заключает в себе гораздо больше, чем вкладывал в него создатель текста?

Все эти вопросы впервые были осознаны в XIX веке, ответы на них в общем были даны великим русским философом Михаилом Бахтиным в начале XX, однако детальное развитие его идеи получили, как водится, на Западе. Последнее время их популяризацией активно занимается известный писатель Умберто Эко.

С точки зрения православной психологи, эти исследования семантики текстов представляют особый интерес потому, что наше человеческое сознание, в отличие от восприятия животного, представляет собой своего рода "ТЕКСТ". Вернее сказать, речь, словесная сторона человеческой психики, является хорошей и достаточно универсальной моделью человеческого сознания вообще.

Впрочем, основной недостаток собственно речи в этом смысле состоит в ее линейности, одномерности: слова следуют друг за другом. Этот недостаток обусловлен самим способом построения устного текста: мы говорим вначале одно слово, потом другое и так далее. Другой недостаток речи - ее принципиальная дискретность. Человеческое же сознание отлично приспособлено к восприятию более сложных текстов, например, таблиц и карт. Мы хорошо чувствуем число и даже матрица поворота - штука интуитивно ясная любому человеку.

Таблица - это, очевидно, текст, только структура этого текста плохо выражается при помощи линейной речи. Можно выразить всю информацию, содержащуюся в таблице, и при помощи простого перечисления ее элементов, но только каждый из этих элементов надо упомянуть дважды: вначале надо перечислить все элементы каждого столбца таблицы, затем все элементы каждой строки. Что карта является "текстом" - это менее очевидно, и может вызвать возражения. Но это вопрос словоупотребления - как истолковать слово "текст". Просто я не нахожу слова более подходящего, чтобы обозначить то понятие, которое нужно выразить. Карту можно занести в память компьютера в виде файла, последовательности знаков.

Специалисты по искусству указывают, что на самом глубоком уровне восприятия любое произведение искусства - это прежде всего СЛОВО. Например, об этом пишет Н.Н.Третьяков в своей замечательной книге "Образ в искусстве". Этот ряд идей тоже идет от Бахтина. Но слово "слово", используемое в смысле греческого "логос", является синонимичным слову "текст". Слово "текст" подчеркивает структурность "слова", возможность выделения в нем элементов - других слов, из которых оно составлено. Именно этот смысл я и хочу подчеркнуть, говоря "ТЕКСТ", а не просто "СЛОВО".

Божественный ЛОГОС прост, в Нем невозможно усматривать никакого ТЕКСТА. Это СЛОВО в собственном смысле слова, а не текст. Но любое слово тварного мира - это какой-то текст, оно имеет структуру, оно включено в какой-то контекст - иначе как бы мы отличали данное слово от других слов? Употребляя священное для православного человека слово "ЛОГОС", "СЛОВО" в применении к ТЕКСТУ, мы как бы возвеличиваем данный текст до уровня Логоса, а это небезобидно - палка о двух концах. Потому-то я и предпочитаю в отношении тварного слова использовать термин "текст" - чтобы подчеркнуть его тварность. Ведь к Божественному Логосу слово "текст" неприменимо.

Любое произведение искусства - картина, музыка, фильм - это именно ТЕКСТ, и только поэтому оно может восприниматься как ОБРАЗ реальности. В рамках животного восприятия ОБРАЗ как таковой не имеет смысла. Животное либо вовсе не воспринимает образ, либо принимает его за реальность.

Умение "понимать", "чувствовать" произведение искусства - это умение считывать текст. Если я не осознаю текста, глядя на произведение искусства, то оно для меня бессодержательно. Обучая искусствоведа, учат как раз искусству считывания ТЕКСТА, заключенного в произведении.

Суть человеческого сознания, как уже говорилось, - это восприятие реальности как ТЕКСТА. Этим наше восприятие качественно отличается от восприятия животного. Если я не воспринимаю реальность КАК ТЕКСТ, то я не осознаю ее вообще. Например, в глубоком гипнотическом трансе я продолжаю воспринимать реальность животным восприятием, мое тело (мозг) продолжает фиксировать происходящее, продолжает как-то реагировать, но уже БЕССОЗНАТЕЛЬНО, без участия моего СОЗНАНИЯ.

Другое дело, что при этом моем бессознательном реагировании ДРУГОЙ человек, глядя на мое реагирование со стороны, может воспринимать некий ТЕКСТ, некий СМЫСЛ в моих реакциях. При сомнамбулическом трансе это бывает совсем нетрудно, так как мое тело говорит человеческие слова, совершает человеческие действия - и все это помимо моего сознания.

Как возникает этот смысл? Заложен ли он действительно в действиях моего тела, или он возникает только в восприятии наблюдателя? Современные толкования древней "герметики" допускают и такое, и такое объяснение. Свойство нашего сознания таково, что оно стремится приписать смысл любому хаосу, говорят нам современные специалисты. Быть может, бессознательные реакции моего тела при гипнозе сами по себе не имеют смысла, смысл вкладывает в них гипнотизер? Но вот в случае эриксоновского гипноза гипнотизер не просто отдает мне приказы, он именно вступает в общение, в раппорт с. С кем? С самим собой? Со своим толкованием? Со своим бессознательным?

Последовательно развивая эти идеи иллюзорности, субъективности смысла можно прийти только к выводу о неустранимой иллюзорности самого человеческого сознания. Для православного человека такое объяснение неприемлемо. Мы не можем отказаться от нашего сознания, не отрекаясь от Христа! Ведь Он ожидает от нас ВЕРЫ в Его Пришествие. Но эта вера, как и вообще всякая вера, есть феномен нашего сознания. Объявляя само наше сознание иллюзорным, мы объявили бы иллюзорными все истины нашей веры. Но следовать в этом направлении мы вовсе не обязаны. Гораздо более естественно принять иное объяснение гипноза: в данном случае моим телом управляет ИНОЕ сознание. Наблюдаемая осмысленность поведения моего тела в то время, как мое сознание погружено в транс, имеет своим источником СОЗНАНИЕ, только не мое сознание.

Такова связь гипноза с герменевтикой: для того, чтобы ввести меня в транс, специалист по эриксоновскому гипнозу усматривает элементы БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО в моем нормальном сознательном поведении. Но это не может означать ничего иного, кроме ПЕРЕТОЛКОВАНИЯ моих действий. То есть, гипнотизер усматривает в моих движениях, жестах, интонациях, да и словах, какой-то иной, герметический смысл. Смысл, которого Я не вкладывал! Это-то и есть БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ в том смысле, в каком этот термин используется в субъективной психологии.

Мои действия (слова, жесты, интонации) - это ТЕКСТ. Вопрос об истолковании данного текста - это и есть главная проблема герменевтики. Герменевтика, приложенная к человеческому поведению, является основой и гипноза, и колдовства, и психотерапии. Кстати, герменевтика и была изначально частью магии.

Такова связь между теорией текстов, теорией толкований (герменевтикой), и психологией. Вот в это-то контексте и истолкуем поставленные выше основные вопросы "герметики". Почему в одном и том же тексте можно усматривать совершенно разные смыслы? Какой из этих смыслов является "настоящим"? И есть ли вообще настоящий смысл? Или любой текст принципиально ОТКРЫТ для любых толкований и перетолкований, а значит, всегда заключает в себе гораздо больше, чем вкладывал в него создатель текста?

Православный исследователь должен настаивать на том, что "настоящий" смысл у любого текста, конечно, есть. Прежде всего, есть тот смысл, который вкладывал в него сам создатель текста. Это СОЗНАТЕЛЬНАЯ компонента (в частности, в поведении человека). Все прочие смыслы, усматриваемые в данном тексте, попали туда БЕССОЗНАТЕЛЬНО, помимо сознания автора. И бессознательного в этом смысле, конечно, всегда больше, так как, действительно, любой текст принципиально ОТКРЫТ для любых толкований и перетолкований, а значит, всегда заключает в себе гораздо больше, чем вкладывал в него создатель текста. Но это не означает полного ПРОИЗВОЛА.

В обычной речи мы выделяем три вида текстов: просьба (приказ), вопрос, высказывание. Они различаются по характеру своих отношений с другими текстами. Просьба - это текст, в ответ на который автор ждет определенного ПОСТУПКА. Вопрос - это по сути частный случай просьбы: здесь ожидается поступок в виде ОТВЕТА. В то же время любая просьба может быть понята как вопрос, если сам ПОСТУПОК рассматривать как ОТВЕТ, как ТЕКСТ. В этом смысле вопрос и просьба - это почти одно и то же. И далее.

Любое высказывание может быть осмыслено как ответ на (подразумеваемый) вопрос. Если высказывание не может быть истолковано как ответ ни на какой, хотя бы только подразумеваемый, вопрос, то оно вызывает в ответ лишь недоумение. Тогда неясен смысл, зачем все это сказано. Понять высказывание - значит понять, на что оно отвечает. Осмысленное высказывание - это всегда ответ на вопрос.

Любой ПОСТУПОК, в отличие от реакции животного, это тоже ОТВЕТ, тоже высказывание в ответ на "вопрос", заданный самой жизнью. Жизнь задает нам вопрос, когда мы оказываемся перед ситуацией ВЫБОРА. Только когда человек ВЫБИРАЕТ, можно говорить о ПОСТУПКЕ. Если не было выбора, то не было и поступка; совершенное без выбора действие было только продолжением развития ситуации, продолжением прошлых поступков; судить тут не за что.

Поэтому когда эзотерик или гипнотизер использует свое ВИДЕНИЕ, он по сути совершает ПОСТУПОК. Истолковывая мои действия с точки зрения проявляющегося в них бессознательного, ВИДЯ бессознательное, он тем самым уже отвечает на них, уже вступает в диалог. Но вот вопрос, С КЕМ он вступает в диалог?!

Видящий в сам момент видения представляет собой чуть-чуть странное зрелище. Это может быть ПОЧТИ незаметно, но на самом деле это всегда заметно. Это незаметно только если это уже стало ПРИВЫЧНЫМ. Замечая какой-то странный оттенок в моем ВИДЯЩЕМ собеседнике, я могу попытаться истолковать его поведение как диалог со мной. Но это толкование меня самого до конца удовлетворить не может. По сути, в том-то и странность его поведения, что, разговаривая со мной, он НЕ СО МНОЙ разговаривает, а кем-то СКВОЗЬ меня.

При этом сам ВИДЯЩИЙ, если только он не согласен с моим толкованием и предпочитает считать мое бессознательное МОИМ, убежден, что он как раз со мной разговаривает! Более того, он разговаривает с самой моей сутью, хотя и скрытой от моего собственного сознания.

Откуда он берет смыслы, которых я (сознательно) не вкладываю в мое поведение? Очевидно, его истолкование имеет своим источником приходящие ему в голову ПОМЫСЛЫ. Считая, что помыслы исходят извне, православный исследователь должен признать, что и само это ИСТОЛКОВАНИЕ не является ПРОИЗВОЛЬНЫМ. Впрочем, любой исследователь, в том числе и неправославный, согласится, что источником истолкования является то самое бессознательное, которое и пытаются ВИДЕТЬ ВИДЯЩИЕ.

В этом смысле СУБЪЕКТИВНО можно попытаться приписать любому поступку любой смысл. Ведь связь между отдельным знаком и его значение вполне произвольна. ЛЮБОМУ знаку вне контекста можно приписать ЛЮБОЕ значение! По сути, эта возможность - основа любой герменевтики. "Тайное знание" так и передается! Потому что имея дело с ТЕКСТОМ и приписав какому-либо знаку какой-либо определенный смысл, мы уже накладываем на дальнейшие свои истолкования СЕРЬЕЗНОЕ ОГРАНИЧЕНИЕ. Во-первых, тому же знаку в том же контексте мы уже должны приписывать тот же смысл. А знаки в любом осмысленном, не хаотическом тексте повторяются - там всегда есть смысловая рифма. Во-вторых, подобному знаку нужно приписывать тот же или подобный смысл. Или же вводить специальную логику, отсекающую неподходящее нам подобие. То есть, начав произвольно толковать текст, скоро обнаруживаешь, что твое толкование уже непроизвольно: произвол наталкивается на множество ограничений. Но главное ограничение: приняв какое-либо истолкование, мы принимаем ПОМЫСЕЛ, мы вступаем в контакт с неким СУБЪЕКТОМ, предложившим данное толкование. И этот контакт продолжается до тех пор, пока мы придерживаемся данного толкования.

По сути, на этом и основана герменевтика! Казалось бы, если что угодно можно толковать как угодно, то всякая герменевтика теряет смысл. А на практике - совсем даже не теряет. Потому что герменевтика - это тоже форма контакта с духами. Читая любой текст как ТАЙНОПИСЬ, мы получаем информацию от какого-либо ДУХА; по сути, дело даже и не в тексте. Текст - это только предлог, место встречи с духом, дающим смысл тексту. (К слову, такую же роль ТАЙНОПИСИ играет таолу в ушу.) Впрочем, текст тоже играет роль! Во-первых, он помогает нам сосредоточить ВНИМАНИЕ на контакте с КЕМ-ТО. Во-вторых, сам текст во многом задает нам и КОНТЕКСТ. Он во многом определяет С КАКИМ ИМЕННО ДУХОМ мы вступаем в контакт, занимаясь толкованием данного текста.

Надо подчеркнуть, что все это имеет прямое отношение к самой обыденной жизни, далекой от всякой герменевтики, гипноза и колдовства!

Ведь мы ежеминутно сталкиваемся с необходимостью как-то ИСТОЛКОВАТЬ встречный текст. Жест собеседника, не совсем понятные слова, не совсем привычное поведение. На искусстве толкования стоит вся жизнь человеческая. Обучая ребенка говорить, мы учим его толковать слова, жесты, поступки, знаки. Это первая в его жизни герменевтика. И то, В КАКОМ ДУХЕ она совершается, накладывает отпечаток на все его дальнейшую жизнь.

Читая Священное Писание, ПОНИМАЯ его контексте Православия, мы тоже занимаемся ТОЛКОВАНИЕМ. Мы учимся понимать его в Духе Святом. Само чтение Библии в правильном контексте есть форма общения с Богом Словом.

Является ли правильным наше истолкование феноменов гипноза и вообще бессознательного? Что должно служить критерием истины в безбрежном море возможных истолкований? Только воля Божия, насколько хорошо данное толкование согласуется с православным толкованием Библии и жизни вообще.

Так вот, такое толкование, при котором бессознательное вдруг оказывается доминирующим, определяющим фактором человеческих поступков, при котором сознательное "я" оказывается на побегушках у демона - можно ли признать подобную интерпретацию правильной? Конечно, нет! Она иллюзорна, сколь бы убедительной она ни казалась тому, кто ВИДИТ это своими глазами. Это, конечно, ЛОЖЬ. Достигая видения, человек входит в транс, сам доверяется демону своего собственного бессознательного, принимая его интерпретацию реальности за истину. Но это ТОНКАЯ ложь, почти совсем неотличимая от правды!

Забравшись в этот смысловой коридор, я уже не мог просто вернуться назад, к привычному самообману. Пришлось идти дальше, пока не показался свет в конце тоннеля. И свет показался - я обратил внимание на то, что сознательное "я" играет в поступках человека все-таки необъяснимо большую роль!

Эта мысль может казаться непонятной. Казалось бы, в чем проблема? Сознательное поведение - оно и есть сознательное поведение. Что тут непонятного? Дело в том, что бессознательное действительно необыкновенно мощно. Любая известная нам человеческая гениальность может служить только слабым подобием того, что там сидит у каждого из нас, грешных.

Априори, следовало бы ожидать, что человеческое сознательное "я" вообще давно уже должно быть стерто демоном, как это и бывает в некоторые моменты жизни человека, когда мы "не помним себя". Да какое может быть противостояние человека и беса? Смешно и говорить, слишком разные весовые категории. Что ему стоит подсунуть тонкий помысел, обмануть, сманипулировать сознанием, ввести в транс, да так и оставить человека навеки в трансе, подарить ему "просветление", которого так ищут неразумные! Ничего не стоит.

Значит, что-то мешает, вдруг понял я. Что-то, значит, невидимо противостоит этой страшной силе! Что-то обеспечивает автономию этой жалкой, слабой человеческой души. Если бы не было этой Иной непонятной, невидимой для меня Силы, то мы все давно бы в трансе были, давно лишились бы всякой свободы, всякого сознания и всякого сознательного выбора, всякой там гномической своей воли.

Эта сила - Благодать человеколюбивого Бога. Это Он удерживает нас на краю бездны, а мы, неблагодарные, не замечаем ни бездны, ни края, ни опасности - вообще не видим проблемы, не видим никакого бессознательного. И своих детей приучаем не видеть! Наверное, и правильно делаем?.. Это ведь зрелище не для ребенка?..

А выглядит это так. Сознательные поступки человека (кроме тех, которые прямо являются послушанием демону, кроме тех, которые явно делаются "по вдохновению" врага) интерпретируются бесами как "сталкинг", притворство, актерство, лицедейство. Есть две профессии, очень трудные для православного осмысления - профессия актера и профессия разведчика. Там и там вся суть в обмане, в притворстве, в лицедействе. Когда я впервые увидел бессознательное "на всю катушку", меня поразило, для чего же все они притворяются? Что побуждает их кривляться, актерствовать?

Я видел в каждом из окружавших меня людей мудрое, "просветленное", почти всеведущее существо (впрочем, будущее скрыто от них), кажется, неспособное ошибаться. По крайней мере, тогда я действительно не видел предела их возможностям (слабых мест мне не показывали). Напомню, я принял бессознательное за самую суть человеческой личности - я не понимал, что это бесы, а думал, что это и есть люди. Меня приятно потрясло, что люди ТАКИЕ. Да, таких людей есть за что любить, думал я. Вот здорово, думал я, среди таких людей интересно жить! Правда, оставалось непонятно, почему я-то не такой, что я-то за урод? Каждый из окружавших меня людей вдруг обнаружил в себе гения, один я оставался бездарностью. Но я объяснил себе это тем, что я только учусь. Вот выучусь, вырасту, и буду как все. Замечательно.

Но одно обстоятельство вызывало во мне тягостное недоумение. Для чего же эти гении притворяются бездарностями? Для чего эти капитаны своей судьбы так старательно разыгрывают роль жалких людишек? Это действительно было странное, непонятное зрелище. Я видел богов, которые притворялись людьми, которые разыгрывали какой-то грандиозный спектакль. для кого? для меня? Допустим. Но вот, я все понял, хватит меня разыгрывать. Я подходил и спрашивал напрямую:

- Зачем все это? Зачем притворяться? Ведь все ясно уже?

"Бог" мастерски имитировал недоумение, испуг, продолжая старательно изображать человечка. Но в его словах неизменно читался ответ:

- Знаешь, так молчи. Болтун - находка для шпиона.

Этот ответ был явный, но совершенно загадочный. Я не понимал, никак не мог понять, чего им бояться? Для меня настолько колоссальным казалось их могущество, настолько очевидна их полная безопасность, что я даже не мог ТАК сформулировать вопрос: ЧЕГО им бояться? КОГО им бояться?! Что заставляется их вести себя здесь, в человеческом мире, с такой осторожностью, как будто они тайные агенты на вражеской территории? Для чего эти знаки, полунамеки? Почему столько старания уходит на то, чтобы притворяться обычными профанами?

А я видел, что они действительно разыгрывают обычных людей с огромной тщательностью, до самозабвения! Были исключения, были люди и ситуации, где все было ясно напрямую, без намеков - надо было только знать пароли и явки. Как я понимаю сейчас, легче всего я, видящий бессознательное, чувствовал себя в обществе людей, находящихся в более или менее глубоком трансе, в том числе, кстати, и пьяных, чем-либо изумленных, испуганных, разгневанных, вообще охваченных какой-либо страстью. У них бессознательное проявлялось отчетливо, тут актерство ослабевало и прорывались прямые "откровения" от беса.

Нормальные люди в нормальном состоянии воспринимались мною как суперзаконспирированные агенты, от которых толку не добьешься. Можно добиться, но это требует усилий. По сути, чтобы вступить в "нормальный" (по моим тогдашним понятиям) контакт с человеком (то есть, в раппорт), я каким-либо способом вводил его в транс. Техника введения была произвольной, непредсказуемой - агент сам (бессознательно) давал намек, что надо сделать, чтобы у него "развязался язык". Но главное было опять-таки "соблюдать приличия", не нарушать конспирацию. Если я вел себя слишком прямолинейно, агент давал мало сведений и быстро замыкался в себе, уходя в привычное актерство. Хороший, устойчивый транс ТРЕБОВАЛ конспирации. Говоря на языке НЛП, надо было вначале "присоединиться" к агенту, начать столь же старательно играть в его же игру, вжиться в его конспиративную роль. Тогда агент добрел, начинал меня любить, расслаблялся и постепенно сам входил в глубокий транс, начиная говорить со мною без обиняков. Бессознательное всплывало наружу.

"Сверх-я" - это главный демон, курирующий данного человека. Для установления полноценного раппорта необходимо безусловно подчиняться его требованиям. Если сверх-я хочет изображать вахтера на посту, честно выполняющего свой долг, то не надо с ним спорить, доказывая, что он - законспирированный "бог". Из этого ничего не выйдет - я убедился на собственном печальном опыте. Надо согласиться с ним и помочь ему изображать вахтера - тогда "бог" добреет и шаг за шагом становится все более откровенным. И скоро пропустит тебя куда надо, да еще начисто "позабудет" тебя. Позабудет на уровне сознания, но отлично запомнит бессознательно. И при следующей встрече охотно, с пол-оборота войдет в транс.

Это был эмпирический факт - "боги" твердо решили что есть сил изображать из себя обычных людей. Но для чего, для игры? Для удовольствия? Нет, не то. Я чувствовал, причина гораздо серьезнее.

Но только 15 лет спустя я осознал подлинную причину бесовского актерства. Да они просто до ужаса боятся Истинного Бога! оттого и не решаются в мире людей действовать слишком уж откровенно. Они действительно агенты на вражеской территории. Потому что все мы, люди, даже и люди, не верующие в Бога, лаже и люди, сознательно ищущие "просветления", по какой-то непостижимой причине пользуемся Его особым благоволением. Воистину, Бог наш - Человеколюбец. Именно это и является причиной позорного лицедейства со стороны "богов" бессознательного.

Для меня данность, эмпирический факт, очевидное - что если бы они не боялись чего-то, что заставляет их прятаться, они в момент лишили бы сознания любого человека, и сами овладели бы его телом. Зачем богам притворяться людьми? Почему не сбросить маску? Да потому что можно получить страшную затрещину. "Сбрасывание маски" - это и есть транс. Бесы на самом деле очень охотно делают это, но только если ответственность на себя берет кто-то другой - какой-нибудь маг или гипнотизеришка.

Я - грешный и нечистый человек, одержимый страстьми, и я никогда не видел Самой Божественной благодати, которой боятся бесы, но догадываюсь о Ее присутствии по их реакции, по их испугу, аффекту, подавленности. Именно Благодать является той причиной, которая заставляет их строить из себя секретных агентов, "притворяющихся" людьми. На самом деле, конечно, это они не притворяются людьми, а просто выдают сознательные поступки самого человека за свое собственное намерение, как уже говорилось. Чтобы не потерять контроль над душой человека, они действительно изо всех сил стараются выдать его поступки за часть их собственного плана. Для этого они ведут себя как агенты на вражеской территории, выдавая дела человеческие за свое собственное актерство.

Но шила в мешке не утаишь! Само это актерство - вынужденное. Агенты боятся быть слишком откровенными, чтобы не получить за это хорошую порку.

Надо отдавать себе отчет в том, что то ВИДЕНИЕ, о котором я пишу, не является чем-то запредельным для нас. Увы, оно в полушаге от каждого из нас.

Оглавление     

Сверх-я и расщепленная личность

Концепция "множественной личности", выдвинутая в рамках НЛП, еще далеко не является общепризнанной, как далеко от общего признания и само Нейро-Лингвистическое Программирование. Но нетрудно предсказать победу (как только сменится поколение) основных концепций НЛП в рамках субъективной психологии. НЛП вобрало в себя все самое острое из того, что было создано в этих рамках - начиная со времен Фрейда.

Одна из наиболее впечатляющих методик НЛП - метод "рефрейминга", когда клиент, имеющий какую-либо проблему, при посредничестве специалиста по НЛП вступает в сделку со "своим собственным" бессознательным. Для этого специалист вежливо обращается к бессознательному клиента с рядом вопросов, получая на них ответы в виде, например, непроизвольных движений пальцев клиента или в виде приходящих ему в голову помыслов.

По идее создателей НЛП, наше бессознательное - это некие части нашего собственного "Я", оказавшиеся вытесненными из сознания. Эти-то вытесненные части и несут ответственность за возникающие у нас психологические проблемы. Впрочем, не обязательно только психологические. Не видно, почему бы не поискать в "собственном бессознательном" клиента причины, почему у него мало денег, или привлечь "бессознательное" к помощи при поступлении в престижный ВУЗ, или при ухаживании за девушкой (-ками). Где грань между проблемами психологическими и житейскими? Реально, хотя "настоящие" НЛПисты квалифицируют свою специальность как психотерапию, другие (не менее настоящие) специалисты используют НЛП как род магии.

Сначала обращаются к той бессознательной части расщепленного "я", которая ответственна за данную проблему с вежливым предложением вступить в диалог. Если приходит положительный ответ, эту часть вежливо благодарят, а затем спрашивают, с какой позитивной, полезной целью она создает у клиента данную проблему. Ответ приходит в виде помысла, какой-либо мысленной картинки или еще как-либо. Если смысл ответа неясен, просят "бессознательное" прояснить ответ, дать комментарий. . Ответ приходит в виде помысла, какой-либо мысленной картинки или еще как-либо. Если смысл ответа неясен, просят "бессознательное" прояснить ответ, дать комментарий. Например, выясняется, что клиент бессознательно гордится своей бедностью, в ВУЗ поступать бессознательно не хочет, чтобы иметь больше времени на личную жизнь, а девушек бессознательно боится, потому что бессознательно боится оказаться сексуально несостоятельным. За каждую из этих проблем отвечает своя "часть" расщепленного "я".

После этого психотерапевт (маг) просит клиента признать все высказанные причины справедливыми и позитивными, либо (если они не кажутся клиенту таковыми), ищет в бессознательном клиента более глубокие первопричины для этих причин, до тех пор, пока клиент не согласится, что данные первопричины действительно резонны. Это этап осознания бессознательного.

Затем специалист просит САМО БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ найти компромисс между всеми найденными причинами, причем с учетом сознательных пожеланий клиента. Как ни странно, такой компромисс бессознательное почти всегда находит с удивительной легкостью и остроумием. Например, клиент может начать гордиться вместо бедности богатством, жениться приличной девушке (устроив таким образом личную жизнь), а затем поступить и в ВУЗ. Почему бы и нет? Что этому мешает?

Когда консенсус достигнут, расщепленное "я" обретает силовую цельность и найденное решение реализуется действительно с потрясающей легкостью - факт. Таким образом за небольшой промежуток времени решаются проблемы, на которые у традиционных психотерапевтов уходили порой долгие годы. (А денег, невесты и поступления в ВУЗ они даже и не обещали!)

Православная интерпретация этой техники НЛП не вызывает сомнений. Конечно, это именно магия! Это все та же, известная с седой древности, методика решения житейских (в частности, психологических) проблем при помощи договора с дьяволом. Что нового, по-своему интересного и ценного дает нам тут НЛП - так это то, что магия в данном случае реализует совершенно по-европейски, без налета вызывающего справедливое недоверие замшелого мистицизма, без дурацких обрядов и заклинаний. Все делается тихо, мирно, по-деловому, "научно", не оскорбляя религиозных чувств ни атеиста, ни даже "христианина" (не осознающего смысла происходящего с ним).

Несомненно, что все эти "части" моей "расщепленной личности" есть в действительности самостоятельные личности или только одна таковая личность, курирующая мое бессознательное. Нас не может обманывать то обстоятельство, что бес, вступая в диалог со специалистом при посредстве бессознательных реакций клиента, выставляет на вид ПОЗИТИВНЫЕ, СПРАВЕДЛИВЫЕ цели, с которыми должно в конце концов согласиться сознательное "я". Ведь он не имел бы никакой власти над душой данного человека, если бы не находил в ней ничего СВОЕГО.

Нельзя просто отождествлять "бессознательное" человека и беса. Наши страсти, осознанные и неосознанные - это не бесы, но ПРОЕКЦИИ бесов; это точки соприкосновения, пересечения, компромисса человеческого и демонического. В основе любого демонического насилия над человеком лежит сознательное или неосознанное СОГЛАСИЕ человека, допущение на таковое насилие. В той части, где НЛПист выясняет намерения скрытых от меня якобы частей моей личности, нам не так уж трудно согласиться с тем, что данные бессознательные цели действительно не чужды. Можно удивляться тому, насколько тесно демонское в нас переплелось с человеческим. Но на пути покаяния православный человек рано или поздно перестает удивляться этому обстоятельству: Церковь недаром призывает нас к покаянию и говорит о ДОЛГОТЕРПЕНИИ Божием к нашим БЕСЧИСЛЕННЫМ грехам.

То, что с демоном можно достичь "консенсуса" по житейским вопросам, нас удивлять не должно. Ведь дьявол вовсе не является принципиальным противником житейского благополучия людей. Он выступает как ПРИНЦИПИАЛЬНЫЙ враг рода человеческого только в контексте ВЕЧНОСТИ. Сатана стремится, собственно, не к тому, чтобы причинить человеку несчастья в этой временной жизни, сколько к тому, чтобы не допустить спасения души человека, соединения ее с Богом. Нам открыто, что каждый спасающийся человек приближает час Суда и расплаты. Христос придет судить живых и мертвых тогда, когда наберется ДОСТАТОЧНОЕ число людей, которым уготовано Царствие будущего века. И тогда история закончится. А с ней закончится и относительно благополучная жизнь падших ангелов, и откроется страшное нескончаемое мучение для всех, кто недостаточно послужил Богу в этой жизни.

Естественно, дьявол заинтересован в том, чтобы этот момент наступил как можно позже. По большому счету, те люди, которые по той или иной причине НЕ ХОТЯТ служить Богу, могут считать себя заинтересованными в том же самом. И на этой почве могут легко находить "консенсус" с темными силами. Само же по себе житейское благополучие вовсе не является неприемлемым для темных сил; они охотно могут способствовать человеку в достижении его целей, за исключением только служения Богу. Это - та Цель, в отношении которой НЛП приходится признать бесполезным: у человека нет таких "частей", которые бы сочувственно отнеслись к данной проблеме. Здесь сознательному "я" человека приходится полагаться только на помощь Самого Бога; бессознательные "части" могут лишь препятствовать, в частности, сбивать с толку подменой понятий.

В этом смысле наибольший интерес представляет для нас та "часть", честь открытия которой принадлежит самому Фрейду. Это "сверх-я".

Фрейд открыл, что в человеке есть БЕССОЗНАТЕЛЬНАЯ инстанция, предъявляющая ВЫСОКОНРАВСТВЕННЫЕ требования. Фрейд полагал, что это и есть то, что в христианстве называется "совестью" - это инстанция, ответственная за высшие (в частности, религиозные) порывы души человека.

На самом деле, это было совсем нетривиальное открытие! Неудивительно, когда в нашем бессознательном мы обнаруживаем всякую нечистоту - злобу, зависть, половые извращения, жадность к деньгам, ненависть к собственным детям и родителям и прочие страсти, в которых не так легко признаться себе даже и кающемуся человеку! Мы не хотим этого знать о себе, вот и ВЫТЕСНЯЕМ, по Фрейду. Гораздо удивительнее, когда оказывается, что и сила, противостоящая этим недобрым качествам нашей души, тоже является В ОСНОВНОМ бессознательной.

Оказывается, большая часть гадких помыслов и влечений отсекается бессознательным "сверх-я" еще ЗА порогом сознания. Нам не приходится бороться с ними, мы просто даже и не догадываемся о существовании подобных тенденций в нашей душе. Спрашивается, отчего же этому доброму стражу, стоящему на пороге сознания и отметающему всякую демоническую заразу, самому быть бессознательным?! Почему эта часть моего расщепленного "я" тоже ВЫТЕСНЕНА?

Для объяснения этого кажущегося парадокса Фрейд и разработал свою знаменитую концепцию Эдипова комплекса.

Сверх-я, говорит Фрейд, это ОТОЖДЕСТВЛЕНИЕ мальчика с собственным отцом. Любовь, говорит Фрейд, начинается всегда с отождествления. Я и ты есть одно. Любить значит съесть или быть съеденным, любить значит слиться. Но это только первая, самая ранняя стадия любви ребенка к своим родителям, соответствующая этапу сосания материнской груди. На следующих этапах (нет смысла подробно описывать их здесь) ребенок научается относиться к объекту любви как к ОБЪЕКТУ, не сливаясь с ним полностью.

Но благодаря тому, что в жизни ребенка имеет место "любовный треугольник" (ведь у него ДВА родителя!) то имеет место и бессознательная зависть, и соперничество. Вообще, психология ребенка, по Фрейду, далека от безмятежного счастья. Это, в сущности, очень глубокое и правильное наблюдение, это очевидно для всякого, кто внимательно наблюдал за детьми. Большая часть этих конфликтов протекает бессознательно, подспудно, тем более что у ребенка вообще слабее способность осознавать, что он чувствует.

Так или иначе, ситуация "любовного треугольника", по Фрейду, в норме разрешается тем, что привязанность ребенка к родителю ОДНОГО с ним пола ВЫТЕСНЯЕТСЯ и РЕГРЕССИРУЕТ на первоначальную стадию ОТОЖДЕСТВЛЕНИЯ. Сверх-я - это та часть моего я, которая отождествилась с моим отцом. ( У девочки - с матерью.) С тех пор как такое вытеснение и отождествление происходит, ребенок носит в своей собственной душе бессознательную часть, которая будет требовать от него все, что требовал от него в раннем детстве родитель. Это и есть причина бессознательной совести, не допускающей многие помыслы даже до порога сознания!

Таково толкование Фрейда.

Как же концепция "сверх-я" преломляется в христианской психологии?

Для того, чтобы понять это, надо прежде всего осознать, что дьявол далеко не всегда имеет возможность ввергать человека в действительно тяжкие грехи. Однако даже и бессознательная страсть, проявляющаяся только в косвенных, заметных лишь для специалиста, симптомах, вполне способна осквернить человека в очах Божиих. Человек может, сам того не сознавая, находить удовлетворение этой глубинной страсти во внешне почти безобидных, почти невинных увлечениях (скажем, кино). Страсть проявится со всей неодолимой мощью только если человек вздумает отказаться от этих вроде бы безобидных увлечений, ничего не предлагая дьяволу взамен, в компенсацию. Тут-то он ощутит, насколько он зависим и слаб.

Дьявол вовсе не заинтересован в том, чтобы мы осознавали наши страсти!

Конечно, для него хорошо, если человек открыто предается непотребствам - такому человеку нелегко спастись. Но часто бывает, что как раз тогда, когда мы впадаем в явные грехи, в нас возрастает и тяга к серьезному покаянию. Поэтому для нашего врага часто бывает выгоднее поддерживать нас в неведении относительно действительного содержания нашего сердца.

Итак, правильная интерпретация такова: "сверх-я" - это демон, доставшийся ребенку "по наследству" от родителей. Не мальчик "бессознательно отождествляется" со своим отцом, но бес использует отца как медиум, чтобы внедриться в психику сына. Роль отца для этой цели подходит как нельзя лучше: ведь отец естественно является авторитетом для ребенка. И в той мере, в какой отец сам является вольно или невольно носителем "бессознательного", он вольно или невольно передает этот духовный вирус по наследству своим детям.

Эта интерпретация гораздо лучше передает реальную динамику отношений, чем подчеркнуто половая интерпретация Фрейда. (А если у ребенка только одна мать или только один отец?) Как показывает конкретный опыт психоанализа, как материал для "сверх-я" равно подходит как отец, так и мать. И если мать в детстве была чрезмерно суровой и авторитетной, это совершенно необязательно приводит к гомосексуальной ориентации, как то требовала бы схема Фрейда.

Заметим, что "сверх-я", согласно нашей концепции, это НЕ ОТЕЦ, а СВЕРХ-Я отца. Именно этим обеспечивается преемственность культурных предрассудков, бессознательно передающихся от родителей к детям. Если бы роль сверх-я выполняла именно личность отца, то механизм передачи культуры по наследству слишком зависел бы от личных особенностей родителей. Между тем, реально наблюдаемые у нас феномены "сверх-я" обнаруживают универсальность.

Православного христианина не должно удивлять, что передачу "культуры" и "совести" мы возлагаем на демонические силы. Речь ведь идет не о подлинной, церковной культуре, а именно о языческих предрассудках! Как показывает вековая история психоанализа, это самое пресловутое "сверх-я" весьма лживо, мелочно, жестоко и мстительно. Оно не имеет отношения к тому, что называется в Православии СОВЕСТЬЮ. Совесть - это голос Бога в душе человека. Он звучит хотя и настойчиво, но тихо, ненасильственно. Его легко попрать, нетрудно заглушить. Совесть не мстит за преступления, она не удовлетворяется красивым фасадом, но смотрит в суть. Она привлекает к главному, к Богослужению. Она совсем не похожа на горделивое и самодовольное "сверх-я".

Если родители ребенка СВЯТЫ (как Иоаким и Анна, родители Богородицы), если их поступками движет благодать Духа Святого, то через общение с ними это Дух входит и в сердце их ребенка. Если родители НЕ святы, то и ребенок получает от них иное. Но это иное и лежит в основе НЕЦЕРКОВНОЙ, ЯЗЫЧЕСКОЙ культуры, которая передается от детей к родителям. При передаче церковной культуры этот психологический механизм не срабатывает, точнее, срабатывает в направлении разрушения, подмены понятий, выхолащивания Истины. "Сверх-я" стремится подменить собою Бога и подлинный голос совести.

Собственно, гипноз и можно описать как идеальное соответствие гипнотизера требованиям "сверх-я". Фрейд так и описывал гипноз: сверх-я отождествляется с личностью врача. Тут-то у врача и появляется возможность "интервенции": ведь он проник во "святая-святых", куда в детстве был законный доступ только родителям (или заменявшим их воспитателям). Какие возможности манипуляции!

Для безбожника это вполне закономерно. На безрыбье и рак - рыба.

Однако теории Фрейда в контексте "глубинной психологии" заслуживают гораздо большего, чем только краткое упоминание о "сверх-я" и "оно". В конце концов именно Фрейд первым из ученых европейцев осознал, что бессознательное действует во всяком нормальном человеке не только в моменты гипноза или психоза, при полной или частичной утрате сознания, но во всякое время и на всяком месте!

Оглавление     

"Основное правило" психоанализа

Фрейдовский психоанализ и эриксоновский гипноз можно рассматривать как две крайности, два полюса в подходе к бессознательному.

Милтон Эриксон рассматривает бессознательное как субъект и вступает с этим субъектом в раппорт, совершенно НЕ ЗАБОТЯСЬ при этом об ОСОЗНАНИИ самим пациентом содержания своего бессознательного; более того, Эриксон даже не очень-то заботится о том, чтобы вообще осознавать бессознательное, полагая, что осознание не только несущественно, но порой и мешает лечению. Эриксон общается с бессознательным; общение требует вовлеченности - осознание требует объективности. Эриксон во время терапии просто напрямую договаривается с бессознательным пациента на собственным языке бессознательного, на языке символа, тонкого намека, далеко не всегда понятного не только самому пациенту, но и самому Эриксону! При раппорте Эриксон охотно доверяется своему собственному бессознательному, и потом не всегда может объяснить смысл своих собственных ходов. Полное доверие и искренняя ЛЮБОВЬ к бессознательному - главная черта этого "гения психотерапии".

Самое резкое отличие психоанализа от гипноза в том, что здесь пытаются достичь исцеления именно через посредство осознавания самим пациентом содержания своего бессознательного. Именно такова была первоначальная идея Фрейда. Вначале Фрейд полагал, что бессознательное - это просто позабытое прошлое. Пациент, думал Фрейд вначале, страдает оттого, что он чего-то не помнит, а не помня, не может осознать, что с ним происходит - оттого и не может контролировать себя. Вспомнив прошлое (и через это осознав смысл настоящего), он усилит свой ум настолько, что сможет справляться со своим бессознательным, возьмет его под контроль!

Эта идея, как показал вековой опыт психоанализа, была романтической. Ум бессознательного оказался тоньше и дальновиднее, чем ум самого Фрейда и его последователей. Это скоро понял или почувствовал и сам Фрейд, постепенно перенеся центр тяжести в лечении с ОСОЗНАНИЯ бессознательного на динамическое ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ с бессознательным в так называемом "трансфере". Его личная практика показала, что осознание, исследование бессознательного - это одна цель, а достижение реального изменения в психике пациента - это иная цель. Реальное изменение в психоанализе достигается все-таки при помощи того же "раппорта", только более рафинированного. Однако эта рафинированность достигается ценой больших затрат времени. Потому-то психоанализ в конце концов должен был отступить перед нарастающим натиском гипноза. Роль осознания как средства лечения оказалась несколько преувеличенной - так показал медицинский опыт.

С этого начался кризис психоанализа. В судьбе самого Фрейда он выразился в том, что Фрейд постепенно к концу своих дней стал в большей степени осознавать себя исследователем бессознательного, скорее теоретиком, нежели врачом. Он до последних лет не оставлял практики, однако есть все основания предполагать, что эффективность его собственного лечения в последний период его жизни определялась не столько психоанализом, сколько личным грандиозным авторитетом. Сам Фрейд, похоже, не осознавал того колоссального впечатления, которое производила на окружающих его личность. Но теория теорией, а практика такова, что практически все его последователи в той или иной мере, в той или иной форме сдвинулись от строгого курса, намеченного Профессором, причем сдвинулись именно в сторону более явного лечения внушением, с сущности, в сторону гипноза.

В сущности, психоанализ действительно положил начало новой эпохе в культурной истории Европы (а значит, и всего мира, так как Европа сейчас культурно доминирует в мире). Психоанализ знаменовал собой конец эпохи гуманизма в классическом смысле этого понятия. Суть гуманизма, если описывать его на языке Православия, можно кратко выразить так: гуманизм есть приписывание человеческой природе того, что в человеке от Бога, что является благодатным даром, вовсе не присущим природе человека. Гуманизм - это самообожение человека, самопоклонение человечества во всех его формах. Человек - это подлинный бог гуманиста. Ему он служит, его почитает, ему воздает поклонение.

Начиная с Великой Французской Революции (а если глядеть в корень, то с Английской) гуманизм в классическом его понимании уступает место новому гуманизму, который ныне доминирует повсеместно. Теперь человеческой природе приписывается то, что в человеке от дьявола. Теперь человек - это похотливая и злобная обезьяна, научившаяся надевать на себя маску человечности, гуманизма в классическом его понимании. Если раньше человека любили за то, что он (якобы) несет сам в себе, в своей природе, нечто Божественное, теперь обезьяну любят за то, что в ней есть нечто человеческое.

Логика тут такова.

Благодать Бога, Которого призывают христиане, проявила себя в том, что в человеке обнаружилось гораздо больше доброго, чем подозревали любые "гуманисты" античности или средневековья. Невооруженным глазом было видно, что все это доброе вовсе несвойственно человеку. Оно скорее странно, удивительно, необычайно в человеке! Оно сопряжено с верой в Бога и молитвой к Богу. Но дьявол заставил европейца поверить, что именно таков-то человек по природе.

Дьявольская гордыня и самовозвеличивание, свойственные гуманизму, становится причиной того, что Благодать отступает от людей. Но самовозвеличивание ничуть не прекращается! Только теперь поводы к этому самовозвеличиванию дает уже сам дьявол, проявляющий себя в душе человека под маской добра. Теперь у человека уже нет необходимости покланяться Богу, теперь он добр уже сам по себе, без Бога и без молитвы. Следующий этап - это развенчание этого обманчивого добра, что и сделал психоанализ. Все доброе в человеке - это только осознаваемая личина бессознательной похоти и злобы. Вот что сказал нам Фрейд. И он по-своему прав! Все доброе, что в человеке НЕ ОТ БОГА, действительно таково; по сути оно - зло. Но правда заключается только в том, что зло в человеке ТОЖЕ НЕ СВОЕ.

Разбираясь в психоанализе, надо постоянно иметь в виду эту основную, фундаментальную ошибку Фрейда и всей современной психологии бессознательного. Они приписывают природе человека то, что в человеке от лукавого.

Однако здесь есть своя логика. Психоанализ открыл человеку феномен бессознательного в его психике. Что бы ни говорили непримиримые противники Фрейда из стана убежденных гипнотизеров, именно с Фрейда началось осознание и признание бессознательного как мощного фактора психической жизни каждого человека. Фрейд предложил основу всей современной философии бессознательного как собственной внутренней силы человеческой души.

Далее с Фрейда пошла идея раскрепощения, освобождения, экспансии бессознательного. "Бессознательное подавлено чрезмерно строгой цензурой, оно бунтует и оттого ведет себя дурно", так понял Фрейда массовый обыватель. Надо ослабить психическую цензуру, надо либеральнее и демократичнее относиться к собственной душе! Эта идея почти всем понравилась; теперь уже и самого Фрейда критикуют за то, что он все-таки ставил "несчастному" бессознательному слишком узкие рамки. Обратный переход к гипнозу тут вполне закономерен: в конце концов, зачем насиловать бессознательное осознанием, если бессознательному угодно быть бессознательным? (Ведь сам же Фрейд открыл, что сопротивление осознанию бессознательного корениться в самом бессознательном!) Не лучше ли, не трудясь с осознанием бессознательного, просто расслабиться и получить удовольствие, разрешив бессознательному проявить себя с лучшей стороны? Именно этим по преимуществу и занимается современная психотерапия.

Нетрудно противопоставить Православие психоанализу, если ограничиваться внешним, влиянием фрейдизма на массовую психологию. Раньше похвалялись нравственность и обязательность, теперь раскованность и непосредственность. Любой отрицательный, так сказать, герой Достоевского по сути дела стократ нравственнее и обязательнее почти любого современного человека. Герой Достоевского по большей части только мечтает о раскованности, а современник в ней естественно пребывает - и именно потому, что он усвоил идеи Фрейда, бессознательно втянутые в оборот современного сознания...

Но вот что интересно: между внутренним Православием, Православной духовной аскезой, и собственно Фрейдовским психоанализом в его изначальном виде, в форме самого Фрейда, гораздо больше сходства, чем кажется при беглом взгляде на последствия психоанализа. Ведь очень многое во фрейдизме является не столько следствием деятельности Фрейда, сколько следствием сопротивления бессознательного фрейдовской попытке проникнуть в его тайну. Сам Фрейд и стал первой жертвой этого сопротивления.

Ведь собственно психоанализ Фрейда как таковой вовсе не есть призыв к раскованности! Ничего общего! Лично Фрейд, человек викторианской эпохи, был довольно чопорным и примерным семьянином - над этим парадоксом даже посмеиваются некоторые исследователи. Он вовсе не хотел выпускать джинна из бутылки, максимум, что он предлагал - это сделать бутылку немного попросторней.

Вообще-то Фрейд надеялся, что именно ОСОЗНАНИЕ, а вовсе НЕ РАСКРЕПОЩЕНИЕ бессознательного, осознание как таковое принесет пациенту облегчение в его психической жизни, без всякого перехода к распущенности. Ему самому весьма не нравилось, что задача ОСОЗНАНИЯ бессознательного и задача ИСЦЕЛЕНИЯ пациента неожиданно оказались разными задачами!

Это и определило всю драматическую историю взглядов как лично Фрейда, так и всей громады психоанализа и глубинной психологии вообще. Но сейчас надо сосредоточить внимание не на истории психоанализа в целом, а на том ОСНОВАНИИ психоанализа, с которого все началось. Если это основание толковать в ключе Православия, содрав с него кожух ошибочной философии, то все встанет на свои места.

Собственно психоанализ в своем классическом виде, как его изначально создал Фрейд, есть прежде всего не философия, оправдывающая некоторую сексуальную распущенность, а некая ПРОЦЕДУРА, специфическая психотехника, позволяющая извлекать информацию из "бессознательного", причем таким именно образом, чтобы эта информация становилась доступной прежде всего самому носителю бессознательного, а не только наблюдателю со стороны! Именно этого-то носителя, обремененного бессознательным, Фрейд и полагал конечным критерием истины. Что НЕ ОСОЗНАНО самим человеком как содержание его собственной психики, то остается ПОД ВОПРОСОМ, остается только лишь гипотезой исследователя - вот основной лозунг Фрейда (не всегда, конечно, исполнявшийся на практике).

Обычно наше бессознательное нами не осознается, а более или менее успешно ИСПОДТИШКА управляет нашими действиями. Чтобы осознать бессознательное, сам носитель бессознательного должен начать делать нечто необычное.

Самая же процедура психоанализа, "основное правило" заключается в следующем: врач предлагает пациенту сообщать ему содержание ВСЕХ мыслей, представлений и воспоминаний, приходящих на ум. Пациент должен ОСОЗНАВАТЬ приходящие ему помыслы - и только! Врач предупреждает пациента, что он должен отказаться от какой бы то ни было цензуры, не должен отбрасывать ничего, каким бы оно ни казалось неприличным, неуместным, случайным, маловажным и так далее. Пациент должен стать бесстрастным наблюдателем приходящих на ум помыслов, подобно пассажиру поезда, глядящему в окно. Это и есть собственно процедура психоанализа. Все остальное, возникающее в классическом - это следствия и осложнения, возникающие вследствие этой основной процедуры.

Смысл происходящего прост: человеку предлагается отключить активную, сознательную работу воображения. И пассивно наблюдать, что приходит ему на ум само, без вмешательства его воли. Надо увидеть в своем уме действие внешней по отношению к уму силу, которая хозяйничает в его воображении. Задача вроде бы несложная.

Но поскольку пациент не является человеком бесстрастным, постольку он оказывается неспособным выполнить эту несложную на первый взгляд задачу. Сила, противодействующая процедуре, не замедливает проявиться. На языке Фрейда она именуется "сопротивлением". Врач, собственно говоря, и призван бороться с обнаруживающимся сопротивлением, снова и снова предлагая пациенту продолжить процедуру психоанализа.

Трудность тут в том, что помыслы, приходящие на ум, немедленно овладевают умом, так что человек не осознает их как собственно ПРИХОДЯЩИЕ помыслы, которые надо исповедовать врачу, то есть спокойно констатировать факт появления такого-то помысла. Помысел не любит осознаваться как помысел, а любит сразу проецироваться вовне, он любит притворяться нашей собственной, продукцией собственного ума. Пациент обнаруживает склонность принимать содержание того или иного помысла за чистую монету, за действительность, за факт внешней, а не внутренней психической жизни.

Как метод лечения психических и нервных болезней классический психоанализ не срабатывает как раз в тех случаях, когда эта склонность представляется непреодолимой.

Принимая помысел как свою собственную мысль, пациент начинает далее действовать в соответствии с направлением этого помысла, что и делает продолжение психоанализа невозможным. Из наблюдателя за помыслами, он превращается в раба помыслов. Задача врача состоит в том, чтобы попытаться убедить пациента спокойно продолжить процедуру, ОБЪЕКТИВИРУЯ помыслы и ТЕМ ПРЕПЯТСТВУЯ им превращаться в действие.

Итак, собственно психоанализ есть некая АСКЕЗА УМА. Ум должен НАУЧИТЬСЯ НЕ ПРИНИМАТЬ ПОМЫСЛЫ к исполнению, а ОСОЗНАВАТЬ их как собственно помыслы, как психическое явление, заметим, как явление ВНЕШНЕЕ по отношению к сознающему уму. И здесь сходство с Православной аскезой ума потрясающе глубокое. Очевидно и различие.

Православная аскеза ума, наша "психотехника" - это ВНИМАТЕЛЬНАЯ молитва. Православный подход к помыслам, приходящим на ум во время молитвы таков: РАВНО НЕ ПРИНИМАТЬ никаких помыслов, какими бы хорошими и добрыми они ни казались, и даже вовсе не обращать на них внимания, фиксируя все внимание на словах молитвы. Фрейдовский подход таков: также РАВНО НЕ ПРИНИМАТЬ никаких помыслов, хотя и не отвергать их, какими бы глупыми, неважными и неуместными они ни казались. Не принимать и не отвергать, лишь пассивно констатировать факт их появления.

Сходство в том, что и у Фрейда, и в Церкви отвергается обычная практика человеческого ума РАЗЛИЧАТЬ помыслы на хорошие и плохие. Различие в том, что, внимательно молясь, мы ОТВЕРГАЕМ все помыслы, считая молитву важнее ЛЮБОГО помысла, каким бы важным он ни казался (что объясняется благоговением перед Богом, к Которому обращена молитва). А пациент Фрейда в идеале НЕ ОТВЕРГАЕТ никаких помыслов, хотя и не принимает их.

Фрейд думал, что изучая помыслы, можно заглянуть в глубины человеческой психики. И тут он был потрясающе близок к истине. Оставалось только осознать, что дело идет не глубинах человеческой психики, а о психологическом контакте духа человека с иными духами. Принимая то, что нам "приходит в голову", действительно можно вступать в контакт с демонами. Чем мы ежеминутно и занимаемся, принимая помыслы.

Медицинская мысль Фрейда заключалась в том, что нервно-психическая болезнь возникает как проявление БЕССОЗНАТЕЛЬНЫХ страстей. По теории Фрейда, бессознательное бессознательно именно и только потому, что человек отвергает его содержание как чуждое, как несоответствующее его представлению о собственном "Я". Но бессознательные желания, неизвестные самому человеку страсти, живущие в его душе, обладают реальной силой. Человек не желает осознавать их - так они ищут хотя бы частичного удовлетворения на пути символического замещения. На поверхности человеческого сознания они появляются в неузнаваемом, извращенном виде, в виде болезни.

Говоря кратко, по идее Фрейда, всякий нервно-больной человек в некотором отношении "сам же и хочет" болеть, то есть, иметь свои симптомы. Хочет, сам того не сознавая. Болезнь - это проявление бессознательного желания. Лечение же заключается в том, чтобы дать человеку возможность ОСОЗНАТЬ свое неосознаваемое желание, ставшее двигателем болезни. С этим осознанием собственно болезнь по идее Фрейда должна прекратиться.

Такова была идея Фрейда. Момент лжи здесь в том, что бессознательное желание сходу интерпретируется как мое собственное, свойственное мне по природе. В отношении страстей Фрейд в общем изначально занимает пораженческую позицию. Это закономерный ход мысли материалиста - как же, ведь оно проявляется у меня внутри, в моей голове, в моих собственных помыслах, куда тут денешься! Однако хорошо, что бессознательная страсть все-таки осознается - а чтобы бороться со страстью, ее надо осознать. Страсть - это информационная инфекция, вирус души.

Процедура психоанализа и была разработана Фрейдом как инструмент осознания бессознательного. К сожалению, практика показала, что осознание бессознательных желаний, стоящих за симптомом, не всегда приводит к полному исчезновению симптома, хотя и никогда не остается без некоторого влияния на ход болезни. Психоанализ часто приносит облегчение, но не всегда это облегчение означает и действительное выздоровление. Реальная динамика оказалась более сложной. Осознать - еще не значит выздороветь. Но тем не менее психоанализ имеет богатую практику реальной помощи страдающим людям - короче, что-то в этом есть. Что же именно?

Но это возможно только в отношении осознаваемой страсти. Если же случится так, что человек ПОЗАБЫЛ совершенный им однажды грех, то как ему покаяться? Он и не понимает, чего ради демон вдруг имеет власть наносить ему вред! И вот тут-то осознание, воспоминание совершенного некогда греха может принести неоценимую пользу. Я вдруг обнаруживаю, что мучащий меня симптом в действительности является выражением моего собственного волеизъявления, сделанного однажды. Конечно, совершая грех, я вовсе не имел в виду болезни, но вот, теперь осознана связь между грехом и болезнью. Болезнь оказывается измененной до неузнаваемости формой того же самого греха. Как я тогда согрешил - так теперь и болею. Болезнь - следствие моего собственного выбора! Я сам виноват в болезни - значит, по крайней мере теоретически, я могу и исправиться. Своими силами человек не может одолеть демона (почему психоанализ и не столь эффективен, как думалось Фрейду поначалу), но ведь человек может привлечь помощь Свыше.

Сложность тут в том, что осознать смысл симптома, осознать его связь с моими собственными поступками (фантазиями) прошлого бывает трудно. Потому что "самообман" - это не просто самообман. Это не я сам от себя скрываю свою страсть, а мое бессознательное скрывает страсть от моего сознания.

Первое и важнейшее открытие Фрейда на пути осознания бессознательного состояло в том, что само сопротивление осознанию бессознательного само по себе также бессознательно! То есть, конечно, сопротивление человека процедуре психоанализа может быть вполне сознательным: человек может скрывать от врача свои помыслы по каким-либо осознаваем причинам. Но даже если я искренне хочу осознать бессознательное, я обнаруживаю, что неспособен это сделать, так как имеется сильное бессознательное сопротивление осознанию бессознательного.

То есть, в целом бессознательное вовсе не является невинно пострадавшей стороной - это обстоятельство редко сознают непрофессионалы, склонные всю проблему бессознательного сводить к проблеме самообмана. Неоспоримый факт существования бессознательного сопротивления и заставил Фрейда в конечном итоге разработать схему НЕСКОЛЬКИХ противоборствующих инстанций в психике человека, "сверх-я", "я" и "оно", из которых только "я" непосредственно доступно сознанию. "Сверх-я" и "оно" оба бессознательны, но находятся друг с другом (по теории Фрейда) в состоянии борьбы за преобладание. Эта теория, как уже было сказано, является классическим примером манипуляции нашим сознанием, разделения демонов на черных и белых.

Оказывается, что даже при самом полном и искреннем сознательном желании пациента сотрудничать с врачом в деле осознания бессознательного в его психике все-таки действует какая-то сила, активно препятствующая продолжению психоаналитической процедуры! Эту силу Фрейд назвал цензурой.

Цензура играет в нормальной работе человеческого ума исключительно важную роль. Она проявляется на уровне сознания в так называемых "помыслах сопротивления". Помыслы сопротивления - это очень авторитетные для человеческого сознания помыслы, исходящие от "сверх-я".

Какова функция цензуры? Цензура занимается различением помыслов. Она делит их на достойные и недостойные внимания ума, на хорошие и плохие! С точки зрения Православной аскезы, это претензия "сверх-я" на старческое руководство духовной жизнью человека может вызывать только иронию. По учению Отцов, действительно различать помыслы способен только человек, достигший бесстрастия, чистоты сердца, сам свободный от демонских манипуляций. Когда демон осуществляет старческое руководство - это не требует комментариев.

И тем не менее, это повседневная реальность нашей жизни. Мы постоянно пользуемся услугами цензуры нашего "сверх-я". Свою необходимость и полезность цензура доказывает, то и дело ПРОПУСКАЯ в сознание человека гадкие помыслы. Логика тут такова: "Если откажешься от цензуры, дьявол погубит тебя!" - шепчет дьявол. И останавливает наше внимание на тех, более тонких и приличных помыслах, которые человек не может распознать как дьявольские. Именно цензура, собственно говоря, и есть главный рычаг влияния дьявола на душу человека! Помыслы, приходящие "слева", на самом деле не столь опасны, так как их природа для нас очевидна. Гораздо опаснее те дьявольские помыслы, которые кажутся нам благими! Цензура действует таким образом, что человек, вполне одержимый страстьми, может почитать себя бесстрастным. ну, почти бесстрастным. Именно благодаря неустанной работе цензуры человек не способен к подлинному покаянию.

Всплывающие на поверхности сознания помыслы обычно немедленно отвергаются цензурой как плохие либо просто неважные; зато другие немедленно же принимаются как хорошие, переходя затем в то или иное действие. В первом случае они практически не осознаются, немедленно забываются, как случайные или бессмысленные (а по логике Фрейда не бывает помыслов ни случайных, ни бессмысленных), во втором случае они и называются собственно МЫСЛЯМИ данного человека. Во всяком случае помыслы почти никогда не осознаются собственно как таковые, как собственно помыслы, приходящие на ум ИЗВНЕ. А когда осознаются, это часто бывает ошибкой.

Как раз именно помыслы естественные, исходящие из глубины сердца самого человека, часто отвергаются цензурой как внешние. Этим объясняется наша неспособность к воспоминанию, наша амнезия детства и вообще многого в нашем прошлом. Когда цензура (при психоанализе) подавлена, в сознание начинает проскальзывать эта "вытесненная" информация. При помощи цензуры бес формирует у нас неверное представление о себе, отвлекая наш ум от подлинных фактов нашей жизни. При попытке вспомнить забытое человеку лезет в голову помысл, называемый Фрейдом замещающим. В этом помысле скрывается некий намек на те обстоятельства, которые делают для человека нежелательным воспоминание забытого.

Фрейд обнаружил, что человек действительно забывает только то, что он БЕССОЗНАТЕЛЬНО не хочет помнить. Словосочетание "бессознательно не хочет" вообще-то следует читать как "бессознательное не хочет". Но это "бессознательное" не имело бы власти над душой человека, если бы не находило в самом человеке сочувствия и содействия своим намерениям. Помнить то, что ты некогда сознавал - это только естественно. Не помнить то, что некогда сознавал - неестественно. Это мощный, демонический артистизм. Осуществляется он через наше доверие к цензуре. И когда цензура отключена (или хотя бы ослаблена) в сознание наряду с мусором дьявольских помыслов начинают проходить обрывки реальных воспоминаний - это и есть основной материал классического психоанализа.

Психоанализ ломает установившееся равновесие сил, изменяет представление человека о самом себе. Не принимая помыслов цензуры, помыслов сопротивления, человек обретает возможность осознать помыслы, исходящие от его сердца. А сердце - это прежде всего хранилище воспоминаний.

Подвергаясь психоанализу, удивленный европеец обнаруживает, что в повседневной работе его собственного ума огромную роль играет некая сила, которая вполне чужда его самосознанию. И это - великое открытие Фрейда, ведь Фрейд, подобно Колумбу, открыл для европейца Америку его собственного бессознательного, ничего не зная о достижениях своих предшественников - православных монахов, которые, подобно норманнам, открыли эту Америку страстей на несколько веков ранее. Более того, православная аскеза ума ведет человека куда глубже и дальше психоанализа, так как здесь недостаток естественной чуткости человеческого ума (довольно грубого по сравнению с дьявольским умом) восполняется Благодатью.

От православного христианина требуется непрестанное пребывание в молитве. Непрестанная внутренняя молитва - это и есть собственно православная аскеза. Помыслы, приходящие на ум, овладевая умом, отвлекают от молитвы, а человек не должен уделять никакого внимания помыслам, сосредотачиваясь в молитве. Помыслы снова и снова овладевают умом, несмотря на самое искреннее усердие молящегося. Даже человек, имеющий специальную подготовку, способный к произвольной манипуляции собственным вниманием, имеющий опыт длительных медитаций, оказывается неспособен внимательно молиться в течение нескольких минут. Двадцатиминутное же сосредоточение в молитве остается по прежнему недоступным даже после многих лет молитвенного подвига.

Приходящие на ум помыслы находятся к молитве в отношении непримиримой вражды. Причем не только хулиганские помыслы, отвергаемые обычной цензурой "сверх-я", враждебны к молитве. Но равно и сами помыслы цензуры также враждебны к молитве! Потому что цезура вовсе не считает молитву таким уж важным делом, чтобы отвергать помыслы, отвлекающие ум от молитвы. Наоборот, во время молитвы цензура как правило становится более либеральной, тем самым явно обнаруживая свою заинтересованность в том, чтобы отвлечь ум от молитвы. Во время молитвы чего только на ум не лезет - цензура пропускает.

Все, что мы можем - это вновь и вновь обращать к молитве неудержимо ускользающий ум. Всякий желающий убедиться в этом пусть попробует повторять слова Иисусовой молитвы: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго", - не позволяя воображению уноситься в сторону от этих слов. Если ему удастся повторить молитву более десяти раз так, чтобы ум не был расхищен каким-либо помыслом, такого человека можно считать особо одаренным в умственном отношении: ведь именно способность ума к произвольной фиксации является базовым его качеством, на котором нарастают все прочие его способности. Подавляющему большинству читателей это просто не удастся.

В этом отношении опыт молитвы и опыт психоанализа приводят к схожим результатам: человек обнаруживает внешнюю по отношению к его сознанию силу, которая хозяйничает в его уме, проявляясь в помыслах и затрудняя - даже делая невозможной - произвольную фиксацию ума в сознательно выбранном направлении.

Способность человека произвольно распоряжаться своими собственными мыслями, своим собственным воображением, сильно преувеличена! "Наше" воображение оказывается на деле во многом навязанным нам какой-то ловкой и незаметной внешней силой, которая умудряется выдавать свои внушения за наши собственные идеи.

С точки зрения психоанализа православный взгляд на вещи может показаться проекцией своего собственного бессознательного вовне, попыткой оправдать себя, приписывая содержание собственной психики некоей внешней злой силе. Всякая попытка такой проекции, конечно, является проявлением все того же "сопротивления", нежелания знать правду о себе самом. Но более внимательное знакомство с вопросом приводит к иному пониманию.

Православие считает постыдные страсти не внешним, бесовским, но действительным содержанием омраченного грехом сердца, ничуть не оправдывая человека - носителя страстей - тем, что эти страсти утвердились в человеке посредством усвоения человеком бесовских помыслов. Ведь усвоение это произошло произвольно. Человек априори вовсе не обязан принимать помыслы и усваивать их, что признается и Фрейдом, который и сам требует от пациента осознания помыслов, а не усвоения их содержания. Другое дело, что если это усвоение стало привычным, его нелегко преодолеть. Но оно от этого не перестает быть греховным. Борьба с этим привычным усвоением помыслов крайне тяжела и требует мобилизации всех душевных сил как в православной аскезе, так и в психоанализе.

С точки зрения Православия смысл этой борьбы в попытке человеческого ума освободиться от бесовского пленения; с точки зрения вульгарных фрейдистов - от собственной дурной привычки с самообману. Привычка к самообману, конечно, имеет место. Но не является ли и сама привычка к самообману следствием внешнего враждебного влияния, это вопрос. Если разобраться, само по себе понятие самообмана нетривиально. Кто может обмануть самого себя?! Не является ли обман самоочевидным для всякого, кто прибегает к обману? И если все-таки мы наблюдаем в человеке реально существующую способность к самообману, наиболее вероятный ход мысли (без предвзятости) состоит в том, что этому человеку кто-то помогает поддерживать такое трудное (по сути, невозможное) состояние, как искренний самообман.

Фрейд сравнивает психическую цензуру с государственной. Это сравнение интересное, но неточное. Ведь обычно цензура в государстве скрывает правду от народа, а не от государя. А у Фрейда речь идет именно об обмане государя. Если государь сам КАК ПРАВИЛО оказывается обманут своей собственной цензурой, то вполне уместно предположить, что реально у данного государства имеется какой-то иной субъект управления! И цензура подчинена не государю, а этому иному субъекту. Тайная власть.

Априори, невозможна.

Но Фрейд ОТКРЫЛ факт существования БЕССОЗНАТЕЛЬНОЙ цензуры! Он посчитал ее автоматической функцией психики, используя понятие цензуры как метафору. Действительно, каким образом ум мог бы оставаться в неведении о том, что он сам же и отбрасывает? А это отбрасывание - совсем не примитивная штука. Фрейд открыл, что "цензура" дьявольски остроумна и находчива! Она, в сущности, гораздо умнее сознательного ума. По сути, цензура - явление ТРАНСПЕРСОНАЛЬНОЕ!

Для того, чтобы в рамках ИНДИВИДУАЛЬНОЙ психологии оперировать с понятием, предполагающим взаимодействие НЕСКОЛЬКИХ личностей, Фрейд ввел категорию "психической инстанции", которая стала ключевой в психоанализе. Сознательное "Я" - это только одна из действующих в душе человека инстанций. Фактически, Фрейд тут вплотную подошел к Истине, настолько близко, насколько могла позволить ему материалистическая философия, адептом которой он оставался до конца своих дней.

Тут хочется выразить восхищение гениальностью человека, фактически открывшего невидимый духовный мир для научного исследования. То, что Фрейд так и не понял, с кем он имеет дело, с кем борется, пытаясь исцелить своих пациентов при помощи психоанализа - это неудивительно. Удивительно, насколько близко смог он подойти к разгадке.

Цензура - первична, вытеснение - вторично. Это ведь очевидная логика! То, что я сам, сознательно "вытесняю", не может стать в собственном смысле вытесненным, потому что я же знаю, ЧТО я "вытесняю"! Чтобы по-настоящему ВЫТЕСНИТЬ что-то из сознания (даже - из предсознательного), чтобы сделать это совершенно недоступным моему уму, мне НЕОБХОДИМО воспользоваться "помощью" извне.

Вульгарное понимание психоанализа таково: не надо подавлять своих желаний! А если подавишь, то вытеснишь, и от этого заболеешь нервами. Но это недоразумение! Это совершенно извращенное понимание Фрейда! Сознательно ПОДАВЛЕННОЕ мною желание не может оказаться вытесненным (забытым) уже потому, что само подавление требует внимания и усилий. Подавлять не так легко! А ВЫТЕСНИТЬ без помощи ИЗВНЕ - невозможно. Невозможно ничего вытеснить без мистической помощи "изначально бессознательного". Общение, сотрудничество с этой внешней силой и приводит меня в "легкий транс", когда я (умом) "не знаю" то, что знаю (сердцем). И бороться со страстью не приходится - ее как бы нет. Вот это уже - вытеснение!

Церковь же требует не самообмана, а покаяния; действительное же покаяние невозможно без осознания живущих в нас страстей. Без этого осознания "покаяние" является только новым самообманом. С точки зрения Православия, подлинная аскеза - это незримая война с духами злобы, через помыслы поработившими человеческий род и препятствующими ему прийти ко Спасителю. В эту-то невидимую брань и оказался втянутым Фрейд, попытавшийся исследовать действительную динамику повседневных психических процессов.

Действительное различие между психоанализом и Православием в том, что Фрейд считает постыдные страсти естественным содержанием человеческой души, а Православие считает их изначально привнесенными извне. Бесы всевают в нас семена страстей и тщательно взращивают их, сплетая естественное с противоестественным до полной неразличимости. По крайней мере, до такой неразличимости, что метод психоанализа неспособен отличить одно от другого. А вот православная аскетика способна.

Целью аскетики и является очищение сердца от страстей, и это не пустая мечта, но в каждом поколении православных Бог являет людей, в полной мере достигших этой цели. Если бы греховные страсти были естественными, чистота сердца была бы невозможной, и всуе были бы слова Христа: "Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят". Психоанализ именно в этом пункте, в отрицании самой возможности чистоты, становится в непримиримую позицию по отношению к христианству, считая страсти естественными.

К сожалению, подавляющее большинство христиан по жизни занимают в этом вопросе вполне антихристианскую позицию, считая чистоту сердца принципиально недостижимой. На практике это приводит к тяжелым последствиям, в том числе и во внутрицерковной жизни, когда аскетические рекомендации, предназначенные для чистых сердцем, начинают применять к себе люди, обремененные страстьми.

Составляя в общем верное понятие о чудовищах, копошащихся в нечистом человеческом сердце, Фрейд занимает в отношении к ним изначально пораженческую позицию: дело врача-психоаналитика в том, чтобы помочь человеку осознать свои страсти, чтобы помешать ему удовлетворять их контрабандой, на пути нервно-психических нарушений. Но врач бессилен очистить человека от страстей. И конечная причина этой слабости в том, что сам создатель психоанализа, Зигмунд Фрейд, был одержим в общем теми же страстьми, что и его пациенты, что и каждый "нормальный" человек в его нынешнем ненормальном, падшем состоянии. Психоаналитик не может помочь пациенту одолеть тех "сопротивлений", рабом которых он сам же и является. Он не может осознавать как помыслы, не может объективировать то, что вполне созвучно его собственным мыслям.

Те, кто достигли истинного самопознания, свидетельствуют, что сам по себе человек не добр и не зол. Он просто ничтожен.

Приписывание себе самому того грандиозного потенциала злодейства, которое обнаруживает во мне психоанализ, происходит от нежелания признать, что я являюсь жалким рабом весьма могущественной силы, притом силы враждебной. Нельзя не отметить, что психоаналитическое откровение весьма впечатляет, но это впечатление не вполне трезво.

Психоанализ по-своему прав, полагая страсти в человеке неодолимыми. То же утверждает и Церковь, настойчиво подчеркивая, что очищение от страстей не в человеческих силах, ибо сами эти наши силы порабощены тем же страстям. Когда мы боремся со своими страстями, какую энергию мы можем использовать, кроме энергии тех же страстей?

Потому-то главный принцип православной аскетики состоит в том, чтобы не принимать никакие помыслы, ни злые, ни добрые (кажущиеся добрыми). Необходимо полностью признать свое бессилие в различении добра и зла и предать себя в волю Божию, принимая только один помысел - молитву. Это очень сильный принцип, делающий человека неуязвимым со стороны бесов.

Сила фрейдовской процедуры психоанализа в том, что она ослабляет действие бессознательной цензуры. Когда пациент пассивно осознает ВСЕ помыслы, не пытаясь различать среди них добрые и злые, дьявол лишается возможности управлять его сознанием привычным способом. Ведь обычно он управляет нами на правах "сверх-я", авторитетно указывая нам, на что из того, что приходит в голову, не надо обращать внимания, а на что не обращать. Для того, чтобы поддержать авторитет своего цензурного бюро и доказать его необходимость, он посылает нам множество действительно глупых и вредных мыслей. Это стандартный прием манипуляции сознанием.

Конечно, если бы ВСЕ наши помыслы исходили только от лукавого, не было бы нужды ни в какой манипуляции нашим сознанием - оно бы полностью принадлежало демонам. Но ведь у человека есть и свои собственные помыслы, есть мысли и представления, исходящие из глубин его собственной памяти. Но благодаря действию дьявольской цензуры человек часто отвергает эту правдивую информацию, если она не укладывается в сформированные у него представления о реальности.

Когда пациент перестает слушаться подсказок цензуры, у него среди груды демонского мусора время от времени проскальзывает правдивая информация, всплывают давно забытые события, что и является с точки зрения психоанализа действительно важным и интересным. Ведь с точки зрения Фрейда источником болезни является именно забвение. Ему действительно удавалось избавлять своих пациентов от невротических симптомов, заставляя их вспоминать травматические эпизоды прошлого.

Но тут есть и слабое место. Психоанализ все-таки вынужден различать ПОМЫСЛЫ и МЫСЛИ: ведь он основан на контакте двух людей, врача и пациента, которые обмениваются мыслями о помыслах. Тут есть опасность прельщения: мысли самого Фрейда не есть ли принятые им помыслы? Фрейдовская концепция бессознательного не является ли продукцией самого бессознательного? Ответ самоочевиден: конечно, является! Предложив своим пациентам процедуру, временно расстраивающую привычный для демонов порядок манипуляции сознанием человека, Фрейд не мог не стать объектом усиленной контратаки со стороны демонов.

Раз Фрейд попытался стать между человеком и дьяволом, вполне естественно, что дьявол должен был использовать самого Фрейда как инструмент манипуляции.

Чтобы действительно прекратить манипуляцию нашим сознанием, надо осуществлять "передачу", отвергая всякие попытки перевести нас "на прием". Не вслушиваться в помыслы, пытаясь в своих мыслях разгадать их смысл - на этом пути человек неизбежно становится жертвой помыслов. Отцы предлагают иной путь: решительно отвергать всякие мысли и помыслы, внимая одной только молитве.

Господь вначале полностью очищает человека, а потом уже открывается ему. "Блаженны чистые сердцем". Прежде достижения чистоты сердца крайне опасно и неразумно по своему рассуждению принимать то или иное событие или мысль за ответ от Бога. Когда Бог захочет ответить, Он делает это со властью, не оставляя места даже для малейших сомнений, не требуя от человека что-либо "принимать". Собственно ответом на молитву является изменение судьбы, а не мысли, приходящие в голову во время молитвы.

Итак, бывают помыслы, приходящие к нам извне (от бесов), бывают помыслы, приходящие изнутри, от естества (желания), бывают и помыслы свыше, от Бога. Различать их мы, одержимые страстьми, неспособны. Трезвый аскетический подход заключается в том, чтобы отвергать любые помыслы, кроме помысла, напоминающего нам о том, что надо молиться. Это простая и стройная система, в отношении помыслов куда более последовательная, чем Фрейдовский психоанализ.

Итак, сходство и различие. И психоанализ, и Православие учат нас не принимать помыслы за чистую монету, избегать одержимости помыслом.

Но психоанализ учит, не принимая помыслы, стараться объективно осознавать их содержание, а Православие учит вообще не уделять никакого внимания помыслам, вытесняя их молитвой, которая постепенно всецело овладевает умом и сердцем, преображая человека в "новую тварь", чада Божие по благодати. В этом преображении есть своя постепенность. На первом этапе человек почти не способен сосредоточиться на молитве сколько-нибудь продолжительное время как по рассеянности ума, так и по обстоятельствам жизни (а рассеянность жизни сама по себе тоже неслучайна). Мы начинаем молитвенное делание с того, чтобы непрестанно твердить краткую молитву языком, вслух или неслышно, стараясь по мере сил сосредотачивать внимание на произносимых словах. Опыт показывает, что у всех начинающих ум продолжает по большей части пленяться помыслами, которые он привык автоматически принимать. Приходится человеку смириться с тем, что он молится по большей части чисто механически, почти без внимания.

Помыслы же имеют целью вовсе прекратить молитвенное дело, ибо это дело даже в таком неполноценном виде (одним ртом делаемое) невыносимо для бесов. Помыслы убеждают человека прекратить упражнение. Если человек устоит в решимости продолжить молитву, то дьявол вынужден проявить себя более явно, насильственно уводя ум от молитвы, несмотря на твердую решимость человека продолжать это священное дело. Если человек устоит в решимости вновь и вновь возвращаться к молитве, демон постепенно начинает утрачивать власть над его умом; внимание начинает укрепляться.

Возникает законный вопрос: психоанализ исследует человека, наблюдая за его помыслами; как может приводить к самопознанию правильная молитва, если она основана на том, чтобы не уделять никакого внимания помыслам? Не является ли православная аскеза препятствием для самопознания и можно ли тогда доверять ее рекомендациям? Ответ таков: молитва несносна для бесов, поскольку исподволь выводит человека из под законов тварного мира, в котором бесы хотят господствовать; бесы используют все средства, чтобы прекратить молитву; невольно теряет человек молитву, вновь и вновь будучи обманут вражьей хитростью. Но чтобы отвлечь от молитвы, он должен наносить удары в слабые места. И чем более упорно человек держится молитвы, тем скорее и эффективнее врагу приходится показывать эти слабые места, обнаруживая скрытые от сознания человека рычаги управления его сознанием.

НЕВОЛЬНО враг открывает человеку свои секреты, будучи поставлен в безвыходное положение. НЕВОЛЬНО познает человек свое ничтожество и свою порабощенность страстям. В невольности всего происходящего и заключается секрет достоверности полученного знания. Самопознание не является конечной целью Православия, но является непременным побочным эффектом аскезы. Молитвенный подвиг - это истязание врага, пытка даже не с целью допроса, но с целью духовного уничтожения. Грязную подноготную раскрывают тут поневоле.

А в психоанализе мы сами внимательно вслушиваемся в то, что враг соизволит нам предложить. А предлагает он нам то и в такой мере, в какой ему выгодно. Он вовсе не собирается открывать нам свои действительные тайны, а просто использует наш интерес к нему в своих собственных, неведомых нам целях. Потому последствия психоанализа столь далеки от тех благородных задач, которые ставил перед собою Зигмунд Фрейд. История Фрейда - это история врача, попытавшегося средствами науки вступить в противоборство, в незримую войну с нечистой силой. Он был обманут, цинично использован и выброшен за ненадобностью. Теперь то же происходит с другими людьми, идущими по его стопам.

Главное, в чём был прав Фрейд - что бессознательная цензура - от лукавого. Обычный человек, доверяясь "своей" цензуре, делает свое сознание доступным манипуляциям со стороны бессознательного, которое уже само решает, чему будет уделять внимание ум, а чему не будет. Психоанализ - это процедура, хотя бы на время ослабляющая действие цензуры.

Это, естественно, не нравится бессознательному.

Борьба за исполнение "основного правила психоанализа", борьба с "сопротивлением", не вызывает возражений с религиозной точки зрения, разве только если вместо слежения за помыслами ум сосредоточит свое внимание на молитве! Это единственная ДУХОВНАЯ причина для сознательного СОПРОТИВЛЕНИЯ "основному правилу" психоанализа. Немолящийся ум сопротивляется психоаналитической процедуре только по цензурным соображениям.

Оглавление     

Воспоминание и воспроизведение

Вместо того, чтобы вспомнить вытесненное, пациент начинает ВОСПРОИЗВОДИТЬ его в своем поведении. Забытое прошлое как бы довлеет над ним, заставляя навязчиво переживать те же чувства, совершать те же поступки, говорить те же слова, делать те же жесты, которые были сказаны когда-то и наглухо позабыты. Наблюдения заставили Фрейда заключить, что воспроизведение - это некий универсальный прием "вспоминания" вытесненного. Когда человек силится вспомнить забытое, он часто начинает непроизвольно воспроизводить что-либо, относящееся к "вытесненному", или же к "сопротивлению", ставшему причиной вытеснения. При этом сам воспроизводящий в момент воспроизведения не осознает, что он что-то воспроизводит, так как его сознание в этот момент также поглощено воспроизведением. Для осознания и необходимо присутствие врача - попросту, со стороны виднее. То есть, здесь Фрейд на каком-то уровне уже начинает возвращение к гипнозу - не в том смысле, будто что-то внушается пациенту, но в том смысле, что бессознательное начинает рассматриваться объективно, со стороны!

Воспроизведение - это естественная для животного форма "воспоминания". Животное ничего не вспоминает в человеческом смысле, но встречаясь с чем-либо подобным, и ведет себя подобным образом - воспроизводит. Воспроизведение прошлого означает, что пациент начинает непроизвольно, бессознательно совершать какие-либо действия, относящееся к забытому прошлому. Имеются в виду не только поступки в узком смысле, но и эмоции, отдельные движения, жесты, слова.. При этом СОЗНАТЕЛЬНО пациент относится к чему-либо (к кому-либо) в настоящий момент так, как некогда относился к чему-то (кому-то) в прошлому. Это называется иначе ПЕРЕНЕСЕНИЕМ (трансфером) с прошлого на настоящее.

То есть, в этот момент пациент находится в легком трансе, отождествляя то, что происходит сейчас, и то, что происходило когда-то. Но он не вспоминает прошлого, а просто проецирует, переносит его на настоящее!

Пациент, вместо того чтобы вспоминать, начинает как бы ДЕМОНСТРИРОВАТЬ аналитику то, что с ним некогда происходило. Он не рассказывает, к примеру, что рассердился на свою мать, а начинает сердиться на аналитика. Не вспоминает, как остановился в растерянности перед невозможностью как-либо отреагировать на полученное травматическое впечатление, а останавливается перед анализом в растерянности, будто только что пережив подобную травму.

Задача аналитика - превратить воспроизведение в воспоминание. Проблема только в том, что в некоторых случаях превратить воспроизведение в воспоминание так и не удается. "Реконструкция" психоаналитика не приводит пациента к реальным воспоминаниям!

Оглавление     

Изначально бессознательное: ПОЗДНИЙ Фрейд

Психоанализ - это великое изобретение Фрейда, если понимать его как метод ВОСПОМИНАНИЯ ВЫТЕСНЕННОГО. Это очень мощная процедура вспоминания, даже СЛИШКОМ МОЩНАЯ - увы!

С помощью психоанализа можно восстановить ВСЕ позабытое, можно объяснить КАЖДЫЙ сбой автоматики "подвала" предсознательного, можно осознать и ВСЕ те скрытые цели "чердака", ради которых предсознательное срабатывает предательски.

Но оказывается, психоанализ позволяет "реконструировать" и такие эпизоды прошлого, о которых нельзя с уверенностью сказать, относятся ли они к реальному прошлому, или к позабытым фантазиям, или вообще возникают в процессе самого психоанализа. В процессе психоанализа в сознание человека входят и такие бессознательные цели, которых человек перед собой НИКОГДА не ставил сознательно.

Психоанализ дает больше, чем хотел Фрейд! Фрейд хотел добыть золото истины, но добыл его в смеси с какой-то подозрительной рудой.

Оказалось, в процессе психоанализа я не только вспоминаю ПОЗАБЫТОЕ, но также узнаю о себе то, чего НИКОГДА ранее не знал.

Этот результат был для Фрейда неожиданным и неприятным.

Но создатель психоанализа не сдавался! Фрейд предположил, что существует "ИЗНАЧАЛЬНО БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ". Не позабытое содержание сознания, а такое содержание психики, которое никогда не было известно сознанию, и ВОТ! - впервые становится доступным для нас только благодаря психоанализу.

Далее, Фрейд пришел к естественному предположению, что изначально ВСЕ бессознательно, и только со временем возникает и формируется "сознание". Поэтому психоанализ - это "продолжение воспитания", формирования сознания человека.

При этом потерялась внутренняя НЕОТВРАТИМАЯ УБЕДИТЕЛЬНОСТЬ раннего психоанализа, когда весь упор делался на восстановление ПАМЯТИ. В раннем психоанализе сами пациенты (по идее) реально вспоминали вытесненное, волей-неволей подтверждая идеи Фрейда. Теперь они кое в чем должны были ДОВЕРИТЬСЯ мнению аналитика. Как в детстве доверяли мнению воспитателей.

Интересно и характерно, что как средство лечения психоанализ от этого вовсе не перестал "работать". Место воспоминания заняло "воспроизведение" и "перенесение". Если пациент благодаря "перенесению" доверяет толкованию психоаналитика, то пережитое им в "воспроизведении" с точки зрения лечения невроза оказывается ничем не хуже воспоминания.

Просто де-факто Фрейд вернулся к тому, от чего хотел уйти: лечение внушением. Правде, внушение теперь производилось культурно, без кричащей мистики гипноза. Просто в процессе психоанализа пациент постепенно приобретал настолько большое доверие к мнению аналитика, что гипноз уже и не требовался.

Фрейд хотел лечить человека при помощи истины, без внушения. А пришлось смириться с внушением. Потому против эриксоновского гипноза у психоаналитиков теперь нет основательных возражений. Они могут только заверять нас, что все, открытое ими в "изначально бессознательном", это сущая правда. То есть, психоанализ оказался в конце концов все-таки не наукой, а религией. Он - требует веры! Это надо осознать.

А что касается истины, Фрейд оказался перед фактом: разработанная им техника восстановления памяти иногда дает странные результаты.

Но он остался стоять на той почве, на какой стоит вся психотерапия: какие бы странные результаты ни получались в процессе анализа - они добыты из глубин твоей психики. Допустим. Иногда можно согласиться. А иногда, особенно в тех случаях, когда это задевает самолюбие, когда больно ущемляет гордость - возникает вопрос, да что за чушь? Откуда все это?

Откуда же на самом деле берется эта информация?

Гипнотизеры недолюбливают Фрейда, потому что Фрейд решительно высказывался ПРОТИВ гипноза. А мнение Фрейда и по сей день имеет большую силу на Западе. На самом деле между гипнотизерами и психоаналитиками последние полвека идет подспудная политическая борьба с навешиванием ярлыков. Борьба за реабилитацию гипноза - и против реабилитации гипноза.

Но Фрейд начал именно с гипноза. Он был учеником знаменитого Шарко, и занимался гипнотерапией. Вначале он лечил пациентов, заставляя их при помощи гипноза вспоминать "травматические эпизоды", выпавшие из памяти. Почти никто из исследователей бессознательного не сомневается, что человек "бессознательно" помнит все, что с ним когда-либо было.

Действительно, люди, находящиеся под гипнозом, способны сообщить невероятные подробности о своем прошлом! И в некоторых случаях эти сообщения получают блестящее подтверждение.

Но с гипнозом связана одна неразрешимая проблема. Под гипнозом вспомнить можно все, что угодно, но даже и больше! Бессознательно человек все знает, но при этом и охотно лжёт.

В этом отношении гипноз похож на пытку: у обычного человека под достаточно жестокой пыткой можно вырвать любую информацию, но нет никаких гарантий, что эта информация окажется истинной. С обратной стороны, сходство гипноза и пытки в том, что христианские мученики в равной мере проявляют стойкость и при пытках, и при попытках ввести их в гипноз. "Психотехника" мучеников - это молитва. Идея заключается в том, что всякий человек способен проявить такую стойкость, если только сохранит молитву в таких экстремальных условиях. Но, по учению святых Православия, В ЛЮБЫХ условиях сохранять молитву могут только люди, имеющие "чистоту сердца", то есть те, у кого нет "бессознательного". Непрестанность внимательной молитвы - это единственное надежное свидетельство чистоты сердца.

Ложь под гипнозом принято объяснять влиянием гипнотизера. То есть, в гипнотическом трансе человек якобы говорит то, что от него "бессознательно" желает услышать гипнотизёр. Прибавка "бессознательно" здесь ровным счетом ничего не объясняет, кроме отсутствия у врача сознательного желания услышать ложные показания.

В действительности, бессознательное лжет просто потому, что оно не обязано говорить правду. Какие оно при этом преследует цели, от нас скрыто.

Здесь происходит то же, что при спиритических сеансах: "духи" могут быть удивительно информированы о самых тайных, интимных чувствах человека, а могут и нагло врать.

Но Фрейд отказался от гипнотерапии в первую очередь ИМЕННО ПОТОМУ, что убедился в ненадежности показаний пациентов. Но и самому Фрейду пришлось перенести большой конфуз.

Дело было так. Изучаю бессознательное своих пациентов, он пришел к выводу, что определенный тип психоневрозов является следствием сексуального насилия, пережитого в детстве. Но вскоре после того, как он сделал официальное сообщение об этом перед маститыми врачами, светилами тогдашней венской медицины, ему пришлось признать, что сделанная им реконструкция была ошибочной. Обманчивые показания бессознательного были приняты им за реальные факты человеческого прошлого.

Фрейд был очень ответственным ученым и очень честолюбивым человеком. Он тяжело переживал это поражение.

Фрейд высказал предположение, что обманувшая его информация имела своим источником "бессознательные фантазии". То есть, его пациентки в действительности только "мечтали" о том, чтобы пережить сексуальное насилие, притом мечтали БЕССОЗНАТЕЛЬНО. Эти-то бессознательные фантазии и привели к возникновению заболевания.

Мне кажется, именно в ЭТОТ момент Фрейд сошел со строго научной почвы. Если до сих пор он отождествлял "БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ" с "ПОЗАБЫТЫМ", вытесненным из сознания, то тут впервые появляется такое бессознательное, которое НИКОГДА не было содержанием сознания! Как отличить, возникло ли это бессознательное в процессе психоанализа или действительно существовало до начала анализа, если оно становится доступным сознанию ВПЕРВЫЕ только в процессе анализа?

Фрейд исходил из ложного предположения, что ВСЕ в бессознательном принадлежит психике человека. То, что не связано с индивидуальным опытом человека, должно быть связано с родовой памятью, оно должно иметь Универсальный характер, связанный с самой природой человека, с его телом.

Он надеялся, что со временем науке удастся реконструировать это Универсальное содержание, быть может, чуть разное у разных народов. И всю вторую половину своей жизни посвятил поискам этого Универсального содержания. К сожалению, большая часть этих усилий пропала зря.

Предположение Фрейда о "бессознательных фантазиях" - это вынужденный ход атеиста. На самом деле оно ничего не объясняет.

"Бессознательная фантазия" отличается от осознанного фантазирования тем, что с точки зрения ТЕЛА она ничем не отличатся от реальности. Будучи недоступной сознанию, она переживается ТЕЛОМ (как и любая фантазия) как происходящее в действительности, только смутно, ослаблено. Но, не имея информации о такой "фантазии", сознание не может и интегрировать ее в реальность на правах фантазии.

Обычно, когда мы фантазируем, мы вполне сознаем, что наше переживание - лишь мечтание. Мы сознаем, что это - неправда. Но если такого осознания нет, если нет осознания того, что фантазия - это всего лишь фантазия, то такого рода фантазирование носит специальное название - мистификация, ЛОЖЬ! Именно этим ложь отличается от фантазии - тем, что фантазия не претендует на реальность! Не беда, что Толкиен придумал свой мир и рассказал его людям как сказку. Беда, если кто-то принимает это всерьез, как информацию о реальности. Это часто происходит с детьми. Это приводит человека к искажению сознания.

Но ложь требует ДВУХ участников, двух субъектов - обманутого и обманщика.

Итак, бессознательное ЛЖЕТ. Это происходит не только в процессе психоанализа. Фрейд, возможно, прав, когда он говорит о "бессознательных фантазиях", "бессознательных желаниях". Суть в том, что эти явления надо более точно обозначить как "желания бессознательного", "фантазии, бессознательно внушенные бессознательным". От них и происходят психоневрозы ДАЖЕ в том случае, когда эти желания и фантазии бессознательному не удается осуществить в действительности!

Однако Фрейд тут ошибся, в чем и пришлось ему убедиться на собственном горьком опыте. Бессознательное не сводится к воспроизведению! Бессознательный ум вполне сознательно и расчетливо использует некоторое (быть может, лишь поверхностное), сходство настоящего с вытесненным прошлым. Использует для того, чтобы ввести человека в транс (точнее, углубить транс) и помешать процедуре восстановления вытесненного.

Оглавление     

Бессознательное как телесное, животное

Феномен воспроизведения помогает нам представить себе психику животного. Воспроизведение связано с недоосознанностью - а животные и не имеют того, что мы называем сознанием. Человеческое сознание дает нам способность к ВОСПОМИНАНИЮ. Человек способен припомнить какой-либо момент прошлого, ОДНОВРЕМЕННО наблюдая нечто подобное в настоящем. При этом человек может заметить не только сходство, но и различие прошлого и настоящего момента, он способен не только к синтезу, обобщению, но и к АНАЛИЗУ, различению.

Животное не сравнивает прошлое и настоящее, но просто отождествляет их. При этом равно можно сказать как то, что животное постоянно "живет в прошлом", так и то, что оно никогда не "фиксируется" на прошлом. В обыденной жизни мы постоянно пользуемся воспроизведением. Каждый раз, когда, с точки зрения сознания, не происходит ничего нового, когда все знакомо и привычно, работает как раз воспроизведение. Ведь в действительности "нельзя дважды войти в ту же реку". Воспроизведение - это простое отождествление настоящего с прошлым.

Феномен воспроизведения невозможно свести к чисто животному типу реагирования, так как в воспроизведении регулярно наблюдается феномен, который приходится отнести к разделу ДУХОВНОГО. А именно: в воспроизведении человек сплошь и рядом бессознательно меняется ролями с героями своего прошлого.

Например, он вдруг начинает гневаться на психоаналитика и предъявлять к нему высокие требования, вместо того, чтобы вспомнить эпизоды из собственного детства, когда с ним так же поступала его собственная мать. Это, несомненно, воспроизведение. То есть, пациент как будто изображает, демонстрирует собственное прошлое, вместо того, чтобы вспомнить его. Но при демонстрации он играет роль матери, более или менее удачно заставляя при этом психоаналитика играть роль маленького ребенка. Это происходит бессознательно - но можно ли это как-то свести к чисто телесному механизму воспроизведения прошлого?

Разве тело его ПОМНИТ, как ощущала себя его мать? Это нелепость.

Очевидно, в этом случае работает совершенно иной механизм воспроизведения!

Но в некоторых случаях "воспроизведение" у человека действительно можно представить как животный механизм автоматического реагирования. Когда его использует бессознательное, он приводит к более или менее сильному "искажению сознания", к неадекватности реакций человека действительной обстановке. Но бессознательное поведение человека, например, в гипнозе, никак не сводится к воспроизведению!

Гипноз, конечно, может быть описан на языке рефлексов, доминанты, возбуждения и торможения, на языке "механики" высшей нервной деятельности. Можно сказать, что гипнотизер, введя человека в транс, имеет дело с ТЕЛОМ, которым и распоряжается как неким механизмом. Это тело имеет в себе информацию о прошлом, и можно заставить его выдать эту информацию. Можно добиться и других действий, на которые способно тело. Хозяйка-душа спит, а тело - во власти гипнотизера.

Очевидно, что это не гипнотизер, а "собственное" бессознательное, распоряжающееся телом человека, использует прошлое человека как образец для реакций в настоящий момент.

1. Либо воспроизводятся действительно забытые эпизоды прошлого, бывшие некогда доступными сознанию. Это как бы "условные рефлексы", опыт прошлого, утерянный умом человека под действием бессознательной цензуры. Аналитик при известном искусстве может восстановить это прошлое, сделать вновь доступным сознанию. Это - вытесненное. Тут психоанализ работает во благо!

2. Либо бессознательное использует "безусловные рефлексы", связанные не с личным опытом человека, а с "родовой памятью" его тела! В этом случае "вспоминать" нечего: это информация не души, а тела. Попытка "реконструкции прошлого" может приводить только к возникновению МИФОВ о прошлом. Как раз такие мифы и извлекали из него аналитики! Особенно аналитики юнгианского толка, которых очень привлекла возможность изучать мифы прямо из ПЕРВОИСТОЧНИКА.

При этом и те, и другие реакции могут выстраиваться в неожиданные и сложные смыслы подобно тому, как буквы выстаиваются в слова. Прошлые поступки и реакции, "записанные" в нервной системе и во всем теле (как теперь установлено, "память" имеют все клетки тела, а не только нервные), играют роль букв, клавиш, которыми "печатает" неизвестный писатель. Именно это и происходит при гипнозе.

При этом и само пребывание в гипнозе записывается телом. Известно, что второй раз человека легче ввести в транс, чем в первый, и так далее. Тело постепенно привыкает к власти другого хозяина.

Всё это происходит с нами постоянно. "Воспроизведение" является фоном нашей обыденной жизни вне всякой психотерапии. Мы действительно в очень малой степени осознаем то, что происходит ежеминутно. По большей части наши реакции являются заученными, автоматическими.

Замечая тонкое несоответствие этих реакций сознательному поведению человека, гипнотизер и устанавливает раппорт. Говоря точнее, он исходит из того, что ВСЕ реакции человека вполне адекватны и обстановке, и намерениям "его" бессознательного ума. При этом сознательное поведение воспринимается гипнотизером как тонкий артистизм бессознательного. Главное правило для гипнотизера - не противоречить и не обличать! Если бессознательному угодно изображать что-то, надо ему подыгрывать и говорить с ним на его языке, непонятном для сознания. Желание бессознательного пациента - закон для терапевта этого направления. Хотя можно склонить бессознательное к желаемому поведению. "В дураках" оказывается тут сознательный ум, который реагирует не на реальность, а на помыслы бессознательного, приходящие в резонанс со словами гипнотизера. Это и есть манипуляция сознанием. Говоря об этих тонких проявлениях бессознательного, психотерапевты охотно используют слово "транс": а именно, "легкий транс". В обыденной жизни, говорят, мы постоянно находимся "в легком трансе".

Если сравнивать обычного человека со святым, взяв святого человека как эталон, то обычный человек как бы слегка пьян или не в себе. Он полон энергии, природа которой ему неизвестна, или наоборот, мучится от подавленности, причины которой тоже не осознает. "Пьяному море по колено", так и обычный человек склонен либо преувеличивать свои возможности, либо впадать в столь же необоснованное уныние. Обретение святости неизбежно связано с отрезвлением, с обретением того качества, которое называют "смирением". Смирение - это точное знание самого себя.

У по-настоящему мудрого человека, святого, чей ум обитает в сердце, "цензуры" нет. Он знает свое сердце, потому и смиренен. Цензуры нет и у младенца, по крайней мере во чреве, в первые дни жизни. Но естественная мудрость человеческого сердца имеет естественные пределы. Она далеко уступает мудрости "изначально бессознательного". И если человек не прибегает к помощи свыше, от Бога, он естественно подпадает под контроль бессознательного ума. Что проявляется в тонкостях его поведения.

Наблюдая за подобными тонкостями вне гипноза, в обыденной жизни, настоящий гипнотизер и учится видеть бессознательное и устанавливать раппорт. Настоящий эриксоновский гипноз незаметен для неспециалиста, разве только гипнотизер сам не захочет его демонстрировать.

Всякое неадекватное поведение человека является трансом. Отдельные "буквы" этого поведения являются воспроизведениями каких-либо моментов личного или даже родового прошлого, которыми грезит человек, не воспоминая их, а воспроизводя. Однако цельные "слова", складывающиеся из этих букв, являются продукцией творчества бессознательного.

Если психоаналитик вчитывается в "буквы", надеясь найти в них информацию о прошлом, то это психоанализ фрейдовского типа. Если читает "слова", чтобы постичь мудрость бессознательного - это психоанализ юнговского типа. Задача Фрейда - реконструкция забытого, его цель - осознать воспроизведение и тем самым взять под контроль сознания "клавиатуру"; задача Юнга - общение с тем, кто нажимает на "клавиши".

Но различить, где "буквы", взятые из памяти человеческого тела, а где "слова", которые являются продукцией иного, нечеловеческого ума невозможно, разве только если аналитик имеет чистое сердце!

Оглавление     

Можно ли осознать бессознательное?

Осознать бессознательное - это цель всей фрейдовской программы исследования человека. Фрейд в общем потерпел неудачу. А осуществима ли эта цель В ПРИНЦИПЕ?

Что касается осознания "вытесненного" - забытого - ответ очевидно положительный. Фрейд доказал, что это вполне выполнимая задача. Картина психоанализа осложнилась только "изначально бессознательным", которое "полезло" наружу наряду с вытесненным. Здесь открылся огромный простор для спекуляций и мифотворчества, в котором и увяз психоанализ всех толков.

Причина неудачи Фрейда в том, что "изначально бессознательное" является не объектом, а СУБЪЕКТОМ. И этот субъект ловко уходит от попыток превратить его в ОБЪЕКТ исследований, оставляя в качестве дымовой завесы мифы и гипотезы. Многовековой опыт человечества показывает: осознать "изначально бессознательное" человек может только при помощи Бога.

Ум человеческий слабее и грубее дьявольского ума. Действие "изначально бессознательного" проникает и смешивается с собственным человеческим настолько тонко, что человек не в силах отличить одно от другого. Адам был защищен от этой напасти Благодатью. Так же и те немногие из его потомков, кто достигал осознания "изначально бессознательного" делали это не иначе как при помощи Благодати "поста и молитвы".

Поэтому собственно психоанализ не может привести человека к полному осознанию природы действующих в нас страстей. Люди, идущие путем глубокого покаяния, истинного психоанализа, непременно проходят этап, на котором бесы, действие которых проявляется в страстях, начинают осознаваться как отдельные, самостоятельные существа. Подвижник начинает ВИДЕТЬ их, опытно осознает их как отдельные существа.

В то время как обычный человек, будь он хоть дважды Фрейд и трижды дон Хуан, не в силах отличить их действие от естественного человеческого действия - и принимает их как органическую часть человеческого существа! Потому что бесы - это не черти с рогами, а тончайшие духи, падшие ангелы, далеко превосходящие природу человека.

Видение этих духов как отдельных существ - это необходимый этап истинного духовного "психоанализа", без которого наука психология обречена оставаться в неведении об истинной природе бессознательного.

Но и всякий человек, только приступающий к покаянию, нуждается хоть в каком-то способе различения дьявольского действия от собственного человеческого! Невозможно бороться с противником, которого совсем не видно.

И такой способ есть: дьяволу ненавистно послушание Богу. Он не может не противиться послушанию человека Божественной воле. Таким образом, для всякого человека, которому хоть сколько-то ведома воля Божия, нетрудно заметить действие врага. Достаточно начать действовать в послушании этой Воле. Вскоре возникнет вполне ощутимое сопротивление, происходящее как бы из собственных глубин нашего существа. Вот это и есть бесовское действие, маскирующееся под собственное человеческое. Борьба против этого вражеского действия переживается как борьба против самого себя.

ПО сути, это и есть борьба против себя, против своей падшей природы. Вступив в общение с демоном, человеческое естество действительно изменилось, стало в чем-то сродным демону. Послушание Божественной воле - а точнее, Божественное действие, сопряженное с послушанием в синергии - обновляет это падшее естество. Это совершается не без усилия со стороны человека. При такой борьбе человек начинает постепенно на практике различать две стороны, два аспекта "самого себя". Один из этих аспектов и является "изначально бессознательным". Другого способа различить его присутствие и действие в самом себе просто не существует. Осознание бессознательного в другом человеке - это тоже трудность, но трудность в некотором смысле противоположная. В самом себе трудно заметить чужое, так как все кажется своим. В другом человеке трудно заметить "свое", так как там все является чужим - в смысле, не своим. Потому и говорится, что в чужом глазу соринка виднее, чем бревно в собственном.

Оглавление     

Психология святости и греха

Грешный человек должен с большой осторожностью (с благоговением) рассуждать о святости. Потому что святость, в строгом смысле этого слова, есть состояние сверхъестественное. Святость - это обитание Бога в душе человека! А бытие Бога запредельно, не только сверхчувственно, но непостижимо и уму человека. Психология святости, по сути, должна бы быть "закрытой" темой среди тех, кто сознает, о ЧЕМ идет речь. Но как раз среди них-то это важнейшая, ключевая тема, это маяк на пути спасения. Как не ошибиться, приняв за святость то, что святостью вовсе не является - например, обитание дьявола в человеке ("просветление")? Там и там человеческое в человеке отступает на второй план.

Строго говоря, запрет на всякие рассуждения о святости - это иконоборчество. Всякая подлинная икона - это образ святости. Но надо помнить о том, что всякое ошибочное и даже просто неточное рассуждение о психологии святости - это ересь! А ересь есть потеря пути спасения, ложный маяк в житейском море. Всякая ересь дает СВОЮ, своевольную психологию святости. А подлинная психология святости не может быть ничем иным как ПОСЛУШАНИЕМ преданию Церкви, сохраняющей подлинный неискаженный образ Христа и Его святых.

Святость есть послушание, и психология святости есть психология послушания. А психология послушания должна строиться в духе послушания!

И вот здесь возникает необходимость в первой специальной категории, вернее, в первом тонком различении схожих понятий. Дело в том, что Адам был, несомненно свят! Но он был и своеволен - не будучи своевольным, как мог он согрешить? А не будучи, святым, как мог бы он пасть, как мог бы он утратить то, чего не имел?

Грехопадение Адама было утратой святости, проявлением непослушания. Но самая суть святости есть послушание Божественной воле; кто воистину свят, тот повинуется Божественной воле. Чтобы разрешить эту антиномию, надо различать внутри самой святости по крайней мере две ступени святости.

Для нас своеволие пагубно, потому что после вкушения плода познания мы находимся в тонком, непонятном для нашего ума психологическом контакте с демонами. Когда мы позволяем себе своеволие, наше бессознательное немедленно поднимает голову. Хотя бы наше своеволие было вроде бы вовсе не греховным, хотя бы мы желали одного добра - наш враг неприметно привносит в наши поступки вначале тонкие, а потом все более явные оттенки страстности и греха. Он использует нас как инструмент в достижении своих целей.

Адаму не было запрещено своеволие, и вкушением запретного плода дети Адама погибли. Христос - новый Адам - явил Собою новый путь и новый закон, закон благодати; на этом пути погибшие дети Адама вновь обретают спасение через подражание Христу. Путь Христа - это путь совершенного послушания Богу, послушания во всем, в каждом поступке и в каждой детали поступка! Закон благодати таков: ничего не делать по своей воле вообще, но все делать в Благодати Христа, в совершенном послушании Богу. То, что говорю, несносно для протестантов, потому что они утратили этот закон, потеряли такого Христа. В их "программу спасения" не входит ТАКОЙ закон Благодати.

Человеческий ум слаб и неспособен осознать ВСЕХ аспектов совершающегося поступка. В его действии, СКВОЗЬ его действие, всегда проявляется бессознательное. Человеческий дух прозрачен для действия иных, более тонких и умных духов! Эта естественная воспринята на Себя воплотившимся Богом. Но Его действие совершенно, каждые Его поступок является совершенным воплощением Истины. Это происходит потому, что само бессознательное Христа свято. Во Христе действует Дух Святый. Так же бывает со всяким, кто отверг свою волю ради Христа!

По самому составу отличается человек, достигший христианской святости, от человека грешного. У него иное содержание бессознательного!

Но и грешный человек, когда он действует в послушании Богу, тем самым связывает действие нечистого духа в своей душе. Идти путем послушания для человека своевольного нелегко. Зато на этом пути подавляется демонское действие, подавляется бессознательное.

Сущность греха - это одержимость. В православной психологии различаются понятия "одержимость" и "беснование". Все-таки настоящее беснование - это редкость. Всякий страстный человек (по самому смыслу понятия) одержим страстьми. А "страсти суть демоны". Когда человек ищет своей воли, он выступает в действительности как орудие тайного демонического действия. Когда он действует по своей воле даже из самых лучших побуждений, он все-таки несвободен от присущей ему одержимости. Дьявол незаметно для человеческого ума привносит в его поступки что-то свое, бессознательное. И это бывает видно тому, кто умеет видеть, и само это видение в принципе может использоваться для манипуляции сознанием такого человека, для наведения транса.

Но вот человек, действующий в послушании Богу, защищен от манипуляции. Демон не является послушником Бога и НЕ ЖЕЛАЕТ имитировать послушание. Когда страстный человек действует в послушании Богу, его бессознательное подавлено, оно угнетено и несчастно. Это угнетение проявляется и на уровне сознания! Ведь всякий страстный человек привык пользоваться энергией своих страстей; когда демон подавлен, страстному человеку тоже становится не по себе - потому-то путь послушания Богу совсем не легок. Но надо помнить и сознавать, что это трудность послушания НАВЕДЕННАЯ. Бог милости помогает человеку в труде послушания; когда мы слушаемся Бога, мы пользуемся Его энергией (Благодатью). Вся трудность послушания для человека есть следствие его одержимости! Для человека бесстрастного послушание Богу совсем не затруднительно. Слушаясь Бога, мы и очищаемся от одержимости! Другого пути просто нет!

Но вот МЕЖДУ одержимостью и полным послушанием Богу лежит промежуточная область психологии, область естественной чистоты человеческого естества, естественного состояния первозданного Адама. На пути покаяния всякий подвижник рано или поздно достигает этой области! Это УЖЕ состояние бесстрастия, это УЖЕ святость, но это еще святость Адама. Цель христианской жизни еще не достигнута. Своеволие еще возможно! Это вовсе не греховное, это бесстрастное своеволие! Но если такой подвижник позволяет себе своеволие, он незаметно вновь впадает в одержимость страстьми. Святой Марк Подвижник описывает такое состояние как "нерадение". А в книге Варсонофия Великого описывается конкретный случай такого падения. Брат Андрей, который задал Старцу смиренный вопрос: к какой мере относится непрестанная молитва? Получает ответ:

- Радуйся! Непрестанная молитва относится к мере бесстрастия.

И вот этот-то, достигший бесстрастия человек, проявив малое и сосвсем не предосудительное своеволие, вновь обнаруживает себя в пучине страстей! А все своеволие его состояло лишь в том, что он МОЛЧА ТЕРПЕЛ грубости от брата в то время как Старец возвестил ему волю Божию: надлежит обличить брата. Конечно, брат Андрей не согрешил, но проявил на деле свое бесстрастие, терпеливо снося бесчинство брата. Это не греховное своеволие, но это своеволие, и дьявол нашел тут возможность вновь завладеть душой (святого уже!) старца. Советую всякому занимающемуся психологией внимательно изучить текст, где об этом повествуется. (Ответы на вопросы духовной жизни Варсонофия Великого и Иоанна Пророка, вопросы 178 - 200.)

Итак, между святостью в христианском смысле (полным послушанием Богу) и одержимостью страстьми лежит область бесстрастия, естественной чистоты человеческого естества. В раю эта чистота Адама сохранялась Самим Богом - демоны не могли воздействовать непосредственно на душу Адама, всевать в него помыслы, Адам был свят, пока не нарушил единственную заповедь Бога.

Но вот мы лишены такой защиты. Мы не можем избежать одержимости страстьми иначе как полным послушанием Богу во всем, полным отречением от своеволия, "отвержением самого себя". Для того, чтобы идти этим путем, человек должен постичь слабость своего естества. А для этого он должен отделить в себе естественное от демонического. Обычно человек живет энергией страстей. И эту привычную одержимость он рассматривает как свое естественное свойство.

А ведь энергия одержимости - это и вправду очень "умная" энергия; она дает человеку разнообразные способности - и за себя постоять, и книжку написать, и друзьям это нравится. Избавление от одержимости действительно оказывается для человека отречение "от самого себя", от привычных свих способностей и возможностей.

Бесстрастие в подлинном своем смысле - это вовсе не "гениальность". Напротив, бесстрастие - это некая слабость, немощь. Бесстрастный человек - это жалкий человек, все упование его на Бога, вся надежда в Боге. Ни за себя постоять, ни друзей прельстить, а о книжке он и не помышляет, считая себя прахом и пеплом.

Бесстрастный человек - это человек, до конца осознающий свою немощь. Он убогий и нуждается в помощи Бога. И милостивый Господь не оставляет такого человека. Если только он хранит себя от своеволия. А он хранит, потому что боится незаметно впасть в грех, неосознанно уклониться от Истины.

Либо враг исподволь подменяет понятия человека о духовной жизни, и он начинает идти в ошибочном направлении, думая, что идет правильно. На этом пути человек по прежнему привычно и незаметно для себя самого пользуется помощью лукавого, и потому достигает сравнительно быстрых успехов и быстро продвигается вперед - в этом ошибочном направлении.

Либо человек избегает подмены понятий и все-таки движется в правильном направлении. И вот тут-то он с ужасом начинает осознавать, насколько МАЛО, невыносимо мало у него собственных сил. Тут он начинает постигать всю прелесть своей прежней жизни, когда он летал как на крыльях демонов, и вместе с тем испытывает порой почти отчаяние оттого, как медленно, невыносимо медленно он продвигается вперед в этом направлении. Но пусть такой человек утешится тем, что это постижение собственной немощи (по учению Отцов) является одним из важных признаков правильного Пути.

Подлинное покаяние - это решительный отказ от помощи дьявола.

Эта смешная самоуверенность - характерное проявление демонского действия в душе человека. Враг хочет убедить всякого, что ничего принципиально нового и незнакомого Православии в для себя не найдешь - все это уже известно. Такая самоуверенность как правило не возникает при знакомстве с йогой, боевыми искусствами или, скажем, с высшей математикой. Никому при виде знака интеграла не приходит в голову, что это просто буква "S", только неаккуратно написанная. А вот при знакомстве с Православием такого рода умозаключения делаются почти всеми, мало кто этого избегает.

Поэтому решившись писать о психологии святости не приходится надеяться на особую доверчивость читателя - вполне возможно, он уверен, что он лично в общем-то недалек от святости, хотя и грех ему хорошо известен. Это надо иметь в виду, когда говоришь о необходимости послушания Божественной воле, о том, что святость и есть послушание Божественной воле. Может быть, читатель предполагает, что уж в чем-чем, а в Божественной-то воле он разбирается? Может быть, он предполагает, что ему лично известна Божественная воля, и он вот как раз сегодня с утра действовал в таком послушании. Если так, это верный признак того, что данный читатель практически вообще не имеет никакого понятия о том, что такое Божественная воля.

Православный человек, действительно имеющий хоть сколько-то опыта подлинного послушания Божественной воле, склонен задаваться противоположным вопросом: а где ее узнать, Божественную волю? Зная, как много значит и как редко встречается на свете подлинное знание и (еще реже) подлинное послушание Богу, он помышляет про себя: вот если бы у меня была возможность во всякой ситуации знать, как следует поступить, если бы я мог получать непосредственные откровения от Бога в конкретных житейских (а тем паче в церковных) делах! Да я бы тогда изо всех сил старался, чтобы угодить Богу - а Бог вел бы меня по жизни как любящий Отец любимого сына. Но только вот где взять это знание?.. Так помышляет человек, действительно приобщившийся подлинному Богопознанию, но еще не вполне осознавший свою немощь. Такой человек легко и с энтузиазмом берется за дело, если есть хоть какие-то основания думать, что это дело угодно Богу.

Когда на пути подлинной духовной жизни (только и возможной для грешника), на пути покаяния, человек приобретает хотя бы какое-то малое представление о собственной немощи, когда он начинает осознавать весь грозный масштаб стоящей перед ним проблемы спасения, он в корне меняет свое отношение к этой проблеме. Он постигает, что у него слишком мало времени и сил, чтобы можно было позволить себе такую роскошь как ОШИБКА. Это важное познание достигается как раз ценой таких ошибок, когда дело, предпринятое вроде бы ради Бога, на каком-то этапе оборачивается неожиданной и неприятной стороной. Энтузиазм тут пропадает и встает вопрос: а действительно ли это угодно Богу? Бросить дело, предпринятое вроде бы ради Бога - это риск ошибки. А вдруг само сомнение - от лукавого? Продолжать дело часто оказывается не по силам - а ведь уже и сама трудность, непереносимость дела, предпринятого ради Бога, часто оказывается одним из признаков правильного Пути. Это тяжелое распутье, трудный выбор, и он снова и снова встает перед всяким, кто действительно хочет угодить Богу, только не знает как это сделать.

И вот тут-то проблема познания Божественной воли встает перед ним во весь рост. Надо бы, надо бы знать, только где взять это знание? Хорошо нам, живущим церковной жизнью! Нам открыто хотя бы нечто. Мы знаем хотя бы что-то твердое и основательное о Божественной воле. Пусть немного, но основательно. Мы знаем, что Богу угодно, когда мы стоим на службе в храме; когда читаем утренние и вечерние молитвы; когда соблюдаем установленные Церковью посты. Это уже немало, очень немало! Но хочется получать от Бога точное знание о том, как вести себя в другое время, не в храме и не при исполнении наших уставных правил. Знание точное и непогрешительное. Слишком уж дорогие оказываются эксперименты - пытаться угодить Богу, исходя из человеческих расчетов и понятий.

Слишком часто на этом пути православный человек с годами слабеет и разочаровывается в этих расчетах. Слишком часто в конце концов он начинает просто заниматься тем, что ему лично больше всего по душе - вопрос о Божественной воле становится в этом случае на второй план. В коне концов, это не грех, смутно думается ему, да и вообще дело доброе, полезное - авось и угожу этим Богу. А может быть, это как раз то, что от меня и требуется!.. Так постепенно послушание Богу подменяется обычным человеческим своеволием, но с благочестивым оттенком.

Между тем святитель Иоанн Тобольский (Максимович) в своем замечательном "Илиотропионе" дает такую рекомендацию всякому, желающему познать Божественную волю: чтобы Бог открыл тебе Свою волю, надо исполнять то, что УЖЕ ОТКРЫТО; кроме того, не надо усердствовать в том, о чем НЕИЗВЕСТНО, угодно ли сие Богу, или нет. Эта простая и эффективная рекомендация проверена на деле, и она действительно работает!

Наша настоящая проблема очень часто заключается в том, что мы слишком усердствуем в том, о чем нам неизвестно, угодно ли сие Богу, или нет. Мы подменяем Божественное откровение теми или иными соображениями - и начинаем тратить время и силы на то, о чем нам не открыто, не известно наверняка, угодно ли это Богу, или нет. А ведь у нас не так много времени и сил - и вот, самое страшное, у нас начинается нехватка времени и сил, чтобы хорошо исполнять то малое, о чем нам ДОПОДЛИННО известно, что это УГОДНО Богу! Как раз это-то малое вдруг оказывается для нас невыносимо трудным, мы склонны уклоняться от него в иные "добрые дела", о которых хотя и нет полной уверенности, но есть надежда. Так Божественная воля подменяется нашей волей.

Некоторые дела, действительно угодное Богу, нам в Церкви известны. Не так уж много известно, но вполне достаточно для нашей нагрузки. Если ХОРОШО делать хотя бы то, что известно, то на своеволие не останется ни сил, ни времени. Но вот как раз этого-то дьявол активно не хочет. И вот, эти немногие ВЕРНЫЕ дела оказываются у нас на втором плане. Нет времени, нет сил, чтобы ИХ делать как подобает. Такой вот парадокс. Оказывается, что основная проблема наша в том, что мы не очень-то хотим делать то, что нам УЖЕ ОТКРЫТО. Нам это тяжело, так как мы опытно ощущаем упорное сопротивление этим делам, идущее из глубины души - из бессознательного!

И вот - это уже проблеск некоторого подлинного понимания - постепенно православный человек начинает постигать свою немощь, неспособность свою к подлинному Богослужению, к подлинному послушанию. И тут наступает важный момент, момент выбора. Если он не отчаивается, то он приходит к выводу, что надо браться не за трудное и сомнительное, но за ЛЕГКОЕ и НЕСОМНЕННОЕ. На этом этапе он уже вполне отдает себе отчет в том, как далеко он отстоит от всех высших степеней духовной жизни, не только от святости, но и от настоящего покаяния. И вот тут-то он по-настоящему открывает для себя молитву.

Путь к чистоте сердца - УМНО-СЕРДЕЧНАЯ молитва. Это уже никакая не святость. Но насколько далеки мы от этой ступени. Прежде достижения чистоты сердца, уже возможно БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ действие дьявола, парение тонкой прелести, непонятной уму самого подвижника и непостижимой для окружающих. Оно пресекается только во время молитвы, поэтому такой подвижник изо всех сил стремится молиться непрестанно. Но пока он не достиг чистоты сердца, все-таки бывают моменты оставления молитвы. Непрестанная молитва - это мера достигших бесстрастия. Бывает и так, что такой человек уже однажды достиг чистоты сердечной (бесстрастия), но утратил ее через некое малое своеволие. Но чаще подвижники, достигшие бесстрастия долгими трудами и тяжкой борьбой с дьяволом, изо всех сил хранят этот неоценимый дар.

Окружающие обычно считают такого человека, молящегося умно-сердечной молитвой, святым - но это ошибка. Такой человек действительно свят в наших глазах, так как мы неспособны замечать те тончайшие движения страсти, которые порой еще проявляются в его поступках. Он пока еще не научен благодатью различать тонкие действия дьявола (или утратил однажды обретенный навык через своеволие). Такой человек по сути не может еще быть наставником, старцем, хотя иногда бывает вынужден делать это ради послушания Церкви Христовой. Дьявол по самому своему естеству умнее и тоньше человека, так как он - ангел по своему естеству. И чтобы осознавать тонкое прельщение, исходящее от сатаны, человек должен прийти в состояние сверхъестественное.

Его состояние УЖЕ сверхъестественно, но ЕЩЕ не в такой мере, чтобы постигать всю тонкость вражеской прелести. Бог пока не дал ему видеть ВСЕХ тонкостей и хитростей врага, пока не открыл Своей воли в такой мере, как это необходимо, чтобы руководить ДРУГИМИ в деле покаяния. Он должен изо всех сил держаться умно-сердечной молитвы, чтобы достичь-таки чистоты сердца, бесстрастия, святости.

Он не может руководить другими, однако САМ он МОЖЕТ не согрешать ни в слове, ни в деле, ни в ведении, ни в неведении, ни вольно, ни ДАЖЕ НЕВОЛЬНО В ТО ВРЕМЯ, ПОКА держится умно-сердечной молитвы, так как грех несовместим с благодатью умно-сердечной молитвы, которая неразрывно сопряжена с ПОЛНЫМ отвержением своеволия. Держась молитвы, такой подвижник опытно НАУЧАЕТСЯ уклоняться от всех сетей дьявола, познает все тонкости его прельщений - научается, но еще не научился.

К сожалению, мы пока что неспособны молиться умно-сердечной молитвой. Хотя наивные люди и могут полагать, будто они понимают, что это за зверь, но это самообман. К сожалению, я по собственному опыту знаю, что разубедить человека в этом самообмане практически невозможно. Странно, но факт.

Можно, впрочем, указать признак, по которому всякий человек может проверить себя, готов ли он сразу приступить к умно-сердечной молитве, не нуждаясь в предварительных этапах покаяния. Сразу, сходу может молиться умно-сердечной молитвой человек, который ни разу в жизни ни в чем не согрешил против Бога. Вообще-то способность молиться умом в сердце есть от природы у всякого человека - по учению отцов, она относится к естественным способностям падшего естества потомков согрешившего Адама. Но эта естественная способность утрачивается через грех и восстанавливается через покаяние.

Путь покаяния в личном грехе, путь к умно-сердечной молитве - молитва УМНАЯ. На этом этапе ум человека находится в прелести не просто по естественной немощи, не просто вследствие первородного греха, но вследствие совершенных человеком личных грехов. Если кто никогда не совершал греха, он может сразу начинать свой путь покаяния с молитвы умно-сердечной. Путь умно-сердечной молитвы - это путь полного отвержения всякого своеволия. Не только не грешить, но и вообще ни в чем не поступать по своей воле - вот философия такого подвижника. Потому что он уже опытно постиг, насколько дьявольский ум своей тонкостью превосходит ум человеческий! И когда человек позволяет себе хотя бы в малом уклониться с пути послушания, он подставляется под духовный удар врага, враг немедленно вплетает в его поступки свои бессознательные смыслы, и человек согрешает. Пусть невольно и в неведении, но согрешает - и удаляется от Цели Пути, от Бога. Такова плата за непослушание Адама, что наше естественное и вроде бы не злое своеволие стало для нас пагубным. Новый Адам, Иисус Христос, открыл нам Путь полного послушания, на котором каждый из нас лично воспринимает Искупление от всякого греха, даже и невольного и неосознанного.

На этапе умно-сердечной молитвы состояние человека уже СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННО, ум человека уже проникает в такие тонкости, которые по естеству ему просто непостижимы. Он еще одержим страстьми, но эта одержимость очень тонкая, уму непостижимая. Чтобы ее постичь, он и идет путем полного послушания Богу, от Него Самого научаясь тому, что уму непостижимо.

На этапе же умной молитвы состояние человека еще НИЖЕЕСТЕСТВЕННО, здесь враг действует более грубо и нагло, так что человек в принципе мог бы заметить и осознать это действие и сам, своим умом! Но вот беда - через личный грех он пришел в такое состояние, когда враг создал в его собственной психике зоны, недоступные вниманию ума. Говоря языком Фрейда, у такого человека есть уже ВЫТЕСНЕННОЕ, глубина сердца скрыта от сознания. Ум и сердце разъединены. Состояние такого подвижника - нижеестественно, он еще не восстановил даже тех естественных способностей, которые имел при рождении. При рождении каждый из нас свободен от личного греха, и дьяволу предстоит проделать еще некоторую работу, чтобы изнутри покорить этого молодого человека, создав в его собственной памяти зоны, недоступные для него (для ума).

Такой человек не может молиться сердцем, потому что при всем его желании его молитва все-таки не является вполне искренней, так как он еще не покаялся в грехах, совершенных в уме. Насколько он может судить, все желание его души устремлено к Богу. Но в его памяти есть еще не пересмотренные эпизоды, когда он поступал противно Богу. Не просто своевольно, но именно греховно. Речь идет о поступках УМА человека, о работе воображения.

Всякий сознательный поступок вначале совершается в мире воображения, а потом уже реализуется в материи - или не реализуется! Но если он был совершен в воображении, то в духовном смысле это уже поступок. "Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем". И этот воображаемый поступок имеет следствия для духовной жизни. Хотя, конечно, более тяжелые следствия имеет грех, совершенный на деле, но и мечтать небезвредно.

Этап умной молитвы - это путь полного очищения от личного греха. Человек, достигший умно-сердечной молитвы, в чем-то согрешает невольно и бессознательно, стоит ему оставить лишь молитву. Пока он молится умно-сердечной молитвой, он не согрешает даже невольно - такова харизма умно-сердечной молитвы. Бог не попускает дьяволу действовать в естестве человека, молящегося Ему по-настоящему искренне, от сердца Умная молитва не имеет такой харизмы, так как там еще нет ПОЛНОЙ искренности. Потому Отцы говорят, что отличительным признаком умно-сердечной молитвы является то, что дьявол сражается с подвижником извне, уже не через помыслы, но явно, являясь ему в видениях. Эти видения бывают как ужасными, так и, напротив, добрыми, светлыми и "святыми". Подвижник должен отвергать как те, так и другие, все внимание ума сосредотачивая на молитве, совершаемой умом в сердце.

Человек, молящийся умом, не имеет такой харизмы, чтобы не согрешать невольно. Даже в самый момент молитвы дьявол может вплетать в его действия свою тонкую прелесть, непостижимую уму человека. Это оттого, что молитва еще не вполне искренняя, еще не от сердца.

В то же время БЛАГОДАТЬ, действующая в умной молитве, весьма велика, и такие люди часто становятся известными благодаря чудесам и знамениям, которые Господь совершает по их молитве. В то же время с ними активно "работает" и дьявол, стремясь своими "чудесами" прельстить их, уклонить от пути умной молитвы на путь безумного чудотворчества. Отличать же подлинные Божественные чудеса от дьявольских деяний такой человек еще неспособен.

Бесы охотно выступают "помощниками" такого человека, стараясь всеми доступными им средствами (то есть, насколько Бог попустит) сами откликнуться на его молитву. Если он станет молиться об исцелении, эффект будет не хуже, чем у лучшего китайского врача. Может рассказывать о тайном, видеть отдаленное и даже предсказывать будущее не хуже какой-нибудь Ванги. И так далее. Но все это - совсем не обязательно действие Благодати. Умная молитва сильно устрашает демонов, и они вынуждены применять любые доступные им средства, чтобы отвлечь человека от молитвы. Такой человек должен хорошо помнить предостережение: "Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие".

Своей молитвой вынуждать бесов делать добрые дела - этот путь не для того, кто еще не стяжал чистоту сердечную. Кающийся человек должен идти путем покаяния, а не путем чудотворения, иначе он, не сознавая того, становится всего лишь "белым магом", повелителем джиннов. Это большая беда для православного подвижника.

Однако НЕВОЛЬНЫЕ грехи такой человек еще НЕ МОЖЕТ НЕ допускать. Бессознательное еще действует в нем помимо его воли. Это связано с тем, что СВОЕВОЛЬНЫЕ поступки, лишь бы не греховные, с умной молитвой СОВМЕСТИМЫ. Человек МОЖЕТ поступать своевольно, вовсе и не оставляя при этом умной молитвы (лишь бы только своеволие это не было греховным! с вольным грехом умная молитва несовместима). От своеволия, как и от невольных грехов, человек может освободиться только когда стяжает молитву умно-сердечную. Собственно, своеволие при умной молитве - это и есть проявление неискренности! Как может человек быть своевольным, если он искренне молится Иисусу Христу?! Как может быть своевольным раб Царя, не позволяющего Себе своеволие ни в чем и никогда, но во всем всегда точно и неукоснительно следующего воле Своего Бога и Отца. Переход от умной молитве к сердечной и совершается через полное отвержение всякого своеволия!

Здесь важно уточнить психологию этого феномена. Об этой тонкости удобно говорить именно в контексте умной молитвы. Когда человек (например, молящийся умной молитвой) согрешает НЕВОЛЬНО, хотя при этом он НЕ согрешает (даже и не может согрешать, пока не оставит умную молитву) ПРОИЗВОЛЬНО, то КТО при этом согрешает? Не ум человека согрешает, ведь ум несет ответственность как раз за произвольные действия! Грех совершается тут БЕССОЗНАТЕЛЬНО, без участия ума, совершается ТЕЛОМ без участия ума. Дух человека участвует во грехе бессознательно, хотя участвует лишь тем, что ДОПУСКАЕТ грех. Субъектом поступка тут выступает иной дух, нечистый дух бессознательного.

На этапе умно-сердечной молитвы такой феномен просто невозможен, немыслим! Ведь вообще-то телом человека распоряжается ум человека и дух человека, это нормально. Когда телом человека распоряжается иной дух, распоряжается помимо согласия и участия ума человека - это ненормально. Демон тут использует человека как животное, как медиум для своего действия. Когда дьявол использует тело животного (насколько Бог попускает), это естественно. На то он и дьявол, на то оно и животное. Меру такого использования определяет Бог Своим попущением. Но когда так используется человеческое тело - это уже не просто попущение Божие, здесь есть уже и личная вина человека. Человек некогда дал дьяволу повод, дал право для такого использования. Это связано с "вытесненным", то есть, с глубоко забытым. Это и есть бессознательное в смысле (раннего) Фрейда, "вытесненное"! У человека, молящегося умно-сердечной молитвой бессознательного в ЭТОМ смысле просто НЕТ.

Человек дает дьяволу право пользоваться своим телом в том момент, когда прибегает к его помощи (хотя бы и не осознавая того), пользуется его энергиями. Эти энергии могут проявляться в человеке незаметно и непроизвольно, без малейшего его согласия. Гарантией от вмешательства дьявола для нас, детей падшего Адама, является только умно-сердечная молитва, являющаяся сутью послушания Богу.

Умно-сердечная молитва же несовместима даже и с бессознательным действием дьявола в душе человека. Пока бесстрастие не достигнуто, бывают все-таки более или менее длительные моменты оставления молитвы подвижником, обретшим естественную человеческую способность молиться сердцем. Эта способность оставляется дьяволу очень мало места для действия в душе. Одержимость может проявляться у такого подвижника только в моменты оставления молитвы и носит она скрытый характер; никакой специалист по бессознательному не может там найти диссоциации, потому что она слишком тонкая, чтобы человеческий ум мог ее различить. Эту тонкую одержимость страстьми может видеть у такого подвижника только человек, имеющий чистое сердце. Сам же подвижник может догадываться об этой скрытой одержимости страстьми как раз по тому признаку, что он все-таки иногда оставляет молитву - вот в этом-то и проявляется его страстность, что несмотря на все усилия, молитва никак не становится по-настоящему непрестанной! К действительно непрестанной молитве способен ТОЛЬКО бесстрастный человек. Это единственный надежный признак бесстрастия, поскольку страсти бывают слишком тонкими для человеческого ума.

Умная же молитва оставляет место для диссоциации. Даже во время самой молитвы специалист по бессознательному может видеть диссоциацию, может наблюдать бессознательное действие демона в душе человека. Дьявол стремится исказить, извратить смысл происходящего; молитва ненавистна ему, поэтому он через непроизвольные бессознательные реакции человеческого тела создает бессознательную ПАРОДИЮ на молитву. Потому-то молитва у человека еще не становится полностью искренней, несмотря на всю искренность УМА и его подлинную привязанность к Богу и любовь к молитве. УМОМ он любит Бога, но ТЕЛО, к действиях которого проявляется бессознательная (недоступная для ума, то есть, буквально, "безумная") сторона человеческого духа препятствует искренности молитвы. Тело такого подвижника еще одержимо следом его личного греха. Потому в его бессознательном можно видеть пародию на молитву, дьявольскую насмешку и ненависть к Богу и Богоугождению.

С человека, молящегося только умной молитвой, можно брать пример только в отношении его усердия к молитве. Брать же с него пример по жизни нежелательно, так как бессознательное, проявляющееся в ТЕЛЕ, легче видеть со стороны, чем изнутри. Можно подражать устроению его УМА, но мы видим-то в нем не ум, а только проявления жизни ума в теле, в словах, в эмоциях (эмоции - это тоже жизнь ума, а не сердца, как это принято думать), в поступках. Но вот эти-то проявления как раз и омрачены прелестью бессознательного, которое еще хозяйничает в теле такого человека помимо его собственной гномической воли. Его личная воля устремлена к Богу. Но у его тела "иное мнение".

Поэтому всякому подвижнику, проходящему умную молитву, необходима разумная телесная аскеза, человек должен приучать тело к воздержанию! Умная молитва - это ОСНОВА и СУТЬ подлинного монашества. На стадии молитвы умно-сердечной аскетизм становится уже как бы естественным для человека, привычным для его тела. Такой подвижник и немыслим вне аскезы. Что касается человек бесстрастного, он по сути уже не нуждается в телесной аскезе. Примером могут служить великие святые Ветхого Завета, имевшие бесстрастие, но не бывшие аскетами. Телесная аскеза (воздержание) необходима в какой-то мере всякому ХРИСТИАНИНУ, но это специфическая особенность именно Нового Завета, открывшая путь спасения (покаяния) людям страстным и грешным.

Если кто не имел ни одного греха (или полностью покаялся во всех своих грехах), тот может обходиться и без аскезы, он может сразу молиться сердцем! Таковыми себя воображают протестанты, отвергающие монашество. Они-то как раз думают, будто им ясно и понятно, что такое молитва умно-сердечная, что монашество не нужно и прочее. Эта жалкая прелесть, игра воображения, лишает человека возможности подлинного покаяния. Он склонен думать, что уже покаялся. В действительности, произошла просто подмена понятий. Такова опасность, заключенная в ереси этого типа. В действительности, они только начали путь покаяния, и остановились в самом начале. Их заблуждение не дает им двигаться по пути покаяния - такова психология протестантизма.

О монашестве и о протестантизме удобно говорить в контексте умной молитвы. Эти феномены (монашество и протестантизм) неожиданно глубоко связаны между собой как обычно бывают связаны противоположности. Протестантизм родился как отрицание монашества (Лютер женился), католического монашества, утратившего подлинный путь покаяния, путь умной молитвы. Но отвергнув католическое монашество, протестанты нисколько не приблизились к умному деланию!

Наша эпоха страшна и опасна тем, что уже и православное монашество в массе своей утратило умное делание. Слово "эпоха" обозначает здесь отнюдь не XX век. Это не новая проблема, это состояние монашества наблюдалось в России уже в XVII веке и, по сути, привело к протестантским по духу петровским реформам, а в конечном итоге, и к Революции. Российская Империя перестала выполнять свое духовное предназначение, и Бог предал ее наказанию. Будем надеяться, что теперь русское монашество, извлекши урок из прошлого, восстановит утраченное умное делание - иначе катастрофа неизбежна!

Но далеко не всякий человек, даже при всем своем самом искреннем желании, способен сразу приступить к умной молитве. Ум обычного человека, пытающегося молиться, немедленно рассеивается помыслами. Молитва ненавистна для дьявола, и никакие известные человечеству "психотехники" не могут помочь в этом деле. Мастер медитации, способный с легкостью как угодно направить и сконцентрировать свое внимание, при попытке внимательно молиться вскоре с удивлением обнаруживает свое полное бессилие. Дело в том, что все существующие упражнения по развитию внимания основаны на явной или неявной сделке с "бессознательным". Но молиться, а тем более внимательно молиться, бессознательное ни в коем случае не желает. Эту истину лучше один раз проверить на личном опыте, чем сто раз прочитать о ней в книжках. Пытаясь внимательно молиться, всякий человек неизменно лично убеждается, что тут (в его собственной душе) дело нечисто!

А ведь это основной факт, основная изюминка христианской психологии! Это ее основное открытие, которое неизменно повторяет на собственном опыте всякий, идущий путем Православия без уклонения в прелесть.

Мы неизменно убеждаемся в том, что Отцы назвали естественной немощью человеческого естества!

Человек может иметь огромные возможности, колоссальные способности в чем угодно, в любой области - кроме области молитвы, кроме подлинного послушания Божественной воле! Но когда он пытается обратить эти свои способности и возможности к молитве (шире - к любому подлинному Богоугождению!), он НЕИЗМЕННО обнаруживает, что эти его способности и возможности БЕСПОЛЕЗНЫ в этом деле. В деле молитвы вдруг оказывается, что он при всем своем удальстве бессилен и немощен. Это неприятное открытие рано или поздно заставляет человека признать, что что-то в его способностях и возможностях НЕЧИСТО. Рани или поздно он постигает, что практически все, что он почитал СВОИМ, на самом деле ЧУЖОЕ, заимствовано от помощи какой-то внешней силы, которая никак не хочет служить Богу согласно учению Отцов Православия.

Но зато с этого времени человек начинает пусть медленное, зато реальное движение по пути покаяния. Происходит полная переоценка ценностей. То, чем раньше втайне гордился, осознается как мерзость. Зато то, что раньше втайне презирал, вдруг становится главной опорой в жизни вообще и в духовной жизни в особенности. Действительно вступая на путь покаяния, человек обнаруживает, что мир совсем не таков, каким он казался прежде. То, что высоко у людей, мерзость пред Богом. А то немногое, что в нас по-настоящему ценно пред Богом, жалко и ничтожно по понятиям мира.

И среди этого жалкого и ничтожного по понятиям мира, но многоценного пред Богом - молитва СЛОВЕСНАЯ. Благодать словесной молитвы постепенно попаляет все, что кажется молящемуся более важным, чем сама молитва. Причиной рассеянности на молитве является ложная шкала ценностей.

Человек отвлекается от молитвы на те мысли и представления, которые в этот момент представляются ему более важными, чем слова молитвы. Пройдет немало времени, прежде чем молящийся постепенно поймет, что в действительности слова молитвы безмерно важнее и ценнее любых (денежных, художественных, интеллектуальных) сокровищ мира сего. Это понимание само по себе составляет целую эпоху в духовной жизни человека! Когда оно начинает пробуждаться в человеке, происходит полная переоценка всех ценностей и представлений.

Вначале этого пути каждый молящийся недоумевает: что, собственно, может быть ценным в словах как таковых, хотя бы слова эти и были святыми, хотя бы это было Имя Самого Христа. Слова есть слова. Внимание человека бежит от этих слов, переключаясь вначале на молитвенные мысли, потом просто на благочестивые размышления, потом на посторонние помыслы, и наконец на помыслы явно греховные. Между тем учение Отцов заключается в том, что "ум надо заключать в слова молитвы". Любые мысли, даже благочестивые, во время молитвы неуместны. Что же такого важного и интересного в этих словах, что в них следует заключать ум человека?

Например, человека может необъяснимое охватить слезное умиление, и он предастся тихому сладкому плачу, в глубине сердца гордо помышляя, что вот, сподобился благодатных слез. Но в другой раз вместо "благодатных слез" он вдруг обнаружит сухость и раздражение - надо поскорее проговорить положенное правило, хотя бы скороговоркой, и долой. В другой раз он ощутит невыносимую скуку и тягость и, не выдержав, рассеется вниманием, размышляя о постороннем. Все эти явления - одного порядка, все они происходят от дьявола. "Благодатные слезы" на молящегося демоны наводят для того, чтобы отвлечь его от СЛОВ молитвы на собственные эмоции. Никакого отношения к подлинно благодатным слезам эти слезы не имеют.

Если внимательно проанализировать чувства и мысли, возникающие при попытке внимательно молиться, неизменно обнаруживается только одно содержание: подспудный страх и тревога. Слова молитвы тревожит бессознательное, вызывает страх и отторжение. Правильная молитва действует таким образом. А при той или иной форме неправильной молитвы внимание ума сосредотачивается не на словах молитвы, а на каких-либо мыслях, чувствах и ощущениях, сопровождающих молитву. В принципе, все эти мысли, слова и ощущения не опасны для человека. Единственная опасность здесь - принять их за нечто важное и великое. Если это произойдет, человек рискует так и уйти от слов молитвы.

Все сказанное относится к попыткам человека молиться внимательно. Но по сути внимательная молитва для большинства из нас почти невозможна. Чтобы молиться внимательно, надо верить, что молитва важнее любых других дел и мыслей, которые могли бы отвлечь внимание. Если это внимание у человека есть, и если оно правильное, то есть, если оно сосредоточено на СЛОВАХ молитвы, а не на мыслях и чувствах по поводу этих слов, то этот человек относится к редкому в нашу эпоху типу людей, которые ВЕРЯТ в силу слов молитвы. Для нашей эпохи характерно обратное: маловерие и неверие в силу каких бы то ни было слов, хотя бы и слов святых. Эта характерная особенность нашей эпохи является, на мой взгляд, ключом к ее пониманию.

Вот на этом-то убеждении и основано внимание к СЛОВАМ молитвы. Важны не наши чувства и мысли во время молитвы, но сами слова молитвы, в которых невидимо и неощутимо присутствует Бог. Благодать - это Бог в Своем действии. Не имея чистоты сердца, мы не можем видеть Благодать, присутствующую в словах молитвы, как видят ее Святые. Но эта Благодать невидимо действует.

Смысл любых слов - это то действие, которое оказывают эти слова. Слова, которые ни на кого не оказывают никакого действия, бессмысленны.

Сила вопроса - в ответе. Сила приказа - в исполнении. Сила мысли - в том действии, которое она производит в душе слушателя.

Непонимание этого фундаментального факта, определяющего ВСЕ в деле словесной молитвы, связано с сентиментальным представлением о Благодати, происходящим от западного христианства. Предполагают, что Благодать - это нечто непременно приятное, а лишение Благодати - это нечто непременно неприятное, вроде плохого настроения. В действительности, психология восприятия человеком благодати гораздо сложнее.

Для демонов как раз наоборот: Благодать есть Огнь поядающий, а отступление Благодати для демона отрадно. Для того они и втолкают нас на грехи, чтобы мы остались без Благодати, которая является для демонов совсем нежелательной и неприятной. С этим никто не будет спорить.

Но почему для демона неприятна Благодать, столь желательная и приятная для Ангелов Божиих? Ведь демоны и есть ангелы по существу, они отличаются от Ангелов только своеволием. Благодать неприятна для своевольных, так как она несовместима со своеволием! Но отсюда однозначно вытекает, что и для своевольных людей действие Благодати априори ДОЛЖНО быть неприятным, болезненным явлением. Это естественно и не должно вызывать удивления!

Гораздо удивительнее тот факт, что Благодать очень часто оказывается приятной (по крайней мере, терпимой) для своевольных людей. Этому странному феномену можно придумать несколько объяснений.

Во-первых, благодать подавляет беса, подавляющего человека - поэтому ее действие может переживаться своевольным человеком как блаженство по контрасту с демонским мучительством.

Во-вторых, для Бога нет законов, и Он дает человеку - даже и своевольному человеку! - вкусить Себя настолько любовно и бережно, что человек не замечает в действии Благодати того Огня, Который попаляет демонов.

Недаром Бога называют человеколюбцем; люди действительно пользуются у Него непонятными и необъяснимыми льготами, несвойственными ни животным, ни демонам. Эти льготы были с самого начала, с первого дня человеческой истории! Адам в раю пользовался полной свободой, ему дана была лишь одна заповедь, а остальном он был предоставлен своей свободной воле - и при этом практически полностью защищен от влияния более древних и умных духов, которые были отвергнуты Богом - за что же? - за своеволие! Где справедливость? Человеку явно были предоставлены необъяснимые преимущества, которыми тот, правда, не захотел воспользоваться. Та же картина наблюдается и сегодня.

В-третьих, восприятие одного и того же фактора зависит от меры. Все яд, и все лекарство, тем и другим делает доза, сказал Авиценна. Благодать воспринимается человеком как тихая радость, пока Ее действие умеренно, пока Она действует в меру склонности человека к восприятию Благодати. Даже подвижники, достигшие высших ступеней святости, порой говорят Богу: "Господи, умери волны Благодати Твоея, ибо я таю, как воск".

Собственно, путь Православия можно описать как постепенное приучение человека ко все более и более сильным дозам Благодати. Смысл этого приучения в том, чтобы великий День Пришествия Христова, в день Страшного Суда, когда земля и все дела на ней сгорят в лавине Благодатного Божественного Огня, мы встретили Его с трепетной радостью, а не с трепетным ужасом. "В чем застану, в том и сужу", - говорит Господь. Греческий митрополит Иерофей (Влахос), автор "Православной психотерапии", в своей книге "Рай и ад" выражает убеждение, что рай и ад - это объективно один и тот же феномен, только по-разному воспринятый разными людьми. "Рай есть любовь Божия", - говорит преподобный Исаак Сирин. И он же говорит: "Говорю же, что мучимые в геенне поражаются огнем Божественной любви". Таким образом, говорит митрополит Иерофей, ад - это мучение от действия любви Божией, то есть, Благодати.

Чтобы пришествие Благодати не застало нас неготовыми, мы должны постепенно приучать себя к Божественной благодати, мало помалу увеличивая ее дозы. Божественная благодать действует в нас тогда, когда мы совершаем послушание Божественной воле. Самоотвержение, сопутствующее послушанию, переживается нами как страдание. Вот это и есть действие Благодати, насколько мы его сейчас способны воспринять и пережить!

Тягость и неприятность словесной молитвы - это малый ад для кающегося, это и есть действие Благодати, привыкая к которому человек шаг за шагом совершенно изменяется. Для Ангелов блаженством является то, что для демонов - невыносимое мучение. Таково и различие между подлинным христианином и язычником. Всем нам, людям и демонам, предстоит одно и то же - встреча с Богом. Но для одних это будет начало вечного блаженства, для других - вечного мучения. Начало этого разделения можно видеть уже и сейчас. Люди по-разному реагируют на святыню, на храм, на Богослужение, на молитву, на внимательную молитву. Это различие между людьми существенно, оно есть начаток безмерного различия в Вечности.

Приучая себя ко вниманию в СЛОВАХ молитвы, человек приучает себя быть с Богом. Бог присутствует в словах молитвы, особенно явно - в Имени Своем. Призывая имя Господне, человек совершает важное действие, которое будет иметь большие последствия. Какие именно последствия - это отчасти можно видеть уже и сейчас. Если имя Боже произносится всуе, последствия будут тяжелыми. Но они будут, непременно будут в любом случае! Потому даже если человек обнаруживает в себе неспособность молиться внимательно, пусть он упорствует в молитве невнимательной. Последствия все-таки будут.

Какие же последствия надо ожидать от невнимательной молитвы? Благодать невнимательной молитвы постепенно попаляет в жизни человека все то, что кажется ему более важным, чем сама молитва. Постепенно входя в этот Огонь, человек шаг за шагом расстается со всеми суетными привязанностями. Молитва ревнива и постепенно привлекает ум, а потом и сердце человека.

И таким образом освобождает человека от рабства греху, приучает считать Христа самой важной, самой главной Ценностью в жизни. В результате человек приучается удерживаться от любого соблазна ко греху, лишь бы соблазн этот был различим уму, был осознанным как зло.

Начиная словесную молитву, человек не может удержаться от греха, так как его сознание неустойчиво. По сути, единого сознания как цельного образа реальности у него нет, а есть целая совокупность разных состояний сознания. Ум его легко меняет свое состояние под влиянием манипуляции врага, так что в решающий момент выбора между добром и злом у него оказывается "смещение ценностей", грех кажется делом маловажным, а поводы ко греху - весьма важными. Словесная молитва постепенно исцеляет эту болезнь ума, собирая разорванное сознание в цельность, центром которой становится имя Христово.

Это становится возможным только тогда, когда человек УВЕРОВАЛ, что в имени Божием объективно, независимо от его веры присутствует Бог САМ Своею благодатью. Тут предпосылка подлинного покаяния.

Благодать внимательной словесной молитвы по своему весьма велика, хотя и неброска. Ее харизма такова: внимательно молящийся человек способен удерживаться от произвольного греха, лишь бы грех был осознан как грех. Человек, молящийся внимательной словесной молитвой, МОЖЕТ удержаться от всякого соблазна ведомого и вольного греха. Однако более тонкие неведомые, неосознаваемые грехи он еще совершает, не замечая того. Чтобы избавиться от этих грехов, он должен обрести благодать умной молитвы. Но от внимательной молитвы до умной - один шаг.

Способность внимательно молиться и способность воздерживаться от осознаваемых грехов - это две стороны одного и того же качества - силы ума, цельности сознания. Любой из людей, только уверовавших в Бога, верует в Него только какой-то частью, каким-то аспектом своего "я" - а именно, тем аспектом, который в Духе Святом. Но пока этот аспект не стал единственным или хотя бы доминирующим, чаще доминируют в его душе иные духи, нечистые.

И все-таки если человек хотя бы иногда сознает, что служение Богу, что внимательная молитва - это главное в жизни, значит, он положил начало подлинному покаянию. Вопрос только в том, чтобы покаяние углубить - а здесь небесполезно сознавать и психологию покаяния.

Хуже, если среди разорванных аспектов сознания человека НЕТ ни одного, в котором бы он пребывал в Истине, в котором бы сознавал необходимость послушания Богу. Это уже не христианство; в лучшем случае какой-либо вариант веры в Единого Бога, но без веры в Искупителя. В душе такого человека благодать Бога тоже может действовать по Промыслу Бога, но действие это бессознательно. И тем не менее, это действие (вернее даже, сама ВОЗМОЖНОСТЬ такого действия) играет очень важную роль в психологии такого человека. Дело в том, что человек, вовсе лишенный покрова благодати, по своей естественной немощи очень скоро сделался бы безвольной игрушкой демонов, лишенной собственного сознания. Потому что собственная человеческа способность осознавать ограничена; демоны легко могли бы предъявить уму человека такие впечатления, которых он не смог бы "переварить", и вошел бы в транс.

Такая окончательная победа бессознательного, окончательная утрата сознания часто рассматривается вне христианства, как высокое достижение человека. Те, кто достиг этого "просветления", легко становятся учителями, наставниками и образцом для подражания среди неразумных людей. Утрата человеком человеческого сознания во всех языческих религиях рассматривается как высокое религиозное состояние, одержимость духом "бога" или, допустим, "выход наружу" сокрытой в человеке мудрости. Но если бы не сдерживающее действие Благодати, это состояние легко, без усилий и в короткое время было бы достигнуто всеми. Потому в таких религиях Бог Истины ощущается или даже осознается как злая сила, противодействующая человеку на его пути к "истине" и "просветлению". Например, в религиях спиритуалистического характера Бог Истины рассматривается как "злое начало", Творец темной материи, скрывающей от человека духовную суть мира. В буддизме, стремящемся избавить человека от "уз кармы", от "колеса сансары" - это Тот, Кто изначально закрутил колесо сансары, Кто возложил на нас необходимость "кармы" и так далее. "Просветление" - это якобы бегство от Его власти.

Двигаясь далее вниз, от Истины к тьме лукавого "просветления" пришлось бы подробнее говорить о психологии бессознательного, но это рассмотрено в главе "Как возможно видеть бессознательное". В сущности, это уже иная тема: для нас, грешных, говорить о святости и грехе можно только в противопоставлении одного понятия другому. Но где грех безраздельно господствует, где он считается добродетелью, необходимо использовать уже иные категории.

Оглавление     

Психология творчества

Человеческое творчество - это прежде всего работа воображения, а значит, работа СОЗНАНИЯ человека. Человеческое творчество сознательно. Человек не может воображать, не сознавая того, ЧТО он воображает (хотя он может при этом и не сознавать того, что он это всего лишь ВООБРАЖАЕТ, может принимать воображаемое за реальность). Воображать - это и есть сознавать, по сути понятия "сознание". (Понятие о "бессознательных фантазиях" остается на совести Фрейда. Реально речь идет, конечно, о вполне сознательной работе демонского воображения.)

Но в человеческом творчестве всегда участвует бессознательное, и именно участи бессознательного делает творчество столь интересным! Если бы все в нашем творчестве ограничивалось только работой нашего собственного произвольного воображения, то не было бы ни искусств, ни науки - было бы просто не о чем говорить. Человеческий ум сам по себе слишком слаб, чтобы сотворить что-то по-настоящему интересное. Потому тема о психологии творчества есть лишь подраздел психологии бессознательного.

Нечеловеческое творчество гораздо сильнее, чем человеческое, ведь всякий нечеловеческий разум СИЛЬНЕЕ, чем человеческий. Это может нам нравится или не нравится, но это факт, сознание которого весьма полезно для смирения человеческой гордыни. Кто же спорит, что человек звучит гордо, если сравнивать его с животными. Но человек совсем не звучит, если сравнивать его с духами.

Парадоксальность этого соединения в том, что низшее среди всех разумных творений возвысилось превыше всего. Не только Сам Господь, но Его Пречистая Матерь вознесена Благодатью выше Херувимов и Серафимов. Но надо постоянно помнить о том, что это возвышение именно по Благодати Бога, возвышение сверхъестественное, а не естественное. Его никак нельзя объяснять каким-либо превосходством человеческой природы. Иисус Христос и Его Матерь превосходят Ангелов смирением! И только потому низшее становится высшим. Это действительно неизреченное таинство.

Психология творчества - это психология нечеловеческого в человеке. Нечеловеческое творчество может иметь ТОЛЬКО ДВА источника - Божественный и демонический.

Бывает ли Ангельское творчество? Ведь Ангелы, несомненно, в огромной мере способны к творчеству. Но Ангелы Божии сознательно отказываются от собственного творчества, сами по себе НИЧЕГО НЕ ТВОРЯТ ОТ СЕБЯ, подражая в этом совершенству Христа, своего Творца, ставшего человеком. Несправедливо мнение, будто Ангелы по самой своей природе неспособны к самостоятельному творчеству. Конечно, они способны, как и демоны способны.

Ангелы также являются только проводниками Божественного творчества. Они ничего не творят от себя, так как вменяют себя ни во что пре величием Того, Кому служат. Так же поступают и Святые, достигшие опытного Богопознания. Кто познал Бога, тот уже не хочет ничего творить сам от себя, считая это никчемным. Потому если Ангел и участвует в человеческом творчестве, то этот акт его участия тоже должен быть целиком отнесен к творчеству Божественному.

Итак, всякое представляющее серьезный интерес творчество является либо Божественным, либо демоническим.

И вот здесь-то встает перед нами пренеприятный вопрос о природе великого художественного творчества, например, о творениях классиков - из какого источника они черпали свое вдохновение?

Однажды Варсонофия Великого спросили:

- Как избежать помыслов превозношения, если случится сделать доброе дело?

Старец ответил, что если это дело сделано было по Богу, то Сам Господь Своею благодатью покроет такого человека, не допустив помыслам гордости и превозношения беспокоить такого человека. Если же помыслы превозношения все-таки приходят, это означает, что дело было не совсем чистым.

Этот ответ Великого Старца является тяжелым ударом по всем нам, кто надеется на свои добрые дела. Все наши дела не совсем добрые, говорит Старец. Ко всем к ним примешивается нечто нечистое, то есть, дьявол. Иначе мы вменяли бы эти свои дела ни во что.

Но как будет человек творить добрые дела, если он вменяет их ни во что? Для чего, зачем творить такие дела, которые сам же ты и вменяешь ни во что?

На этот вопрос ответ дает Сам Христос, говоря: "От Себя не могу творить ничего. Но когда вижу Отца творящего, и Сам творю то же". Поистине добрые дела - это дела, которые человек творит в послушании Богу. Эти дела не являются делами человеческого творчества! Они являются сотворчеством Богу. Потому что Бог открывает ЧТО и КАК надо делать.

Иоанн Дамаскин говорит: "То, что в НАШЕЙ власти, НЕ ЕСТЬ дело Промышления, а нашей свободной воли". А ведь собственное человеческое творчество - это дело человеческого воображения! Не в нашей ли оно власти? Значит, оно "не есть дело Промышления", то есть, попущение Промысла. Все, что делается не в послушании Богу, не есть от Бога, не есть Божье.

А что не Божье, то либо естественное, человеческое, либо демонское. Если решительно и принципиально отвергать все демоническое, то на долю своевольного творца остается лишь человеческое. Как же быть с человеческим (именно человеческим, ЧИСТО человеческим) творчеством? Возможно ли оно вообще? Или же вообще ко всему, что творит человек по своей воле, вкусу и разумению, примешивается бессознательное сотворчество дьявола?

Те, кто не верят в нашего Бога, только смеются над такой постановкой вопроса. Они отчетливо и определенно сознают, что различение между добром и злом условно. Что свет - это лишь только правая рука тьмы, как и тьма - только левая рука света. Это происходит от того, что они лишены Истинного Света. Об этом сказал Христос:

- Если свет, который в вас, есть тьма, то какова же тьма?

Они правильно говорят, что их свет есть та же тьма, только повернутая иной стороной, более приятной для человека. Они правильно говорят об относительности добра и зла, потому что они не ведают подлинного Добра. А подлинное Добро есть повиновение Богу во всем, подражание Христу. За пределами этого подлинного ДОБРА все остальное есть тьма, хотя нам эта тьма и кажется светом. Она кажется нам светом, потому что мы сами не просвещены так, как подобает христианам. Мы грешники, и потому не видим никакой тьмы в том, что является тьмой.

На вопрос, возможно ли чисто человеческое творчество, без примеси бессознательного дьявольского (кажущегося нам светлым), приходится дать такой ответ: такое творчество БЫЛО возможно ПРЕЖДЕ грехопадения, когда само человеческое естество было ЧИСТО от примеси тьмы. Теперь же человеческое в нас СМЕШАНО с демоническим. Своим своеволием человек, отделившись от Бога, уподобился демонам. И потому ТЕПЕРЬ, после грехопадения Адама, ЧИСТО человеческое творчество вообще невозможно. Чтобы очиститься от лукавого, человек должен отвергнуть свою волю - иного пути ТЕПЕРЬ нет.

Единственное ЧИСТОЕ человеческое творчество - это подражание Христу. Это отсечение своей воли во всем, полное послушание Богу. И тогда Сам Бог творит рукой такого человека. Примеры известны: это "Троица" Рублева, Псалтирь Давида, Боговдохновенные распевы Средневековья. Это творчество, целиком посвященное Богу, и это - творчество церковное! Правда, сказав "церковное творчество", надо понимать, хотя все подлинно Божественное является церковным, но не все церковное является целиком Божественным. Потому что дьявол, как бы больно и неприятно ему это ни было, стремится вносить и свою лепту в церковную жизнь, стремясь исподволь разрушить эту жизнь. Как и в мирском искусстве, окончательным критерием Истины здесь может служить только время.

- По плодам их познает их, - говорит Господь.

Все нечистое, примешивающееся к церковной жизни, исподволь постепенно разрушает Церковь, но Благодатью Духа оно само разрушается еще быстрее, отпадая от Церкви. Будучи плодом компромисса там, где компромисс невозможен, все нечистое в Церкви со временем постепенно обнаруживает свою нежизнеспособность. Примером такого компромиссного стиля может служить "живописная икона" XVIII-XIX веков. Она нынче уже не нравится никому ни в Церкви, ни за ее пределами. Современные иконописцы оставили эти жалкие потуги приспособить церковное искусство к меняющимся запросам эпохи.

Творчество светское не может быть чистым от примеси демонического, потому что оно своевольно по самому смыслу понятия "творчество"! Если человек пал, и если нельзя восстать иначе как "отвергнув себя самого", по слову Христа, то есть свою гномическую волю целиком подчинив Божественной, то всякое творчество, исходящее от такого падшего человека, не может быть чистым от примеси дьявольского "сотворчества". Сознательного или бессознательного, в зависимости от того, как человек относится к дьяволу.

Оглавление     

Талант и гений

Слова "талант" и "гений" - не синонимы.

Впрочем, слово "талант" заслуживает особого внимания. Изначально, "талант" - крупная денежная единица времен античности. Благодаря Евангелию это слово стало общеизвестным, правда, его используют совсем не в евангельском смысле. Господь говорил о "таланте", имея в виду особую Благодать, данную человеку от Бога, сверхъестественный дар, суть которого - в знании Божественной воли.

Чем больше у человека "талантов" в Евангельском смысле, тем более открыто ему, что надо делать, чтобы угодить Богу. "Знающему, как сотворить добро и не творящему - грех ему". "Знавший волю господина своего и не сотворивший бит будет много, а не знавший и не сотворивший бит будет меньше". Потому в Евангелии говорится, что каждому Своему рабу Бог дает "таланты" по силе, кто сколько может понести. По толкованию Серафима Саровского, через послушание Божественной воле таланты приумножаются. Так "стяжается" Благодать.

"Зарыть талант в землю" означает жить по своей воле, не используя то знание Божественной воли, которое дано тебе от Бога. За это раб получает наказание, даже если он не "растратил" талант, не потерял его через грех. Смысл притчи в том, что надо не просто воздерживаться от греха, но и стараться угодить Богу - и тем самым умножать таланты. Ибо Бог открывает Свою волю тому, кто старается исполнять открытое (по Иоанну Тобольскому, "Илиотропион").

Ныне слово "талант" используется в обиходе совершенно в ином смысле.

Но поскольку такое понимание "таланта" общепринято и вошло в русский язык, придется и мне следовать этому употреблению. Я только подчеркну, что русское и церковнославянское понимание "таланта" - различны!

"Гений" существенно отличается от "таланта" (в русском переводе). Гений - это наитие, вдохновение. Гений не является собственностью человека. Гений - это подсказка извне. Гений, в отличие от таланта, это не человеческая способность. Гений - это дух. Правильно было бы говорить не "он - гений", а "у него есть гений". Гениальность - это одержимость гением.

Талант (человеческая способность) тоже дается, но он ДАН, он ЕСТЬ, человек волен им пользоваться или не пользоваться. Талантливый человек понимает, как он ЭТО делает. Понимает, хотя и затрудняется найти СЛОВА, чтобы объяснить тому, у кого НЕТ такого таланта. А у кого есть такой талант (пусть только потенциально), тот поймет его намеки и может научиться, овладеть этим талантом. Талант - это особый внутренний язык ума, особые категории мышления, но это - человеческое.

Можно задаться вопросом о происхождении таланта: откуда, от кого он дается? Если талант - это особый внутренний "язык" человеческого ума, то откуда ум понимает эти "слова", невыразимые словами? Чаще всего, от другого человека, от учителя. Но если учесть, что эта передача "таланта" возможна не всегда, что она есть некое таинство (мистерия), то не требует ли акт такого ученичества обязательного участия кого-то третьего? И кого именно? Ответ очевиден.

Но все-таки талант - это не гений. Если уж он получен, то не может быть отнят обратно. Талант - это УМЕНЬЕ, а не ВДОХНОВЕНИЕ. И потому каково бы ни было его происхождение, теперь уже, де-факто, пока жив-здоров носитель таланта, это - человеческое.

Гений - это не человеческое, это "свыше" (или "сниже"). Вдохновение приходит и уходит. Когда уходит - человек становится бессилен, потому что он сам не знает, КАК ЭТО ДЕЛАЕТСЯ. Талант - это свойство естества. Ума, в первую очередь. (Большой рост, или огромная физическая сила, к примеру, тоже своего рода "талант", или нет?) Гений - это НЕ свойство естества.

Талант - это душевное явление. Гений - духовное.

Духовное - это связанное с коммуникацией, основанное на общении с другими духами. Вопрос, с какими?

Вопрос о природе гениальности - вопрос тяжелый, связанный с сильными аффектами. Ясно, что "гениальность" тесно связана с "бессознательным". Ведь гений не осознает КАК он делает то, что делает. Когда ушло вдохновение - он бессилен. Гений - это пророк какой-то силы, действующей ЧЕРЕЗ него.

Роль пророка прельщает и прельстила многих. Многие хотели и хотят быть гениями. Еще больше тех, кто восхищен гениальными творениями и БОИТСЯ услышать что-либо нехорошее о природе гениальности, об источнике этих творений. Не трогай, больно! - так и слышится всякому, кто решается говорить правду о гениальности. Но это полбеды. Боюсь, что во многих случаях талантливость - это разновидность "гениальности", только выраженной более слабо и прикровенно. В ОТКРОВЕННОЙ гениальности очевидно содействие внешней по отношению к уму человека силы. Но и талант, боюсь, чаще, чем кажется, является ПРИКРОВЕННОЙ гениальностью. То есть, внешняя сила здесь как бы "усвоена", вошла в состав бессознательного, слилась с натурой.

К сожалению, с годами я все больше приближаюсь к страшному окончательному выводу, что избавление от бессознательного - это избавление от всех ОСОБЫХ дарований, от всех ТАЛАНТОВ. Пока - пока! - я еще боюсь этого вывода. Так не хочется по выходе из горнила оказаться СЕРЫМ. (Не гордость ли это? Очевидно, что да.) Очищение от страстей - это и очищение от всевозможных "харизм". Всякая глубина да наполнится, всякая гора да смирится. Бесстрастный человек - не гений, и он хорошо сознает свою немощь и уязвимость. Вся надежда его - на Бога, на Божественное творчество. И Бог не оставляет его.

Ну, а если талант и гений суть один феномен, только в разных режимах проявления, то русское понимание "таланта" гораздо более осмысливается. Просто там, где Господь говорил о таланте СВЫШЕ, мир предпочел уразуметь, так сказать, СНИЖЕ. Господь в притче говорил о Благодати, мир услышал о дьяволе. С точностью до наоборот. Это понятно, это как со словом "прелесть". По-русски и по-славянски смысл - противоположный. "Прелесть" по-славянски - прельщение, ложь, принятая за правду. Например: КАКОЙ талант - просто ПРЕЛЕСТЬ!

Оглавление     

Гений и злодейство

Для того, чтобы нам предохраниться от прельщения, НЕОБХОДИМО отдавать себе отчет в том, что МНОГОЕ из того, что нам видится светлым и прекрасным, некогда ОКАЖЕТСЯ гнусным, и даже "невыносимо гнусным". Но это будет только тогда, когда Царство Божие придет в силе. Когда явится Сам Бог, тогда нам не покажутся гениальными ни романы Достоевского, ни музыка Баха. И нам не жалко будет навеки расстаться с этим гениальным творчеством, потому что тогда-то мы поймем, что это - прелесть. Пусть тонкая, тончайшая прелесть.

Об этом надо помнить, размышляя о природе гениальности.

Не хочу ли я сказать, что в творчестве гениальных людей и не было ничего Божественного, а только одна дьявольская прелесть?

Ни в коем случае. Просто я расчищаю место, чтобы указать, ЧТО ИМЕННО там было от Бога. Ибо там несомненно ЕСТЬ нечто Божественное НЕСМОТРЯ на дьявольскую прелесть. Если бы Бог не ограничивал свободу сатаны при его манипуляциях человеческим сознанием, то ничего, кроме шаманских бубнов и наскальных рисунков мы бы не сотворили. Да что я пишу! Если бы Бог попустил дьяволу, то ни у кого из нас и сознания не было бы. Мы все были бы в глубоком безвылазном трансе, и в наших телах обитали бы демоны.

Тем более, если говорить о творчестве материальном, о воплощении замыслов. Власть дьявола здесь, в материальном мире, гораздо меньше, чем в мире воображения. Но Бог в очень большой мере хранит от его прелести и наше воображение. Чтобы достичь хоть какого-то успеха, дьявол должен действовать тонко. Он стремиться вызвать сочувствие и любовь людей. И он способен действовать настолько тонко, чтобы мы при встрече с ним считали его добром.

В своевольной человеческой гениальности, в свободном творчестве, надо различать разные стороны.

Во-первых, "вдохновение", происходящее от дьявола.

В-вторых, действие Благодати, полагающее некие нравственные пределы дьявольскому"вдохновению". И пределы эти могут быть очень узкими! А могут быть, увы, и весьма широкими. Чем сильнее действие благодати, тем уже эти пределы, тем более тонкую работу приходится проделать дьяволу, чтобы прельстить нас. Это таинственное действие Промысла, соединяющего с человеческим творчеством Божественное действие в мире. Человек творит по вдохновению "муз". Но "музы" боятся быть слишком откровенными, и потому если они хотя достичь успеха, им приходится находить поистине гениальные решения, чтобы и волки были сыты, и овцы целы! В данном случае сама Благодать действует бессознательно, как в случае с Саулом, Каиафой и Валаамовой ослицей. Гений, получивший вдохновение свыше, подобен валаамовой ослице.

Конечно, гениальностью можно назвать и сознательное послушание человека-творца Богу-Творцу, что предполагает наличие веры в Бога, искреннее желание Ему служить и некий "талант" в первоначальном смысле этого евангельского слова, то есть некое знание человека о том, что же именно угодно Богу. Только последнее может быть спасительным для гения, только сознательное послушание Богу приближает его к Истине.

В будущем веке будет Божественная музыка, Божественные слова и образы, по сравнению с которыми то, что для нас сейчас КАЖЕТСЯ велико и недостижимо, ОКАЖЕТСЯ весьма посредственным и серым. Это несомненно: "Око не видело и ухо не слышало, и на сердце человеку не приходило то, что приготовил Бог любящим Его".

Промысел Божий участвует в человеческом творчестве, как и вообще в жизни человеческой, чтобы не дать нам ОКОНЧАТЕЛЬНО ДЕГРАДИРОВАТЬ. Именно в этом смысл всего великого в мирской жизни. Не меньше, но и не больше! Ничего действительно заслуживающего ВЕЧНОСТИ человек не может сделать вне послушания воле Творца. И никакое вдохновение тут не поможет. Потому-то я склонен предполагать, что то немногое действительно вечное, что в своей жизни все-таки сделали великие художники, было сделано ими сознательно, а не бессознательно. Ради Христа, в послушании Его воле.

Оглавление     

Божественное в гениальности

Надо четко осознавать различие между спасительной синергией и общим промыслительным действием Благодати.

Синергия - это сознательное действие человека, его добровольный, непринужденный выбор, выбор того, что угодно не ему самому, но угодно Богу. Однако Промысел ведь может действовать безотносительно к свободной воле человека - ПРИНУДИТЕЛЬНО! Если бы не было такого принудительного действия, то падший мир, чуждый синергии, давно разрушился бы.

Синергийное действие человека не может считаться НИ причиной, НИ следствием синергийного действия Бога. В синергии Божественное и человеческое действия соотносятся как две стороны одного явления. Синергия - это максимально возможное СОЕДИНЕНИЕ Творца и сотворенного.

Для мирского ума это должно казаться парадоксом: ПОСЛУШАНИЕ, добровольное подчинение Божественной воле, ВЫШЕ любой гениальности. Потому что в гениальности Бог действует принудительно, использует человека как инструмент в целях Своего Промысла. А в синергии, в послушании, человек добровольно, свободно участвует в Божественном творчестве.

С точки зрения мирской логики, когда я САМ действую, это выше и похвальнее, чем когда я ПОДЧИНЯЮСЬ. Но ведь Бог и так властен надо всем. Все совершается по Его воле. Одно - сверхъестественным действием Его благодати, другое - попущением, бездействием Благодати, естественно. Но никто никогда не сделал и не может сделать ничего такого, что не было бы предусмотрено Богом еще прежде творения мира. Когда я САМ действую - это все равно часть Его замысла, ЧТО БЫ Я НИ ДЕЛАЛ. В лучшем случае, я - инструмент Его действия, добровольно действующий по Его воле. Если же я своеволен, Промысел все равно использует меня в Своих целях - но это происходит бессознательно, автоматически.

А вот как раз тогда, когда я добровольно, сознательно подчиняюсь Богу, как раз тут-то моя свобода максимальна. Когда с моей стороны нет ДОБРОВОЛЬНОГО повиновения, тогда имеет место либо НЕВОЛЬНОЕ, бессознательное повиновение Его воле. Неужели же выше невольное, неразумное и бессознательное участие в Его замысле о мире? Конечно, нет! Потому своеволие ниже послушания. Потому что "удивить" Бога своим поступком или творчеством не может никто! Бог ведает ВСЕ прежде, чем мир был создан.

Потому-то добровольное, сознательное послушание Богу - это МАКСИМУМ, ПОТОЛОК того, на что способна всякая сотворенная природа, не только человеческая, но и ангельская. Любая попытка своеволия - это УНИЖЕНИЕ для человека, это всегда некая потеря данного нам дара СОЗНАТЕЛЬНОСТИ. Своеволие - это корень безумия. Ведь что бы ты ни сделал - это только часть Его замысла о твоей жизни, не более того. Добровольное повиновение Богу - это осознанная, осмысленная жизнь сотворенного Богом существа. Попытка самостоятельности по отношению ко Всеведущему - это КОМИЧНО. Вот что надо осознать.

Дьявол боится Благодати, потому что от него требуется подчинение, повиновение, послушание Богу, унижающее его безумную гордость. Конечно, особенно страшно, когда ему ПРИХОДИТСЯ слушаться для того, чтобы избежать боли и страданий. В этом случае ведь послушание все равно свободно, добровольно. Не хочешь - не слушайся, и страдай.

Это демоническое переживание Благодати отнюдь не чуждо каждому падшему человеку. Всем нам тяжело послушание и любезно своеволие. Собственно, потому мы и "падшие". Это легко понять, спроектировав данный феномен из религиозного смыслового пространства на плоскость межчеловеческих взаимоотношений. Каждый из нас по опыту знает, что самое гадкое - это когда палач предлагает "облегчить свою участь" послушанием. Тут от нас требуется "синергия" с тем, кто нас мучает. Добровольное сотрудничество, ЛЮБОВНОЕ СОЕДИНЕНИЕ с мучителем - что может быть гаже этого? Подобные события являются источником психических травм, в изобилии поставляют пациентов для психотерапии.

Суть здесь в том, что другой человек - не Бог. Беря на себя роль Божества, он весьма плохо исполняет эту роль. Хуже всего то, что подобные травмы потом используются бессознательным для ПЕРЕНЕСЕНИЯ на Бога тех отрицательных эмоций, которые мы когда-то испытали по отношению к человеку-мучителю. Особенно тяжело отзывается на религиозной судьбе ребенка злоба родителей, особенно бессознательная злоба демонического "сверх-я".

Но в отношении к Богу именно отказ от послушания - это безумие и несправедливость. Бог же ПО ПРАВУ повелевает! Неподчинение Его воле, по самому большому счету, и невозможно! Речь идет только о том, сознательно или бессознательно следовать Его воле. Только сознательное повиновение - спасительно. Бессознательное - бесполезно.

Многим (уважаемым людям) хотелось бы думать, что дьявол неспособен к творчеству. Но это самообольщение. Сатана, конечно, может писать гениальные стихи и музыку. В конце концов, он же создан Богом. От Бога все его способности и дарования. В самой своей основе, по смыслу понятия, САТАНИЗМ состоит всего лишь в том, чтобы употреблять данные от Бога дары СВОЕВОЛЬНО, по своему усмотрению, а не по воле Подателя даров.

Ведь Сатана есть творение Бога. Откуда же его злоба, которую испытало и еще более испытает человечество? Очевидно, от его естества. Имея свою собственную гномическую волю, дьявол свободен в выборе. Но между чем и чем он выбирает? Откуда в его выборе сам потенциал злодейства? В человеке это - от дьявола. А в самом дьяволе, первоисточнике зла? Не от его ли естества? Но ведь Творец ангельского естества - Бог. Откуда же там зло?

Что касается человека, то он, будучи ПОСЛЕДНИМ и НИЗШИМ членом ДУХОВНОЙ иерархии, был связан вначале только одной заповедью. Только одно было ему открыто и заповедовано от Бога. В остальном Адам мог быть своевольным, и это было не зло. Однако по отношению к нам, будущим его потомкам, он был естественно ВЫСШИМ, естественным Царем всех людей. И потому-то один-единственный грех в его жизни имел ужасные, неисчислимые последствия для человечества.

Возвращение человечества на путь послушания Богу - это и есть дело Христа, смысл Его жертвы. Для того, чтобы стать в числе искупленных, надо подражать Христу в Его послушании Богу. Когда-то Адам мог быть своевольным, и это ему не вредило, потому что он был психологически защищен от дьявольских помыслов. Они ему просто не приходили в голову. Его бессознательное было чисто от прелести. Беседа жены со змеем - это не мысленное собеседование со "своей" мыслью, а именно диалог с внешней тварью. После падения все люди кроме святых в той или иной мере ОДЕРЖИМЫ демоническим, в это-то и заключается главное следствие их падения. Враг действует в нас ИЗНУТРИ.

И действие его для нас вредоносно и пагубно, потому что он ищет своего, а не нашего! Хороший начальник ищет не своего, но Божьего, и потому он действительно полезен для подчиненных - ведь Бог благ. Плохой начальник ищет своего, и он объективно вреден, потому что он - не Бог. И потому чем более открыто и откровенно действует дьявол, тем ужаснее и отвратительнее плоды его творчества. Потому-то чем свободнее творчество, тем более гадкие оно приносит плоды. И наоборот.

В концов, дьяволу деваться некуда: ничего в полном смысле СВОЕГО у него нет, ведь сам-то он - творение Бога, потому-то любая ложь всегда сплетена из осколков истины. Ему изначально приходится воевать на чужой территории. В таких условиях ВСЕ приходится пускать в ход. Даже Воскресение Христово употребляется в ересях для насаждения лжи. И это понятно и в своем роде естественно - для падшего естества.

Человек, творящий гениально, оказывает своим творчеством сильное влияние на судьбы других людей и мира в целом. Это влияние не может оставаться без внимания Промысла Бога. И Бог участвует в этом гениальном творчестве, направляя его ко благу! А гений - а через него дьявол - использует это для своих целей, для насаждения СВОЕГО. Устраивать большие дела, имеющие влияние на многих людей - значит наверняка привлекать и внимание Промысла.

Бог знает все наперед и может просто не допустить "великих дел", в которых Ему неугодно участвовать. Но всевозможные великие замыслы неявно подразумевают участие Бога. Там, наверху, разгорается битва за душу "великого" человека, избранного Промыслом как инструмент Блага. Дьявол стремится использовать его во зло, манипулируя его сознанием. А "великий" позволяет себе слегка расслабиться, уповая на то, что Бог Сам попечется, чтобы его действия не были обращены во зло. А Бог - печется, но до известной меры. Это происходит и с "младостарцами". Не особо заботясь о послушании Богу, они полагаются на Благодать. Что-нибудь ляпнуть вопрошающему - "по наитию", а там Сам Бог авось управит.

С этой-то целью люди и рвутся наверх, потому и боятся безвестности. Потому что власть (в любой форме, власть прекрасного или просто яркого.) никогда не остается без участия Промысла. Ведь те, кто подпадают под власть, ни в чем не виноваты - ради них-то Бог и участвует в нечистых делах своевольных властителей, исподволь обуздывая их своеволие.

Крайний пример такого участия - Воскресение Христово. Распятие, убийство Богочеловека было деянием по человеческим понятиям "великим", оно было и "гениальным", так как совершалось при активном участии главного гения, сатаны. Многие участники этих событий прославились на весь мир. Герострату остается только позавидовать известности и славе Иуды-предателя, Ирода и Пилата. А ведь вся эта известность связана только и исключительно с Воскресением. Если бы Христос не воскрес, никто и не вспомнил бы про всех этих людей!

Именно Воскресение придало этим печальным и страшным событиям печать Божественности, увековечило их в текстах Евангелий, сделало достоянием вечности. Евангельский текст не стареет, остается по-прежнему интересным и емким, хотя минуло уже две огромных, совершенно разных эпохи - античность и средневековье. Да и Новое время принесло уже несколько колоссальных перемен: Возрождение, европейская всемирная Конкиста. А Евангелие не стареет, оно дало новую жизнь, новый интерес и книгам Ветхого Завета.

Однажды Аркадия Стругацкого спросили, не мешает ли ему цензура? Ничуть, ответил писатель, она даже помогает, заставляет искать более тонкие решения. И точно - отменили цензуру, и весь талант со свистом вышел, как воздух из пробитого баллона.

Именно ограничивающее демона участие Промысла придает всему гениальному подобие вечного. Где Бог попускает дьяволу действовать более свободно, там не наблюдается достойных плодов. А где Благодать невидимо держит гения в ежовых рукавицах, там бывает, у зрителя (слушателя, читателя) захватывает дух. Таков основной парадокс психологии творчества.

Оглавление     

Управление гением

Как правило, чем ближе человек к Богу, к святости, тем НИЖЕ оценивает он роль творчества в духовной жизни (как и в жизни вообще), тем с меньшим интересом и вниманием относится он к данному феномену. Между тем внимание к Божественному здесь только возрастает. Даже малые доли присутствия, прикосновения Благодати вызывают благоговейное внимание такого человека.

Мы, люди грешные и имеющие нечистое сердце, несомненно склонны видеть разумное, доброе и даже (страшно сказать) вечное в нецерковном творчестве, чему всячески способствует дьявол, беря на себя роль Бога в восприятии тех, кто приписывает его творчество Богу. Это печальное явление является повсеместным. Об этот писал Игнатий Брянчанинов, но все мы, читающие его труды, и в принципе соглашающиеся с ним, всегда бываем не склонны относить его слова к СВОИМ личным кумирам.

Между тем, чтобы христианская психология была действительно христианской, она должна способствовать развенчанию ложных представлений, а не их насаждению. Надо честно признать: когда я, человек грешный и нечистый сердцем, предаюсь СВОЕВОЛЬНОМУ творчеству, мне помогает дьявол. И чем сильнее, чем гениальнее то, что я создаю, тем больше участие дьявола.

Это та грустная, но реальная картина, с которой нужно свыкнуться. Какой сделать вывод? Конечно, во-первых, надо сделать вывод, что молиться, ходить в Церковь и находиться на Ее ПОСЛУШАНИИ - это гораздо важнее и ГЕНИАЛЬНЕЕ (в лучшем смысле этого слова), чем предаваться своевольному творчеству. Впрочем, нехорошо использовать слово "гениальность" таким образом. Оно этого не стоит. Лучше использовать слово "гений" в его первоначальном смысле, в смысле ДЕМОНА, участвующего в человеческом творчестве. Божественное же действие лучше именовать Благодатью.

Но что, если человек все-таки решил идти путем творчества, если он при всем желании не может пока совладать со своими страстями, не в силах ПРОСТО жить по Богу, подражая Христу, Который "от Себя не творил ничего"? Как обезвредить (по возможности) непрошенный демонический гений, непременно проявляющийся в моих своевольных творениях? Если я не могу от него избавиться совсем, пока я не избавился от своеволия, то нельзя ли ПРИНУДИТЬ демонический гений работать во славу Божию?

Очевидно, нельзя. Это показывает ОПЫТ. Когда человек, страдающий гениальностью (читай, бессознательно пользующийся помощью демонов) пытается направить свое творчество в более церковное русло, его гений начинает откровенно увиливать от работы. С этим связана колоссальная проблема для церковного творчества и вообще церковного быта. "Человеческая" гениальность почему-то никак не желает действовать во славу Божию - из чего и становится вполне очевидной ее нечеловеческая природа.

Но история России еще не окончена. Гораздо поучительнее история Европы. Изучая историю Европы, можно хорошо понять, что такое белая магия и какова ее диалектика. Белая магия - это привлечение помощи Бога не с целью спасения, а с целью манипуляции дьяволом со стороны человека. Это использование человеколюбия Божия в корыстных целях. (За что и придется дать ответ.)

Эта духовная "техника" была использована Европой для того, чтобы возвыситься и превознестись надо всем миром. Чтобы понять логику происходящего, надо осознать, что Европа - это НЕ САМАЯ ГЕНИАЛЬНАЯ, но САМАЯ ТАЛАНТЛИВАЯ часть света!

Гениальность свойственна не только европейцам; гений участвует в жизни всего мира, и есть немало областей, в которых Китай, к примеру, традиционно опережает Европу, и по сути остается вне конкуренции.

Это, прежде всего, традиционная китайская медицина. Самый гениальный европейский врач, светило науки, понимает в болезнях не настолько, чтобы его рекомендации оказались эффективнее манипуляций опытного врача-китайца, пользующегося услугами своего "бессознательного". Традиционная медицина Китая и Тибета только начинает осмысливаться европейской медициной, и сильно смиряет гордыню Европы. Европейская медицина - это попытка осознать, осмыслить патос. Европеец стремится создать МЕТОД, ТЕХНОЛОГИЮ лечения. Технологичность - пафос европейской медицины. В этом ее принципиальное отличие от НАСТОЯЩЕЙ китайской медицины, в которой основную роль играет именно наитие, неповторимость каждого конкретного случая и приема.

Итак, гениальность свойственна не только Европе и не столько Европе.

Но Европа открыла миру принципиально, качественно новый вид гениальности - собственно ТАЛАНТЛИВОСТЬ, возведенную в систему, поставленную на поток! То есть, гениальность осмысленную, осознанную. Именно Европа - это место ЗНАНИЯ, ОСОЗНАНИЯ, а не просто бессознательного пользования. Европа открыла, что главная сила - это как раз знание, а не бессознательное вдохновение. Странность гения Европы в том, что Европа вынудила этого своего бессознательного гения ОТКРЫТЬ часть своих секретов человеческому сознанию. Европа научилась, обрела УМЕНИЕ. А умение, если даже оно и получено из демонического источника, все же является уже достоянием человека, а не дьявола. Умение - это талант, а не гениальность. И это - хорошо, потому что его можно использовать во благо (хотя легче - во зло).

Восток пользуется услугами бессознательного бессознательно. Осознание Востоком своих собственных методов оставляет желать лучшего! Их теории пяти первоэлементов, двенадцати меридианов, Инь и Ян и прочее - столь же глубокомысленны, сколь и бессмысленны. Они рассчитаны не на осмысление, а на УСВОЕНИЕ. Они вполне "осмысляются" только в трансе, в медитации - но по выходе из транса опять превращаются в загадочный ребус. Конечно, что-то остается, но главное - главное все-таки требует СИЛЫ, а не знания. Главное остается бессознательным.

По сути, их теории - это не теории в европейском смысле. Если сравнивать, стараясь перевести на понятный нам язык, это как хорошие стихи, читая которые соприкасаешься с тайной творчества, но вовсе не понимаешь, как же они "сделаны". Их не изучают теоретически, как теорию, а усваивают практически, как искусство. Чтобы стать поэтом, надо не понять, как делаются стихи, а ПРИНЯТЬ гения. А принять его можно, ВЖИВАЯСЬ в гениальные стихи. Так и китайская медицина требует не понимания, а вживания.

Искусство - это вообще самое восточное из того, что есть в Европе. Оно наименее осмысленно, оно действует таинственно, маняще - как все на Востоке. Китайская медицина - не наука, а искусство. А европейская медицина - все-таки наука. В этом ее и сила, и слабость.

Что же за секрет, что за технология позволила Европе ЗАСТАВИТЬ гения приоткрыть свои секреты человеческому уму?

Эта технология - молитва, обращение к Богу! С первого взгляда, это кажется парадоксом. Европа уже сто лет не молится Богу, да и перед этим молилась не так уж усердно, по крайней мере, неправославно!

Суть в том, что обращение человека к Богу Истины столько опасно для дьявола, что он готов идти на ЛЮБЫЕ жертвы, на ЛЮБЫЕ уступки для того, чтобы вынудить человека прекратить молитву.

Возвышение Европы началось именно отпадением от Православия! Отпадением - потому что Православие НЕ ПОЗВОЛЯЕТ человеку променять Бога на какие бы то ни было ДАРЫ. Поэтому отпадение от Православия - но без отпадения от Бога! - открывает перед человеком огромные возможности ТОРГОВЛИ. Эта торговля и называется белой магией. Пока человек торгуется, набивая себе цену - это магия белая. А когда сделка наконец совершилась - начинается магия черная.

В белой магии человек торгуется, еще не продал, но продает свою душу, свое вечное спасение, получая взамен более или менее великие дары, знания, ТАЛАНТЫ - или же ГЕНИАЛЬНОСТЬ. Если вдуматься, так гениальность наиболее выгодна для дьявола и наименее выгодна для человека. Соглашаясь на гениальность, человек явно ПРОДЕШЕВЛЯЕТ, продавая свою душу, потому что главный рычаг творчества - вдохновение! - остается вне его контроля.

Любой, кто продает свою душу, продешевляет, потому что душа человека, как говорит Господь, ценнее всего мира. Особенно страшно продешевляет тот, кто продает свою душу за летучие, неуловимые пустяки вроде гениальности и вдохновения.

Европа не продешевила так уж сильно. В обмен на Христа она приобрела весь мир. Конечно, и она продешевила, потому что жизнь вечная все-таки ценнее всего мира. Европа отреклась от Бога в обмен на великие, многомощные ЗНАНИЯ, которые теперь уже ЕСТЬ, их уже не отнять. Ведь знания Европы теперь уже стали достоянием всего мира. Европейская позитивная наука - это цена, которую демон заплатил за обладание Европой. А волна мистицизма, которая все больше охватывает Европу - это попытка отнять назад то, что заплачено. Это обстоятельство надо бы осознавать европейцам.

Вкратце духовная история Европы такова.

Вначале (в эпоху Крестовых походов) Западной Европе было предложено военно-политическое ЕДИНСТВО (под папским омофором) в обмен на отказ от Православия. (Ведь в позднем, Высоком Средневековье, Европа уже была, была единой!) Дьявол даже на время и отчасти предал Европе мусульман, чтобы укрепить Запад против Православного Востока. Усиление католичества для сокрушения Византии - для дьявола это была тяжелая жертва, ведь католическая Европа продолжала усердно призывать ненавистное для него Имя, и сохранила церковность, хотя и неправославную. Но это был первый и самый важный шаг к победе тьмы - отказ от Православия, отпадение от Истины. Добившись вначале этого, главного, дьяволу надо было скорее "завалить" католическую церковность. Но не раньше, чем была добита Византия!

Никогда еще дьявол не унижался в таком масштабе, никогда еще в таком массовом порядке бесам не приходилось надевать белые крылышки и принимать вид невинных младенцев. Католические "ангелы" - это именно униженные, подавленные бесенята, вынужденные разыгрывать скучную для них роль "служителей света". Но то, что приходилось вытворять дьяволу в России в XIX веке - это уже какой-то духовный беспредел. Великая русская литература - это несмываемый позор дьявола. Гордый демон - смиренный служитель блага народного. Лепота! Вот до чего довело их Православие. Вот какую дорогую цену пришлось платить бесам, чтобы отвлечь нас от Истины. Но вернемся к Европе.

Потом Северной Европе было предложено возвышение над Югом в обмен на отказ от католической церковности, от апостольского преемства. Так возник Протестантизм. Протестантизм со своим узколобым последовательно-непоследовательным иконоборчеством гораздо менее опасен для дьявола, чем католичество. Современные протестантские фильмы о Христе ужасны; их своевольный "христос" - это "светлый" дьявол в роли "спасителя мира", предтеча антихриста. Наверное, таким он им и является. Протестанты совершенно утратили понятие о том КАКОВ ХРИСТОС на самом деле. Они потеряли образ Христа. Но все-таки и протестантизм - это христианство, а христианство и в такой форме опасно и неприемлемо для дьявола, ведь и здесь люди призывают Имя Христово. (Горделивая молитва пятидесятников, конечно, слабовата для того, чтобы действительно изгонять демонов. Но при известной настойчивости и они способны довести беса до истерики и вынудить его разыграть целую унизительную сцену "экзорцизма", имитируя изгнание, чтобы прекратить призывание Имени. И потому, во избежание повтора, бес в дальнейшем старается вести себя более деликатно, не провоцируя новые молитвы.)

Чтобы одолеть Европу, требовалось прекратить европейское христианство вообще. Тогда Европе был предложен НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ прогресс в обмен на отречение от Бога. Вот это действительно грандиозный "дар", совершенно преобразивший жизнь человечества! От этого троянского коня мы уж не могли отказаться. Поплыли пароходы, полетели самолеты. И главное, главное! это было сделано КАК БУДТО силами самих людей, их собственным коллективным умом. Заставить человека уверовать в свои силы, заставить его признать Бога излишним в научной картине мира, обрезать веру бритвой Оккама - вот в чем был дьявольский план!

Принято думать что научно-технический прогресс - это естественная часть процесса развития человечества. Но это недалекий взгляд!

Ведь на то, чтобы создать все современные технологии, европейцам (и их потомкам, североамериканцам) понадобилось каких-то жалких три-четыре века! Еще в начале семнадцатого века европейцы знали об устройстве мироздания НЕМНОГО более древних греков. А пять-шесть веков назад - и того не знали. Европейский научно-технический прогресс - это необъяснимый взрыв, грандиозный скачок в мировой истории. Если бы древнему египтянину вовремя упало на голову яблоко, что помешало бы ему создать дифференциальное исчисление? Почему римляне не сделали ткацкий станок и паровоз? Европейская наука - это действительно ВЗРЫВ. И этот взрыв необъясним, он не вытекает из предыдущего развития человечества и не объясняется им.

Этот взрыв не был подготовлен постепенным, плавным развитием всей предыдущей истории. А если считать, что он был подготовлен, то ведь он был вполне уже подготовлен и тысячу, и две тысячи лет назад. Почему же он не произошел гораздо раньше?

Причина тому - духовная.

С одной стороны, древним в их размышлениях о природе мешали их религиозные предрассудки, их вера в их отвратительных, отупляющих человека "богов", наводящих на человека транс. Христианство сильно "прочистило мозги", проведя решительную грань между Божественным, недоступным разуму человека, и тварным, сотворенным Богом, и христианство утверждало, что тварное доступно для познания. И что все видимое ДОЛЖНО служить человеку. Когда-то природа была местом встречи человеческого и демонического (почитавшегося божественным). Христианство сняло с природы мистическое покрывало, резко отделив тварную природу от Божественного.

Но это отделение, это срывание всех и всяческих демонских масок, произошло очень давно, в Поздней Античности, в IV веке. Что помешало великим Феодосию и Юстиниану инвестировать в академическую науку? Отчасти, конечно, и то, что тогдашняя наука ассоциировалась с демонолатрией. Но в Античности христиане спокойно относились к достижениям языческой цивилизации. Резкое неприятие всего языческого пришло позже, в эпоху иконоборчества, в начале Средневековья. Наконец, что помешало мусульманам стать в авангарде научно-технического прогресса? Их религия ничуть не менее христианства (или, скажем, атеизма) годится как религиозный базис научно-технического прогресса.

Если же все дело в особой одаренности европейских народов, то опять вопрос: откуда взялся этот дар? Что-то раньше не замечалось особой одаренности. Нет, этот дар неслучайно ассоциируется у нас с атеизмом (хотя все основы науки были заложены еще "добрыми христианами"). Это был троянский конь, предназначенный для того, чтобы европейское человечество возмечтало о себе, чтобы презрело Христа. И дар этот был принят.

И вот тут-то Европа не выдержала, тут и перестала молиться. И теперь европейская культура уже недалека от падения, потому что силы тьмы много льстят и помогают человеку, когда хотят отвлечь его от молитвы, но они злопамятны и НИКОГДА не простят Европе того, что она так долго призывала Христа. Никогда.

По сути, подобная сделка предлагается каждому, кто берется за молитву. И устоять бывает очень трудно. Тем более, что на первых порах предлагается вовсе не отречение от Бога, а всего лишь отвлечение ума от молитвы на другие дела. Лично я не в силах устоять. Этот текст - свидетельство моего позора и унижения. Уйдя вниманием от молитвы, я пишу то, что мне открылось. А открылось это для того, чтобы отвлечь меня от молитвы. И ведь самое обидное то, что я знаю, что продешевил!

В обмен на оставление внимательной молитвы дьявол может дать вообще ВСЕ, ЧТО УГОДНО. А не просто книжку по психологии. Я знаю, что он ничуть не боится моих "обличений". Он найдет способ нейтрализовать мое действие. А вот действия Благодати он не в силах нейтрализовать!

Я-то прекрасно знаю себя, я знаю, что на подобное исследование у меня нет ни сил, ни средств. Но все эти разноплановые смыслы сами сплетаются между собой легко, без особых усилий с моей стороны. Сам дьявол помогает мне сочинять, потому что де-факто цена уплачена: мой ум занят не именем Божиим, а всякой ерундой - бессознательным, гениальностью. Творчеством.

Ценность Имени Христова безмерна. На нем - Кровь Бога, ставшего Человеком для спасения людей. Когда человек предпочитает что угодно молитве - он уподобляется дикарю, продающему драгоценности за стеклянные бусы. Я и есть такой дикарь.

Что же сказать в оправдание себе?

Берясь за святое дело проповеди Истины, каждый, кто не находится в прельщении, невольно спрашивает себя: кто я такой и достоин ли я, человек грешный, проповедовать Истину? Увы, нет!

Но если каждый, кто не находится в прельщении, будет считать себя недостойным проповедовать Истину, то не останется ли дело проповеди Истины на долю тех, кто находится в прельщении? Увы, да!

Таковы реалии нашей жизни, таков главный парадокс нашего дела.

Дело проповеди Истины требует от нас искренности; нельзя проповедовать Истину, оставаясь во лжи. Более того, искренность наша должна быть пронзительной для того, чтобы мы могли пронзить сердца людей. Но пронзительная искренность требует не скрывать ничего. Голос такой проповеди - это голос юродства ради Христа.

Мы недостойны проповедовать Истину, потому что мы все, по словам Игнатия Брянчанинова, находимся в прельщении. Потому мы и не можем не проповедовать, оставляя дело проповеди на долю тех, кто не сознает, и не хочет сознавать, что он находится в прельщении. Сознание этого факта, говорит святитель Игнатий, является величайшей защитой от прелести.

Прелесть - это ложь, принятая за Истину. Сознавая свою духовную немощь и убожество, мы должны быть готовы к тому, что завтра нам придется раскаиваться в том, что сегодня нам представляется нашей добродетелью. И вот этой-то готовностью мы, недостойные проповедники Истины, и должны поделиться с ближним!

Будем готовы к тому, что то, что нам кажется светом, есть тьма. Эта наша готовность да послужит для всех добрым примером, начатком подлинного покаяния. Скажем людям: если даже это есть тьма и прелесть, то, как сказал Спаситель, "Если свет, который в вас, есть тьма, то какова же тьма".

Данный вид проповеди способен задеть любого зрелого человека, но по преимуществу он предназначен для молодежи, живо откликающейся на любые формы юродства, ради Христа ли или ради пустого эпатажа. Молодежь охотно надевает на себя демонические маски, потому что она ненавидит лицемерие. Они ощущают грех, живущий в них, и назло нам выставляют его напоказ. Как бороться с этим злом? Только обличив их в лицемерии. Только показав им, что подлинное юродство куда круче, настоящую маску зла надевают на себя как раз те, кто надевает белые одежды. Ибо самое опасное зло - это зло неосознанное.

Великие классики России по-настоящему угодили Богу не тем, что сочиняли прекрасное, доброе, вечное, но тем, что они были людьми кающимися. Они поразительны и неповторимы как раз тем, что в лучшие минуты своей жизни пронзительно сознавали: наши творения не есть ни прекрасное, ни доброе, ни вечное! Нам нечем оправдаться перед Богом. Вся наша жизнь есть лицемерие, ложь и обман. Более остро, чем кто бы то ни было, это сознавал Достоевский. А может быть, даже еще острее это сознавал Пушкин - но его жизнь оборвалась слишком рано, своего последнего слова он сказать не успел. Это успел осознать Гоголь.

Этого так и не успел понять Лев Толстой - или понял уже слишком поздно, сходя во гроб, когда язык его уже был связан немотой. Именно потому-то Толстой, будучи на высочайшем уровне мировой культуры, все-таки находится далеко не на уровне подлинной русской культуры. Потому что самое сокровенное и самое подлинное в русской культуре - это покаяние. И вот именно эта-то сторона русской культуры и есть самое-самое пронзительное ее слово, которое до сих пор не услышано, потому что люди мира сего ужасаются и не могут сего слышать. Потому что если даже тот свет, который в нас, есть тьма, то на что же им надеяться? Но только дойдя до этого тупика, человек обретает подлинный Путь и подлинный Свет, обретает не в себе, но во Христе.

Мы не должны бояться приторности и елейности, мы не должны подделываться под вкусы молодежи, рядясь в демонские маски. Надо уважать ближнего. Мы должны сказать молодежи: самая страшная, самая убийственная для души маска демона - это его ангельский лик. Вот такой, как у нас.

Православие - это единственная на свете религия подлинного покаяния. Проповедь Православия - это проповедь покаяния. Но подлинное покаяние - подлинно страшно, поразительно для души. Оно способно воскресить и мертвые души.

Родоначальником такого типа проповеди был апостол Павел, который во Втором послании к Коринфянам говорит (глава 11):

"Еще скажу: не почти кто-нибудь меня неразумным; а если не так, то примите меня, хотя как неразумного, чтобы и мне сколько-нибудь похвалиться. Что скажу, то скажу не в Господе, но как бы в неразумии при такой отважности на похвалу. Как многие хвалятся по плоти, то и я буду хвалиться. Ибо вы, люди разумные, охотно терпите неразумных: вы терпите, когда кто вас порабощает, когда кто объедает, когда кто обирает, когда кто превозносится, когда кто бьет вас в лицо".

"О, если бы вы несколько были снисходительны к моему неразумию! Но вы и снисходите ко мне. Ибо я ревную о вас ревностью Божиею; потому что я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою. Но боюсь, чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе.

Ибо если бы кто, придя, начал проповедовать другого Иисуса, которого мы не проповедовали, или если бы вы получили иного Духа, которого не получили, или иное благовестие, которого не принимали, -- то вы были бы очень снисходительны к тому".

"Почему же так поступаю? Потому ли, что не люблю вас? Богу известно! Но как поступаю, так и буду поступать, чтобы не дать повода ищущим повода, дабы они, чем хвалятся, в том оказались такими же, как и мы. Ибо таковые лжеапостолы, лукавые делатели, принимают вид Апостолов Христовых. И неудивительно: потому что сам сатана принимает вид Ангела света, а потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды; но конец их будет по делам их". Аминь.

<<< часть 1        <<< часть 2