Преодоление земного притяжения.
Протоиерей Николай Агафонов.

 

1.Красное крещение(Рассказ-быль)
2.Победа над смертью
3.«На реках Вавилонских...»
4.Погиб при исполнении (Некриминальная история)
5.Утешение в старости
6.Юродивый Гришка
7.Нерушимая стена
8.Божий странник
9.Вика с Безымянки
10.Колдовские сети
11.Безработный
12.Отшельник поневоле
13.Друзья
14.Путешествие в Антимир (Научно-фантастический рассказ)
15.Оборотень (Святочный рассказ)
16.Внук Шаляпина
17.Молитва алтарника  (Святочный рассказ)
18.Соборный чтец 19.Командировка в иную реальность


 

20.Попутчик
21.Антисемит
22.Выбор невесты
23.Отчего курица спятила с ума?
24.Шутник, или рассказ о том, как установка американских крылатых ракет "Першинг-2" помогла провести отопление в Покровскую церковь
25.Нательный крестик
26.Высокая ставка
27.Штрихи к портрету архиепископа Пимена
28.Как я поступал в Духовную семинарию
29.Историческое событие

30.Чудо в степи

31.Я отпускаю его с миром

32.Собрание

33.Плавучий храм
34.Мы очень друг другу нужны
35.Разведчик
36.По щучьему велению
37.Возмездие
38.Чаю воскресение мертвых
39.Благоразумный разбойник
40.Очень важный поступок



    версия для печати (только текст)

Как я поступал в Духовную семинарию


 

Мысль поступить в семинарию у меня возникла в армии. Служил я в стратегических ракетных войсках в Белоруссии. Куда ни глянь, за территорией военного городка только лес и болота. Поскольку я в часть прибыл из «учебки» уже в звании сержанта, то был назначен командиром отделения. А времени у ракетчиков хоть отбавляй. Для меня это была просто находка. Я зарывался в армейскую библиотеку и читал, читал, читал. Читал, в основном, русскую классику. Решил прочесть все, что не охватывала школьная программа. Больше всего меня пора­зил Достоевский. Его романы, особенно «Братья Карамазовы», «Бесы», стали для меня первыми учебниками богословия. Дос­тоевский по-настоящему пробудил во мне интерес к религии. С этого началось мое богоискательство. Я жаждал как можно больше узнать о православной вере. Но где в армии, да еще в советское время, можно было узнать о религии? О жизни Хри­ста я узнал, прочитав Гегеля. Но больше всего знаний о христи­анских догматах и Церкви я почерпнул, читая атеистическую литературу. Ее в армейской библиотеке было предостаточно. Заведующий библиотекой как-то мне сказал:

- Товарищ сержант, что это Вы так много атеистической ли­тературы читаете? Смотрите, как бы верующим не стали.

Он прямо как в воду глядел. «Словарь атеиста» стал для меня первым учебником христианской догматики. Открываем на букву «В» - «Вознесение», далее рассказывается, что это та­кое. Я аккуратно выписывал в тетрадку описание этого собы­тия и какое значение оно имеет для христиан, а всю нелепую атеистическую критику отбрасывал, как ненужный сор. Таким образом я узнал практически все главные догматы Церкви. В этом же словаре я наткнулся на слово - «семинария», где пояснялось, что в переводе с греческого это означает «рассад­ник», что это учебное заведение Московской Патриархии, где готовят священников и преподавателей богословия. Здесь же, в словаре, говорилось, что в настоящее время на территории Со­ветского Союза действуют три семинарии: Московская, Ленин­градская и Одесская. Для меня это открытие было просто ра­достным потрясением. Я выпилил из медной пластинки на­тельный крестик и носил его в нагрудном кармане. Появилась потребность молиться Богу, но поскольку я не знал никаких молитв, то, уходя за ограждение из колючей проволоки в лес, молился Богу примерно так: «Господи, помоги мне, наставь меня на правильный путь», - и что-то в этом роде. У меня поя­вилась мечта учиться в Духовной семинарии для того, чтобы потом посвятить свою жизнь борьбе с безбожием и атеизмом. Но когда я в 1975 году демобилизовался из рядов Советской Армии, меня увлекла другая стезя. Дело в том, что до армии я мечтал быть моряком, а когда вернулся из армии в ноябре, то как раз был объявлен дополнительный набор в Куйбышевский речной техникум на судоводительское отделение. Мой род­ственник дядя Миша посоветовал поступать сразу на третий курс, и меня это соблазнило. Я успокоил себя мыслью, что будучи штурманом или даже капитаном, смогу оставаться верую­щим человеком. Но, проучившись в речном техникуме три месяца, я понял, что сделал ошибку. К изучению навигации и высшей математики у меня совершенно не лежала душа, тяну­ло к философии, истории и богословию. Я решил бросить тех­никум, чтобы готовиться к поступлению в семинарию. Посове­товался со своей бабушкой, Чащиной Музой Николаевной, как быть. Моя бабушка была мудрым человеком, она мне сказала: «Не торопись, внучок, я все разузнаю», - и написала о моем же­лании своей двоюродной сестре, бабе Нине, которая служила псаломщицей в одной из станиц Ростовской области. Оттуда вскоре мне пришла бандероль с журналом Московской Патриархии, где были напечатаны правила поступления в Духовную семинарию и все молитвы, которые надо было учить к экзаме­нам. Я очень обрадовался и решил ехать в Москву: там устро­иться на работу, ходить в церковь и готовиться к экзаменам. Решение ехать именно в Москву созрело вот по какой причине. Как только я вернулся из армии домой, сразу пошел в Казан­скую церковь г. Тольятти, чтобы исповедоваться и причаститься. По своей тщеславной наивности я посчитал, что как только приду, священники мне уделят особое внимание, ведь не так часто молодые люди приходят в храм. Действительно, храм за­полняли, в основном, пожилые женщины и несколько стари­ков. Исповедь проводил пожилой священник. Вначале он что­-то говорил народу, призывая его покаяться в своих грехах. По­том к нему стали подходить люди, он каждому покрывал епит­рахилью голову и читал над ним разрешительную молитву. Ко­гда я подошел к нему, то хотел исповедовать грехи за всю свою жизнь, но батюшка, не выслушав меня, сразу накинул мне на голову епитрахиль и сказал: «Прощаю и разрешаю…»

Я отошел недовольный и поделился своими сомнениями с рядом стоящей женщиной. Она подошла к батюшке и попро­сила его исповедовать меня. Тот махнул рукой, мол, чего ему надо, я уже исповедовал его. Но женщина оказалась настыр­ной, и меня подпустили второй раз. В этот раз батюшка выслу­шал мою исповедь полностью. После причастия я вышел из храма радостный, но в душе оставалось какое-то неудовлетворе­ние. «Наверное, в тольяттинской церкви все священники такие невнимательные, - подумал я, - ничем они мне не помогут». Вот почему у меня появилось желание перебраться в Москву.

Когда мама узнала о моем решении бросить техникум и ехать в Москву, то так огорчилась, что даже всплакнула. Я спросил ее, почему она так расстраивается и почему против моего поступ­ления в семинарию. Она ответила: «Да разве я, Коленька, про­тив твоего поступления в семинарию? Только хочу, чтобы ты вначале светское образование получил, а уж потом поступай, куда хочешь». Я стал разъяснять, что не хочу терять драгоцен­ное время и обманывать государство, учась за его счет, если собираюсь идти служить в Церковь. А мама говорит: «Я боюсь, сынок, что ты пойдешь по этому пути, обязательно встретишь­ся с какой-нибудь несправедливостью, разочаруешься и уйдешь из Церкви, а профессии у тебя никакой нет». Я отвечал, что прекрасно понимаю, что люди несовершенные, в том числе и я. Потому иду в Церковь, чтобы самому лучше стать и другим по возможности помочь, и ни в чем разочаровываться не соби­раюсь. За меня вступилась бабушка: «Отпусти ты его, дочка, не пропадет парень. Может, это его дорога».

В апреле 1976 года я выехал в Москву, завербовавшись на строительство Олимпийского комплекса по своей специально­сти - отделочника. В кармане у меня было тридцать рублей, а в голове кружились самые радужные надежды.

Москва встретила нас, лимитчиков, не очень гостеприим­но. Поселили в общежитии, временно, в комнате для при­езжих. Забрали паспорта, пообещав вскоре все устроить. Устройство наше затянулось. В комнате для приезжих - сквозняки. Короче, я простыл и разболелся окончательно. Как помню, проснулся в субботу утром, голову от подушки еле поднял. Озноб бьет, температура тридцать девять. Один в огромном многомиллионном городе. Ни родных, ни знако­мых. К тому же, всего пятнадцать рублей осталось на жизнь. Тоска на меня напала. Потом говорю себе: «Стоп, что это я раскисаю. Я же не один, со мной Бог, Который меня сюда привел». Вспомнил, как в атеистической литературе насмеха­лись над верующими за то, что они верят в возможность исце­ления от мощей святых угодников. Значит, думаю, действи­тельно исцеляются, раз так безбожники злопыхают. Где же, думаю, мне мощи святые найти? Вспомнил тут про преподоб­ного Сергия Радонежского, о котором читал в историческом романе Бородинского «Дмитрий Донской». Решил ехать в За­горск, в Троице-Сергиеву Лавру, исцеляться от мощей правед­ника. Узнал, как добраться до Загорска и, несмотря на свое болезненное состояние, тронулся в путь. Когда приехал на станцию в Загорск, думаю, надо спросить кого-нибудь, как пройти в Лавру. Но тут одолела меня юношеская стыдливость, мне казалось, что если я буду спрашивать про монастырь, то надо мной будут смеяться: «Такой молодой, и в Бога верит». Пошел сам наугад, вышел к Лавре, обрадовался. Зашел в Лав­ру и озадачился: где же здесь гробница с мощами преп. Сер­гия Радонежского? Опять стесняюсь подойти спросить. Ре­шил сам искать. Зашел в один большой храм, а там люди под­ходят к монахам, крест целуют, подошел и я. После того, как приложился ко кресту, мне стало намного легче. Пошел даль­ше на поиски. Зашел в небольшую беленькую церковь, мне внутренний голос говорит: «Здесь лежат мощи преп. Сергия Радонежского». Покупаю большую свечку и прохожу дальше в полумрак собора. Вижу, стоит гробница под серебряным балдахином, а рядом монах что-то читает. А люди все по очереди подходят к гробнице, крестятся, кланяются и приклады­ваются. Сначала я постоял, присматриваясь, как они это дела­ют, а потом и сам пошел. Встал на колени перед ракой Пре­подобного да забыл, для чего сюда пришел. Стал просить Преподобного не об исцелении, а о том, чтобы он меня при­нял в число учащихся семинарии. Приложившись к святой раке, пошел к выходу. Когда я проходил через двери храма, с меня как будто мокрая тяжкая шуба свалилась. Стало так лег­ко, радостно. Болезнь мгновенно куда-то исчезла. Я забыл даже поблагодарить Преподобного за исцеление, а почему-то опрометью бросился из Лавры и поехал в Москву.

С понедельника все дела мои пошли гладко, как по маслу. Нас поселили в общежитие, при этом мне досталась отдельная комната, выдали деньги и определили трудиться в бригаду пли-точников.

Теперь для меня настала другая проблема: как выбрать храм, куда я буду постоянно ходить и где должен буду получить рекомендацию для поступления в семинарию. Нужно заметить, что даже в советское время в Москве было более сорока действующих церквей. Я стал присматриваться к хра­мам. Примечу какой-нибудь храм, вроде недалеко от оста­новки метро, но почему-то не могу переступить его порог. Мне все кажется, что старухи меня неприветливо встретят: не туда встал, не то делаешь. В общем, ощущение, что это не мой храм. Так я перебрал несколько храмов, но ни на одном не остановился. Тогда я стал молиться Богу: «Господи, ука­жи мне мой храм».

Ехал я как-то раз с работы в троллейбусе и, заснув, проспал свою остановку. Выскочил на следующей, а передо мной - ма­ленький уютный храм. Звонят колокола, призывая к службе, и народ идет. Пошел и я вместе с ними. Как зашел, так и понял: вот он, мой храм.

Так стал я прихожанином храма Иоанна Предтечи, где на­стоятелем был протоиерей Николай Ведерников.

Мне повезло, отец Николай был прекрасным проповедни­ком. Многие из его проповедей запомнились мне на всю жизнь. В этом же храме я познакомился с замечательной ин­теллигентной семьей Волгиных, так много давших моему ду­ховному развитию. Анатолий Волгин, замечательный иконо­писец, трудился в этом храме чтецом, а его очаровательная умная жена Нина Александровна Волгина - искусствовед, также принимала активное участие в церковной жизни сто­лицы. Это было главное мое везение, ради которого, я думаю, Господь благословил мне этот храм. Первой в храме на меня обратила внимание баба Валя. Она стала приглашать меня к себе домой и обучать читать по церковно-славянски, завер­шил мое обучение Анатолий Волгин (ныне протоиерей). Это были прекрасные, незабываемые времена, которые Господь дарует всем вновь приходящим к Нему. Когда в Москву при­ехала мама, я чувствовал себя уже очень уверенно в церков­ной среде и готовился поступать в семинарию на следую­щий, 1977 год. Но Господь промыслительным образом, через приезд матери, изменил мои планы. Я провел маму по самым замечательным местам Москвы и повез ее в Троице-Сергиеву Лавру. Приложившись к Преподобному, я стал ждать около выхода маму.

Придя от святой раки, она сказала:

- Коля, я по­думала, почему бы тебе не поступать в этом году в семина­рию?

Я засмеялся:

- Что ты, мама? То была против, а сейчас говоришь - поступать, да еще в этом году. Я ведь молитву «Отче наш» впервые узнал в этом году, куда уж мне. Дай Бог хотя бы к следующему году быть готовым.

- Ты знаешь, - задумчиво сказала мама, - когда я стояла около святых мо­щей преподобного Сергия, мне кто-то сказал, чтобы ты по­ступал в этом году. Вот тебе мое материнское благослове­ние - поступай именно в этом году.

- Хорошо, мама, раз так благословляешь, значит буду поступать, - согласился я.

Мама улетела, а я, сдав в канцелярию семинарии документы, стал усиленно готовиться к вступительным экзаменам.

Когда я подошел к отцу Николаю за рекомендацией для по­ступления в семинарию, то, уйдя в алтарь, он через несколько минут вынес мне листок бумаги, на котором было написано: «Агафонов Н. В. регулярно в течение года посещал богослужения в праздничные и воскресные дни. Протоиерей Н. Ведерников».

Я думаю: ну и рекомендация! А когда приехал на экзамены в семинарию, совсем пал духом. Столько абитуриентов со всего Советского Союза понаехало! Все ребята подготовлен­ные, не первый год в церкви прислуживают. Иподиаконы ар­хиереев ходят особняком, такие важные. «Господи, куда же я попал, простой рабочий паренек?» А потом подумал: «Что это я заранее расстраиваюсь, не поступлю в этом году, на следующий год буду поступать. Не поступлю в следующем году, снова буду пытаться». От этого решения мне сразу ста­ло легко и весело на душе. Хожу каждый день к преподобно­му Сергию и молюсь. На собеседовании с ректором, архи­епископом Владимиром (Сабоданом, ныне митрополит Ки­евский), когда он меня спросил, что я люблю читать, то я назвал своим любимым писателем Достоевского. Это очень понравилось Владыке-ректору, и он со мной еще минут де­сять разговаривал о Достоевском.

Ребята спрашивают:

- Что это ты так долго у ректора делал?

Я говорю:

- Обсуждали богословские аспекты в произведениях Достоевского.

Они смеются:

- Ну ты, Агафонов, заливать мастер!

После сдачи экзаменов сидим в семинарской столовой, а у самих от волнения аппетит пропал, знаем, что после обеда спи­ски поступивших вывесят. Мне ребята два пальца показывают.

Я думаю, что это может значить? Неужто двойку получил? Вро­де бы, не должно, все же экзамены сдал неплохо.

Бежим наверх списки смотреть. Прочитал весь список, но своей фамилии не нашел. Потом другой список просмотрел, где кандидатов отмечают, которых могут в течение года вы­звать на место отчисленных семинаристов, и там меня нет. Отошел огорченный. Мне друзья кричат: «Агафонов, ну куда ты смотришь? Вот твоя фамилия. Тебя сразу во второй класс зачислили».

Точно, подхожу и вижу небольшой списочек зачисленных во второй класс. Моя фамилия - там.

Дивны дела Твоя, Господи.


православные<br>рассказы
На главную страницу



Сайт управляется системой uCoz