Преодоление земного притяжения.
Протоиерей Николай Агафонов.

Путешествие в Антимир

(Научно-фантастический рассказ)

В 90-е годы теперь уже прошлого ХХ столетия на одной из конференций, посвященных борьбе с наркоманией, я позна­комился с известным ученым, психиатром, доктором медицин­ских наук Антоновым Александром Ивановичем. Он подошел ко мне в перерыве и, представившись, задал, как мне показа­лось, странный вопрос:

- Достаточно ли хорошо Церковь знает признаки пришест­вия Антихриста?

Я ответил, что в Священном Писании указаны некоторые признаки пришествия Антихриста. Также учение об Антихри­сте изложено в Священном Предании у некоторых Святых Отцов.

Он очень внимательно слушал меня. В конце нашей краткой беседы я не удержался от вопроса, почему его интересует тема Антихриста. Он как-то загадочно улыбнулся и пообещал, что на следующей встрече обязательно ответит на мой вопрос. Мы расстались, обменявшись визитными карточками. Прошло два месяца, я уже стал забывать о нашей мимолетной встрече, как мне позвонил Александр Иванович и пригласил приехать в об­ластную психиатрическую больницу.

Александр Иванович при­нял меня в своем просторном кабинете и, попросив секретар­шу принести чай, стал вводить в курс дела.

- Я, отец Николай, уже тридцать лет тружусь в области пси­хиатрии. Каких только случаев ни навидался. Но этот мне пред­ставляется самым загадочным с точки зрения науки. Вот уже бо­лее двух месяцев у нас на лечении находится необычный пациент - доктор физико-математических наук. В июле 1990 года его обнаружили в своей лаборатории лежащим без сознания. Серд­це, хотя и слабо, билось, организм функционировал, но привес­ти его в чувство врачам не удалось. Так в коме он пролежал два года в клинике КГБ. Когда он вышел из комы, то стал нести та­кую несусветицу: про антивселенную и про Антихриста, что его, конечно, направили к нам. Поскольку он является носителем военно-стратегических секретов, то его содержат в особом закры­том режиме. Он давно уже просит привести к нему священника. Признаюсь Вам честно, кроме небольшого нервного возбужде­ния, никаких других отклонений я в нем не вижу. Если не считать этих его бредовых фантазий, то в остальном он - нормальный человек. Я уже подумываю, не стоим ли мы перед великим меди­цинским открытием. Ведь это может свидетельствовать, что у че­ловека, находящегося в коме, тоже есть сны с самыми фантастическими видениями. Меня смущает в этом предположении толь­ко то, что больной в своей жизни ни разу не читал Евангелия, это типичный советский ученый, которого с юности интересова­ла только физика и математика. Тогда откуда же, спрашивается, у него эти фантазии? Ведь сон есть некое отражение реальности виденного и познанного человеком. Впрочем, отец Николай, не буду Вас загружать своими догадками, хочу, чтобы Вы сами по­слушали и сделали свой вывод.

Мы с профессором вместе пошли в отдельно стоящий кор­пус. На втором этаже санитар открыл нам дверь, и мы очути-лись в небольшой, но довольно-таки уютной комнате. В ней на­ходились кровать и стол, над столом - полочка с несколькими книжками и тетрадями. На полу - небольшой коврик. От стола к нам навстречу поднялся невысокого роста худощавый пожи­лой мужчина в больших роговых очках, слегка лысоватый, с не­много бледным лицом. На вид ему было 60–65 лет. Он улыбнул­ся Александру Ивановичу как старому знакомому:

- Наконец-то, Александр Иванович, снизошли к просьбе не­винно осужденного.

- Ну, что Вы, Павел Петрович, такое говорите, для нас Вы не осужденный, а лишь пациент, нуждающийся в лечении.

- Чего же тогда здесь держите? - указал на окна с решетка­ми Павел Петрович. - Ладно, не будем об этом, - махнул он ру­кой, - не маленькие мы дети. И я, и Вы, Александр Иванович, все понимаем. Знакомьте меня с батюшкой.

- Это отец Николай, - представил он меня, - священник грамотный, окончил Духовную академию, преподаватель бого­словия. А это - Павел Петрович Овчинцев, доктор физико-математических наук, - представил уже мне своего пациента Александр Иванович.

Овчинцев, смиренно преклонив голову, произнес:

- Благословите меня, отец Николай.

По тому, как он не сложил руки для благословения, а держал их по швам, я сделал для себя вывод, что он - человек нецер­ковный и, просто перекрестив, возложил ему на голову руку.

- Ну, так я вас оставлю для тайны исповеди, - засуетился Александр Иванович.

- Да оставайтесь и Вы, Александр Иванович, у меня для ба­тюшки ничего такого нет, чего бы я Вам не рассказывал.

Санитар занес еще одну табуретку, и мы расселись.

- Меня здесь, отец Николай, держат за ненормального, - начал свой рассказ Овчинцев. Главврач хотел что-то возра­зить, но Овчинцев махнул на него рукой:

- Не надо, Александр Иванович, я бы и сам в свое время посчитал все это бредом бе­зумца.

Началось все с того, что в январе 1964 года меня, молодого, подающего надежды физика, послали на заседание Астроно-мического совета АН СССР в Эстонию, в Тартускую обсерва­торию. Там-то я услышал доклад академика Наана о симмет-ричной Вселенной, наделавший так много шума в научных кру­гах и породивший много споров. Не загружая Вас, батюшка, ненужными для Вас научными подробностями, скажу лишь, что суть теории академика Наана об антимире, или симметричной Вселенной, сводилась к следующему. Современное разви­тие физики привело к открытию античастиц для всех фактически известных частиц в мире. Частицы и античастицы - это своего рода двойники, отличающиеся друг от друга только противоположными зарядами. Но если частицы являются «кирпичиками» нашего мира, то античастицы - лишь на мгновения появляющиеся в нем «гости». При встрече античастиц с части­цами происходит аннигиляция, попросту сказать, происходит взрыв, в результате которого они взаимно уничтожаются, выде­ляя при этом огромное количество энергии. На основе многочисленных наблюдений за античастицами и изучения их по­ведения в нашем мире некоторые ученые пришли к выводу о существовании антимира, который подобен нашему миру и со­существует с ним, но отличается противоположным по отноше­нию к нему знаком. Скандальным в этом докладе академика Наана явилось то, что обе половины Вселенной - мир и анти­мир - возникают, в конечном счете, из ничего, из абсолютной пустоты. При строгом соблюдении законов сохранения это ка­жется предельно парадоксальным. Ведь смысл законов сохра­нения в том-то и состоит, что ничего из ничего не возникает. Ничто не может породить нечто. Согласно утверждению На­ана, ничто порождает нечто и антинечто одновременно. Все довольно-таки элементарно.

Павел Петрович встал и, подойдя к столу, начертал каранда­шом на бумаге:

- Вот смотрите: равенство (–1) + (+1) = 0 может быть прочитано наоборот 0 = (–1) + (+1). То есть исходным строительным ма­териалом Вселенной является пустота, вакуум.

- Но ведь это согласуется с библейским учением, что мир сотворен Богом из ничего! - воскликнул я.

- Вот именно это, отец Николай, и насторожило наших атеистов в теории Наана, она косвенно подтверждала догмат Церкви о творении мира Богом из ничего. Но я, по молодо­сти, не придал этому значения. Меня увлекла сама идея суще­ствования антимира. Приехав с заседания в Москву, я полно­стью углубился в изучение античастиц. Для своего начальства я подготовил обстоятельный доклад об использовании анти-частиц для изготовления оружия огромной разрушительной силы. Наверху очень заинтересовались этим и мне выделили целую лабораторию со штатом сотрудников. Через семь лет самой плодотворной работы я защитил докторскую диссерта­цию. Стал самым молодым доктором физико-математических наук. Я пришел к научно обоснованному выводу, что раз есть проникновения отрицательно заряженных частиц в нашу Все­ленную, то наши положительные частицы также должны про­никать в антивселенную. День и ночь я работал над модулиро­ванием аппарата для засылки частиц в антимир. Порой мне казалось, что я близок к открытию века, да, наверное, и тыся-челетия. Я уже был убежден, что посылаю в параллельную Вселенную положительные частицы, но подтвердить это было невозможно. Вот если бы удалось послать туда целый аппарат, наподобие космического, который мог бы вернуться и при­нести необходимую информацию! Теперь уже я просыпался и засыпал только с этой мыслью. Ко всему другому я потерял всякий интерес. Когда-то я с удовольствием читал Пушкина, сейчас я не мог прочесть ни строчки, когда-то я очень любил классическую музыку, сейчас это мне казалось пустым время­препровождением. Я жил только одним. Одержимый своей идеей, я, убежденный атеист, вдруг стал молиться неведомо кому о том, чтобы мне открылось то, чего еще не хватает в моих теоретических разработках. И мне вскоре это откры­лось.

Для нас, научных сотрудников в сфере ядерных исследова­ний, были доступны все архивы, вывезенные из секретных на-учных лабораторий фашистской Германии. В них-то я и на-ткнулся на одну папку, на которой стояла личная пометка ака­демика Королева, что для исследовательских работ она не представляет пользы, так как от всех документов в разработке этого направления осталось несколько листов с непонятными формулами. Но когда я увидел эти формулы, сердце у меня чуть не выпрыгнуло из груди. Это были те же исследования об антимире, которые вел я. И то, чего мне не хватало для даль­нейших разработок, было как раз в этих формулах. Шел 1990 год, я не стал докладывать наверх о моей находке, желая вна-чале убедиться в правильности своих исследований. В течение трех месяцев я готовил свой аппарат. И когда он уже был готов к испытанию, случилось непредвиденное. В лаборатории я, как всегда, задержался допоздна. Включив еще раз аппарат для проверки, я вдруг очутился в темноте, погас свет. Я решил выяснить, в чем дело, и направился к двери, забыв отключить мой прибор. В это время снова была подана в лабораторию электроэнергия, и я оказался в зоне действия моего аппарата, посылавшего предметы в антивселенную, а уже в следующее мгновение был перенесен им совсем в другой мир. Мир, в ко­тором я очутился, был не просто за сотни световых лет от дома, он был гораздо дальше всех мыслимых расстояний. Он находился в другом измерении. Это был мир, который не су­ществовал для нас на земле и для которого не существовал этот наш земной мир. Я увидел, что нахожусь в чужом городе, посреди огромной улицы, по которой сновало множество       про­хожих, но на меня никто не обращал никакого внимания. Кругом сияли разноцветные рекламы, гремела какая-то непри­ятная музыка, что-то среднее между тяжелым роком и визгом недорезанного поросенка. Сразу за тротуарным парапетом на-чиналась довольно-таки широкая проезжая часть улицы, по которой в несколько рядов двигался сплошной поток разно­цветных автомобилей. Я заметил, что в этом мире еще труднее дышать, весь воздух пропитан гарью и смогом. Потоптавшись на месте, я влился в общий людской поток и пошел, как гово­рят, наугад. Шел я довольно долго, мне начинало казаться, что этой улице не будет конца. Но вскоре поток прохожих стал заметно редеть, отсюда я сделал заключение, что двига­юсь от центра города к окраине. Тогда я развернулся и снова пошел в сторону центра. В конце концов, я страшно устал и захотел есть, но не знал, к кому мне обратиться и как. Не буду же я доказывать им, что прибыл с другой Вселенной. Меня примут за сумасшедшего. Да и на каком языке я буду с ними изъясняться, моего они не знают, их языка я не знаю. Я брел все дальше и дальше, совершенно не понимая, для чего мне это надо и что мне делать. Прокралась в сердце, а потом охва­тила всю душу тоска, тоска одиночества. Огромный город - и ни одной родственной души. Все чужие, я никому не нужен.

Зачем я здесь? - задавал я уже в который раз себе этот во­прос. Наконец, окончательно выдохнувшись в этой бессмыс­ленной ходьбе, я забрел в какой-то скверик, сел на лавку и произнес вслух: «Господи, как же я устал и зачем я здесь?»

- Вы - русский? - услышал я возле себя вопрос на чисто не­мецком языке.

Я подскочил, как ужаленный, от неожиданности, уставив­шись на старичка, сидевшего на другом краю скамьи. Стари-чок был небольшого роста, с маленькими черными с проседью усиками под носом.

- Да, я русский, - в растерянности сказал я, - а Вы кто?

- А я немец, - ответил он как-то печально, - чем нисколько не горжусь.

У меня невольно вырвался глупый вопрос:

- Почему не гордитесь?

Тогда он вскочил с лавки и, махая руками, взволнованно за­говорил:

- Потому что немцы не выполнили своего великого предназначения истории. Они проиграли войну. Хотя я вел, вел их к победе. Победа, которая навсегда бы решила все мировые про­блемы. Вечный Третий Рейх все бы расставил в истории по сво­им местам, раз и навсегда. Но моя нация оказалась недостой­ной этого великого предназначения. Вот почему мне стыдно, что я немец.

- Вы - Адольф Гитлер? - с изумлением воскликнул я.

- Да, я Адольф, - как-то вяло ответил Гитлер, присаживаясь снова на лавочку, - хотя я и ненавидел вашего правителя Ста­лина, но он достойный соперник, у него есть, чему поучиться. В принципе, мы с ним в чем-то похожи.

- Он уже умер, - сказал я.

- Вот как, - встрепенулся Гитлер, - а что же теперь с Герма­нией, кто правит в России?

Вам это может показаться странным, но во всей этой чужой и холодной антивселенной Гитлер был единственной мне род­ственной душой. Он мне казался родным и близким челове­ком. Там, на земле, он был для миллионов людей параноиком, выродком и убийцей миллионов, а здесь во всей Вселен­ной - единственным человеком. Сейчас мне было бы страшно потерять Гитлера, единственное звено между мной и всем че-ловечеством, вне которого, оказывается, мы - ничто. Я не фа­шист, да и по своей сути ненавижу фашизм. Но я готов был обнять этого человека и рыдать у него на груди, и мне было все равно, кто он - Гитлер, Мао Цзе Дун или Сталин. Главное, что он был, как и я, человек, а вокруг - только античеловеки. Я охотно поведал Гитлеру о разделе Германии, о Нюрнберг­ском процессе, об атомной бомбардировке Хиросимы и Нага­саки, об образовании государства Израиль.

- А что, - спросил Гитлер, - Трумэна не судили за убиение сотен и миллионов невинных японцев?

- Нет, - сказал я.

- Ну да, я забыл, что победителей не судят, - вздохнул Гитлер. Теперь настала очередь задавать вопросы мне.

- А как Вы сюда попали, господин Гитлер?

- Думаю, тем же путем, что и Вы. Мои ученые разрабатыва­ли новое секретное оружие. Получился выход в антивселен­ную. Делали опыт на тысячах заключенных. Все они впадали в кому. Но ученые утверждали, что духовная субстанция этих людей в это время - в антивселенной. Уже при штурме Рейхс­тага я распорядился применить на мне этот прибор, а тело мое, которое будет в коме, сжечь. Так я и оказался здесь. Дол­го скитался, пока не встретился с одним заключенным моего же концлагеря. Он мне и помог определиться, выучить язык. Я снимал квартиру у одной местной проститутки. У нее родился сын, конечно, не от меня, я-то - бесплотный. Когда мать его умерла, я воспитал его как собственного сына. Теперь он - ве­дущий инженер-химик в одной из корпораций. Талантливый молодой человек. Мою книгу «Майн Кампф» изучил по моим рассказам еще в детстве. А потом подрос и раскритиковал: го­ворит, много в ней хороших идей, но все это грубо и не вечно. Надо, он считает, смотреть в корень вещей. Истинная власть, говорит он, не силой оружия достигается. Кто сумеет прими­рить всех людей, сделать их счастливыми, тот и будет обладать высшей властью.

Мне высказывания приемного сына фюрера показалось ра­зумными и интересными. Я рассказал Гитлеру, как попал в ан­тимир. Услышав, что мне помогли разработки его ученых, он довольно хмыкнул.

- Пойдемте ко мне домой, - сказал он, - здесь недалеко.

- А что стало с тем заключенным концлагеря, с которым Вы повстречались? - спросил я.

- Он теперь с нами живет, оказался очень смышленым евре­ем. Вместе с сыном работает в его лаборатории.

Мы подошли к большому серому многоэтажному зданию и, поднявшись в лифте, вошли в квартиру. Квартира оказалась до­вольно просторной. Нас встретил Иосиф Яковлевич Делян­ский, бывший житель Житомира. За ужином он живо расспра­шивал меня о всех новостях, происшедших за последние сорок пять лет. Узнав, что Сталин умер после начала расследования дела врачей, он многозначительно ухмыльнулся:

- Нечего было врачей задевать, жил бы до сих пор. Вскоре пришел приемный сын Гитлера - Адам Адольфович. Его очень заинтересовало то, что я - физик-ядерщик, а по­сле того как он узнал о моем изобретении, обрадованно вос­кликнул:

- Вас-то мне и не хватало! Теперь многие вопросы пойдут быстрее.

Адам был приятной наружности, высокий, стройный моло­дой человек с пышными вьющимися волосами, с небольшой аккуратной бородкой. Правильные черты его лица всегда скра­шивала улыбка, открывающая ослепительно белые ровные зубы. Довершали его портрет большие голубые глаза, взгляд ко­торых был просто завораживающим. Манеры его были вкрадчивы и предусмотрительны. Он никогда не перебивал собесед­ника, лишь изредка вставляя реплики одобрительного характе­ра. Но, если он начинал говорить, его хотелось слушать без конца. Он говорил логично, выверенно, строя свою речь так, как будто это были не его мысли, а мысли его собеседников, которые он просто угадывал.

- Будущее цивилизации - за наукой и наукоемкими техно­логиями, - говорил он за ужином, - кому не понять этого, как не Вам, дорогой мой друг Павел Петрович, ведь Вы отдали нау­ке всю свою жизнь. Научно-технический прогресс не остано­вить. Он является плотью и кровью цивилизации. Надо только направить его на благо человечества, чтобы общечеловеческие ценности, такие как свобода, равенство, братство, не были бы только пустыми лозунгами разных демагогов, а стали бы реаль­ностью для каждого человека, независимо от его национально­сти, религии и социальной принадлежности.

При словах «независимо от его национальности» Гитлер на­хмурился. Адам, заметив это, рассмеялся:

- Я очень хорошо понимаю тебя, отец, но пойми, здесь нет немцев, кроме тебя и меня, конечно. Вот Иосиф - семит, Па­вел Петрович - вовсе славянин. Я же говорю об этих антилю­дях, им надо дать наше, человеческое видение. Ты же понима­ешь, они погибают, кончаются энергетические ресурсы плане­ты, перенаселение приведет к голоду. Надо спасать их.

- И кто же будет их спасителем, ты, что ли? - буркнул Гитлер.

- А почему бы и нет? Я в себе ощущаю это великое предна-значение. Вчера, когда мне исполнилось тридцать лет, я явно услышал звучащий в моей душе голос, который призывал меня к спасению мира, и мне кажется, я знаю путь решения самых сложных задач современности.

- Сын мой, - сказал печально Гитлер, - почти за две тысячи лет до тебя у нас на земле уже объявлялся Спаситель мира, и все это закончилось плачевно. Я уверен, человечество можно спасти только силой оружия.

- Не прав ты, отец. Силой оружия можно лишь принудить человека внешне исполнить закон. А надо сделать так, чтобы сам человек стремился исполнить закон, чтобы он внутренне преклонился перед этим законом. Чтобы он его считал единст­венно нужным для себя. Необходимо покорить человека не внешне, а внутренне. Чтобы он добровольно, без принуждения, пошел бы за своим вождем - спасителем. Чтобы его воля раз и навсегда принадлежала тому, кто даст ему это спасение, этот выход из тупика, куда его привела человеческая история. Надо уметь делать вывод из уроков истории и не повторять ошибок Того Спасителя, о Котором ты мне говоришь.

- Откуда ты, сынок, знаешь о Том Спасителе?

- Мне Иосиф Яковлевич все рассказал об учении Христа.

- А, ну раз Иосиф Яковлевич, то я спокоен, - захохотал Гитлер.

- Зря ты, папа, иронизируешь, Иосиф Яковлевич специаль­но занимался этой проблемой под руководством главного рели­гиоведа России Ярославского.

- Я, господин Гитлер, Евангелие почти наизусть знаю, - уязвленный смехом фюрера, вставил свое слово Иосиф Яков­левич.

- Ну, ладно, - сказал Гитлер, - стар я уже спорить с вами, время мое прошло. Наверное, национал-социализм далеко не универсальный ответ для всех времен и народов. Но при мне за ним шли миллионы.

- А нам, папа, надо, чтобы за нами шли не миллионы, и даже не миллиарды, а все. Все, кто есть на этой планете. Если кто будет препятствовать этому, значит, он будет против всех. А раз он против всех, он обречен.

- Делай, как знаешь, - махнул рукой Гитлер, - все, что мог, я в тебя вложил, пойду отдыхать, что-то радикулит разболелся, наверное, к перемене погоды.

Когда мы остались одни, Адам стал расспрашивать меня о моем изобретении. Внимательно выслушав, он сказал:

- Возглавляемый мною отдел в нашей корпорации - веду­щий. На ближайшем акционерном собрании меня должны из­брать председателем директоров, потому что с помощью моих изобретений в области технологии управления мы стали полу-чать сверхприбыли. Наши продукты питания производят во всех странах мира. Приоритетное направление нашей корпора­ции - это химические технологии. Вам я сразу по моем избрании выделю лабораторию для разработки Вашего аппарата. Нашими достижениями в науке мы должны осчастливить не только нашу Вселенную, но и вашу. Путь развития обеих циви­лизаций должен быть один. Потом поговорим подробно, а сейчас идите отдыхать.

На следующий день я был принят на работу инженером­лаборантом в корпорацию, которую вскоре возглавил Адам Адольфович. Постепенно вникая в окружающую меня жизнь антимира, я увидел, что она мало чем отличается от нашей. Только технический прогресс у них ушел довольно-таки дале­ко. У них уже не было денег в нашем понимании. А вместо них заработную плату и пенсии переводили на индивидуальные электромагнитные карточки. После покупок в магазине с этой карточки снималась определенная сумма на специальных ав­томатах - кассах. Если сделка совершалась между жителями антимира, то это проделывалось также через автомат в банке. Жителей уверяли, что это уменьшит возможности бандитов, воров и наркоторговцев. Но те скоро приспособились к этой системе, и воровство только увеличилось. Адам мне по секрету сказал, что его лаборатория работает над созданием такой кар-точки, очень микроскопического размера, которая будет встав­ляться хирургическим путем в руку и ее невозможно будет ук­расть.

- А если воры отрежут руку? - спросил я.

- Тогда эта карточка не будет действовать, в мертвом теле она отключается.

- Но ведь бандиты могут украсть живого человека и заста­вить его перевести деньги со своей карточки на другую.

- Надо над этим подумать, - сказал серьезно Адам.

Вечерами мы собирались за чашкой чая. Я, Гитлер и Иосиф Яковлевич подолгу беседовали и спорили. Я узнал от них почти всю историю антимира. Она мало чем отличалась от земной, также - сплошные войны. В результате образовались две могу-чие сверхдержавы, противостояние которых сохраняло в мире некий баланс сил. Но если этот баланс сил не приводил к боль­шим войнам, то мелкие войны стали возникать по всей планете, как грибы. В этих войнах тайно участвовали сверхдержавы. Дру­гая угроза, которая висела над антипланетянами, это экологи-ческая катастрофа. Засоренная атмосфера планеты дала о себе знать. Наступило резкое потепление, в результате которого возник так называемый «парниковый эффект», начались навод­нения, землетрясения, тайфуны и прочее. Население увеличи-валось, а ресурсы истощались. Адама Адольфовича по целым неделям не было дома. Он проводил свою избирательную кампа­нию в Высший межгосударственный совет. Что-то типа нашего ООН, но с неимоверно большими правами. После выборов Адам приехал домой возбужденный. И поделился планами со своими домашними.

- Теперь, когда меня выбрали в совет, - говорил он за ужи­ном, - необходимо стать председателем его, и тогда можно бу­дет проводить свои планы в жизнь.

План его был прост. Неожиданно для своей державы, от кото­рой он был избран, выступить против политики своей страны в защиту малых стран и объединить их в этом противостоянии. А затем выступить примирителем всех, соединив их в одно об­щее государство, где будет мир и благоденствие.

- Как же тебе это удастся? - заинтересовался Гитлер.

- Все гениальное просто, отец. То, что отверг Христос на горе, когда ему давал советы ангел, посланный Всевышним, я, наоборот, как раз приму, и это приведет нас к полной победе и власти над миром. Помните, что ему сказал ангел: «Сделай из этих камней хлебы - и все увидят, что ты Сын Божий». А что ответил Христос? «Не хлебом единым жив человек». А чем же тогда он жив, я вас спрашиваю? Как только человек рождается, он криком возвещает, что хочет есть, и тянется к соску матери, чтобы напитаться, и не успокоится, пока ему не дадут есть, а не дадут - так умрет. И так - всю жизнь челове­ка. Накорми человека, и он пойдет за тобой на край света, чтобы ты еще его кормил. Ты для него будешь истинный Спа­ситель и Царь. То, что это так, подтвердила дальнейшая Еван­гельская история. Помните, как Христос накормил пять ты­сяч человек пятью хлебами? Что сказали на это люди? Они закричали: давайте сделаем Его Царем! Но Христос не принимает этого предложения и уходит, чтобы получить вме­сто царского венца терновый венец, вместо трона - гроб. Где здесь логика, ведь это безумие! Увидев эту технологию власти, отвергнутую по неразумию Христом, я понял, по какому пути надо идти. Пищи на всех не хватает, ее добывают в поте лица, за хлеб люди воюют друг с другом. А между тем камни у всех под ногами, сумей сделать из них хлебы, и весь мир - у твоих ног, ты уже для всех спаситель.

- И как же можно превратить камни в хлебы? - со скептиче-ской ухмылкой оборвал рассуждения Адама Гитлер.

- Очень просто, папа, все гениальное просто. Камни - это неорганическая материя. Животные и люди могут потреблять и усваивать только органическую материю, находящуюся в растениях и себе подобных живых организмах. Но вот что ин­тересно, сами-то растения, будучи органической материей, пи­таются неорганической и прекрасно существуют. Значит, и человек сможет, нужно только путем химических реакций из неорганики делать органику. Для этого я стал углубленно изу-чать биологию и химию. Именно наблюдение над процессом усвоения растениями неорганики позволило мне изобрести метод изготовления в буквальном смысле из камней искусст­венных белков, жиров и углеводов. И теперь мои фабрики бу­дут миллионами тонн производить сдобные булочки, сосиски и бифштексы для всех людей.

- Гениально, - мы все повскакивали с мест и зааплодиро­вали.

- Но это еще не все, - явно упиваясь нашим восторгом, продолжил Адам, - ведь как только ребенок насытился, он требует развлечений. Иначе опять будет недоволен, в этом Христос прав, что «не хлебом единым». Действительно, на протяжении всей истории мы видим, что люди требуют одно­го - «хлеба и зрелищ». Если есть то и другое, то они довольны, если чего-то не хватает, то начинают возмущаться. Поэтому ангел дал Христу и второй совет, он возвел Христа на крышу храма и предложил прыгнуть с нее, своей невредимостью поразить людей, чтобы они осознали, что перед ними не обык­новенный человек, но человекобог. Но Христос опять отверг это предложение. Я же возьму его на вооружение. Для этого я изучал технику иллюзионизма и другие пиротехнические тай­ны и достиг в этом определенных успехов. Самолет, на кото­ром я полечу на первое заседание Межгосударственного сове­та, перед самой посадкой загорится, и я прыгну с двухкило­метровой высоты. Уверен, что этот беспарашютный прыжок будет мне стоить председательского места в Межгосударствен­ном совете.

- Там было еще третье предложение Христу, - напомнил Гитлер.

- Оно мне еще не поступало, - чуть заметно смутившись, парировал Адам. - Но я считаю, что за такие полезные советы можно и поклониться кому угодно как своему учителю, это не зазорно для того, кому, в конечном итоге, должен поклониться весь мир.

В течение следующего года все планы Адама Адольфовича исполнились и он стал полным диктатором планеты. Жили мы все в огромном мраморном дворце на берегу моря. Моя лабора­тория, по распоряжению Адама, находилась рядом с его апар­таментами. Работа по изготовлению аппарата завершилась, и я пошел докладывать об этом Повелителю Антимира.

Он сидел в своем огромном кабинете какой-то сумрачный. Но узнав о моих результатах, возбужденно вышел из-за стола и, подойдя ко мне, с чувством пожал руку.

- Спасибо, Павел Петрович, я очень этого ждал. Вы - един­ственный человек, кому я смогу открыть свою душу. Меня очень смущает одно обстоятельство. У меня нет радости от по­беды над антимиром. Я долго над этим размышлял. И вот до чего дошел. Знаете, Павел Петрович, почему мне так легко дос­талась эта победа?

- Наверное, потому, - предположил я, - что Вы все хорошо рассчитали, зная психологию и науку управления людьми.

- Нет, дорогой мой Павел Петрович, это лишь потому, что этот мир ненастоящий. Он лишь тень того мира, в котором явился Христос. Здесь не люди, это только призраки, этот мир нереален. Но я понял, что для меня это просто экспери­ментальная площадка. Я хочу в реальность. Я хочу насладить­ся настоящей борьбой за светлое будущее настоящих людей. Здесь мне не было почти никакого сопротивления. И знаете, почему? - перешел он на шепот. - Здесь нет Церкви, основан­ной Христом. С Его последователями я хочу сразиться. Это будет поединок не на жизнь, а на смерть. Если Ваш аппарат готов, то для эксперимента запустим вначале папу с Иоси­фом. Убедившись, что все удачно, тогда и мы с Вами последу­ем в Ваш мир.

На следующий день, когда я включил аппарат, Гитлер и Иосиф Яковлевич исчезли бесследно. А вот когда я отправил Адама, то он не исчез, а только замертво свалился на пол. Ко­гда я подошел к нему, то увидел, что он живой, дышит, пульс прослеживается, правда, очень медленный. Я понял, что он жив, но находится в бессознательном состоянии. Я не на шут­ку испугался, что придет охрана и меня обвинят в покушении на жизнь правителя. Тогда я быстро включил аппарат и вошел в зону его действия. Когда я очнулся, то лежал на больничной койке. Но после того как я стал рассказывать о своих при-ключениях, то оказался здесь, дорогой Александр Иванович. Никто мне не верит. Вот думаю, может, священник хоть по­верит.

Он вопросительно посмотрел на меня. Я весь смешался. Рас­сказ физика об антимире на меня произвел большое впечат-ление.

- Трудно мне поверить, Павел Петрович, в реальность всего этого, но то, что Вы поведали нам, не кажется мне аб­сурдным.

- Ну, что же, и на этом спасибо, - печально заключил Ов-чинцев.

Я распрощался с Павлом Петровичем, пообещав все обду­мать дома и прийти побеседовать с ним еще раз. Прощаясь со мной, он попросил принести ему Евангелие. Я заверил его, что непременно выполню просьбу.

- Ну, что Вы обо всем этом думаете, отец Николай? - спросил меня Александр Иванович, когда мы вернулись в его кабинет.

- Не знаю, что и думать, но во всяком случае убедитель­ность услышанного настолько велика, что я не исключаю того, что дух Антихриста уже гуляет на земле в реальном воплоще­нии. Это, конечно, шутка, - тут же добавил я, - но если честно признаться, то пока и не знаю, что Вам сказать.

- А как Вы думаете, отец Николай, почему, интересно, в его рассказе Гитлер и Иосиф исчезли бесследно?

- Так ведь тела их сожжены: одного - в бункере, другого - в Освенциме.

- Да, действительно, все логично, на бессвязный бред боль­ного воображения никак не похоже, - озадаченно сказал про­фессор, пожимая мне руку на прощание.

Он проводил меня до самой машины, договорившись со мной, что через недельку я снова приеду к ним в клинику.

Но повстречались мы с ним намного раньше. Через два дня он позвонил мне и с возбуждением в голосе попросил срочно приехать, но не к его клинике, а к военному госпиталю. Встре­тив меня около входа, он поздоровался и повел сразу в один из корпусов. Когда мы вошли в палату, я увидел на больничных койках трех спящих мужчин с подключенными медицинскими приборами. В одном из них я узнал нашего профессора физика Овчинцева.

- Я, отец Николай, специально привел Вас сюда, чтобы Вы убедились собственными глазами.

- Что же произошло? - воскликнул я.

Александр Иванович поведал мне следующую историю. На другой день после моего визита к ним пришли два сотрудника из ФСБ и увезли Овчинцева. Как потом оказалось, они привез­ли его в лабораторию, чтобы он показал, как действует аппа­рат. Вскоре всех троих обнаружили в лаборатории, они находи­лись в коме и их привезли в военный госпиталь.

- Наверное, этот аппарат погружает человека в некий транс с возбуждением головного мозга, вызывающего галлюцинации сонных фантазий, - заключил профессор свои размышления.

Я подумал: интересно, что там, в антимире, делают контр-разведчики и профессор-физик и что сейчас делает дух Анти­христа на земле, воплотившись в человека? Господи, - тут же оборвал я свои размышления, - и что только ни полезет в голо­ву после посещения психиатрической больницы.

г. Самара,

ноябрь 2002 – март 2003 гг.

На главную страницу