Преодоление земного притяжения.
Протоиерей Николай Агафонов.

Соборный чтец

«Ты еси Бог творяй чудеса»

В Рождественский сочельник в ризнице кафедрального со­бора сидели сразу пятеро семинаристов. Все они приехали на рождественские каникулы в свою родную епархию. И все при­шли в кафедральный собор прислуживать архиерею за празд-ничным богослужением. Такого количества молодых иподиа­конов кафедральный собор еще не видел. Обычно архиерею всегда прислуживали двое: его личный шофер Александр Пав­лович и заведующий епархиальной канцелярией Андрей Нико­лаевич. Оба уже довольно солидного возраста. В Духовных се­минариях от епархии в разные годы одновременно обучались не более одного-двух семинаристов. На весь Советский Союз было всего три семинарии. Когда желание учиться изъявили пять человек сразу, то архиерей дал им рекомендации в разные места. Двое поступили в Московскую семинарию, двое - в Одесскую и еще один - в Ленинградскую.

Семинаристы сидели в ризнице, ожидая ночной Рождест­венской службы. Ленинградский семинарист Константин Ма­каров увлеченно читал книгу. Московские семинаристы Ми­хаил Сеняев и Николай Груздев стояли перед иконой и вычитывали «каноны ко Святому Причащению». Братья Коньковы Алексей и Борис, учащиеся Одесской семинарии, начищали до блеска архиерейский жезл и репиды. Короче, каждый был занят своим делом.

Вдруг дверь с улицы распахнулась и в ризницу ввалился Ав­деев Сергей, соборный чтец. В свое время, по окончании Ду­ховной семинарии, его, как музыкально одаренного человека, поставили управлять архиерейским хором. Вскоре он женился на одной из певиц хора и стал готовиться к рукоположению в сан диакона. К несчастью, брак оказался неудачным, не про­жив и полгода, они разошлись. Но когда архиерей уже было собрался рукоположить его в диаконы, Авдеев неожиданно женился во второй раз и опять неудачно. Вопрос о рукополо­жении его в духовный сан отпал сам собой по каноническим причинам. Авдеев стал выпивать. Тогда архиерей перевел его с верхнего хора в нижний, любительский. От этого «низверже­ния», как его называл сам Авдеев, он стал выпивать еще боль­ше. В конце концов его пришлось уволить и из регентов ниж­него хора, правда, архиерей, пожалев, разрешил оставить его чтецом собора. Сейчас, когда он вошел в ризницу, было замет­но, что он пьян, но на ногах Авдеев еще держался.

Отряхнув снег и оглядевшись, он вдруг стал громко хохо­тать, тыкая пальцем в сторону семинаристов.

- Хо-хо-хо, ну, рассмешили! Я сейчас живот с вами надорву от смеха. Ой, насмешили. Ну, спасибо, повеселили меня на праздник.

Семинаристы недоуменно переглядывались, пытаясь по­нять, что так рассмешило Авдеева. Костя Макаров, оторвав­шись от книги и сняв очки, близоруко щурясь, спросил:

- Объясните нам, Сергей Петрович, что Вы увидели смешного?

- Вас, вас увидел, вот это и смешно, - продолжая давиться от смеха, говорил Сергей.

- Что же в нас такого смешного? - не унимался Кос­тя. - Растолкуйте нам, и мы тоже посмеемся.

- Растолкую, конечно, растолкую, - успокоил его Авдеев.

Наконец ему удалось справиться со своим неудержимым смехом.

- Когда я учился в Московской духовной семинарии, - начал он, - то среди нас ходил такой афоризм, что в Ленинграде семинаристы учатся, в Москве - молятся, а в Одессе - работа­ют. Захожу я сейчас к вам и что же вижу? Из Ленинграда Костя книгу читает, эти двое, московские, молятся, а эти - работают. Ну, разве это не смешно? Теперь понятно?

- Все нам понятно, - нахмурился Михаил Сеняев, - только непонятно, как Вы будете в таком виде службу справлять?

- А вы еще до такого понятия не доросли, молоды больно, чтоб все понимать. Он присел на лавочку и, сразу поскучнев, грустно вздохнул:

- Что же вы думаете, я всегда таким был? Да я вообще к этой гадости не притрагивался, диаконом мечтал быть. Вот, ду­маю, стану диаконом, выйду на горнее место, да как запою ве­ликий прокимен. В каждую ноту вложу всю свою душу, чтобы до всех стоящих в храме дошло, как велик Бог и как велики Его чудеса.

Глаза его при этих словах увлажнились, и он, встав с лавки и вытерев их кулаком, во весь голос запел великий прокимен: «Кто Бог велий яко Бог наш, Ты еси Бог творяй чудеса. Сказал еси людем силу Твою…»

Его голос звучал насыщенно и мелодично, заставляя в вол­нении трепетать сердца семинаристов. Пение прокимена вселя­ло какую-то радостную уверенность в том, что Бог и данная Им Православная вера есть то единственное на свете, ради чего нужно и должно жить. Семинаристы встали со своих мест, с восхищением взирая на Сергея Авдеева. Допев прокимен до конца, он еще некоторое время стоял, как бы прислушиваясь к уходящим в небо звукам. Потом, понурив взгляд в пол, обре-ченно махнул рукой:

- Теперь все мои мечты коту под хвост, а вы еще что-то гово­рите. Думаете, сам не понимаю, что негоже в таком виде на Рож­дественскую службу идти? Да я ине пойду на клирос. Встану в храме среди народа и буду молится Богу и вопрошать Его, по­што не дал мне диаконом стать? Хотя чего вопрошать, сам ви­новат. А то прямо как у Адама выйдет: «жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел», - и Авдеев опять захохо­тал:

- Не женитесь, братья, поспешно, а то можете всю жизнь себе испортить. А уж почитать сегодня на клиросе любой из вас сможет.

- Почитать-то мы почитаем, - сказал Борис Коньков, - да только, как Вы, все равно не сможем. Сергей Петрович, а Вы ложитесь и поспите, до службы еще четыре часа, а мы Вас потом разбудим.

- Правда, Сергей Петрович, останьтесь, пожалуйста, - про­сительно сказал Николай Груздев, - без Вас не обойтись, никто не сможет лучше Вас проканонарить «С нами Бог…», у Вас это так здорово получается! Вы ведь голосом в каждое слово такое глубокое понятие вкладываете, что просто аж мурашки по телу. Кстати, признаюсь Вам честно, идти учиться в семинарию я на­думал после того, как два года назад случайно зашел в собор на Рождество и услышал, как Вы провозглашали: «С нами Бог. Ра­зумейте языцы и покоряйтеся, яко с нами Бог».

- Это правда? - удивился Авдеев. - Значит, вот как, оказыва­ется. Никогда бы не подумал, что ты из-за этого в семинарию пошел.

- Да вот так и получилось, Сергей Петрович, я тогда как раз раздумывал, куда мне после армии поступать учиться. Верую­щим себя не больно-то считал, а как услышал Вас, что-то в душе моей перевернулось, и я решил идти в Духовную семинарию.

Авдеев в раздумье почесал затылок:

- Да, красиво сказать и пропеть - это, действительно, про­поведь. Хорошо, пожалуй, останусь, посплю, а то вдруг еще кто-нибудь в храм сегодня войдет, вроде нашего Николая Груздева, - и он, подмигнув семинаристам, пошел уклады­ваться на диван.

Семинаристы выключили свет и на цыпочках вышли из риз­ницы, осторожно прикрыв дверь.

Самара, ноябрь 2003 г.

На главную страницу